Я незаметным
образом оказалась полез ной для него, писала ему во время сеанса его письма на
пишущей машинке, охотно помогала ему записывать его "сны на яву" и вымышленные
им истории, которыми он очень гордился, и даже изготовляла для него во время
сеанса разные безделушки Для одной маленькой девочки, которая проходила в это же
время подговительный период, я очень усердно занималась во время сеансов
вязанием и постепенно одела всех ее кукол и игрушечных зверей. Таким образом, я
развила, коротко говоря, второе приятное качество, не только представляла собой
интерес, но стала еще и полезной. Дополнительным выигрышем второго периода
оказалось то обстоятельство, что благодаря писанию писем и вымышленных историй я
мало-помалу была введена в кр\т его знакомств и фантастической деятельности. Но
затем ко всему этому присоединилось еще нечто несравненно более важное Я дала
ему понять, что, подвергаясь анализу, он получает огромные практические
преимущества так, например, наказуемые действия имеют совершенно иные, гораздо
более благоприятные последствия, если о них узнает сначала аналитик, а от него
уже об этом узнают воспитатели. Таким образом, он при вык прибегать к анализу
как к защите от наказания и к моей помощи - для заглаживания необдуманных
поступков Он просил меня положить на прежнее место украденные им деньги и
приходил ко мне со всеми необходимыми, но неприятными признаниями, которые
следовало сделать своим родителям Он проверял мою пригодность в этом отношении
бесчисленное множество раз, прежде чем он решил действительно в нее поверить. Но
затем уже не оставалось сомнений я стала для него не только интересным и
полезным человеком, но и очень сильной личностью, без помощи которой он уже не
мог обойтись. С помощью этих трех качеств я стала ему необходима; можно было бы
сказать, что он попал в состояние полной зави симости перенесения. Этого момента
я и ждала, чтобы весьма энергично потребовать от него - не в форме словесного
приказания и не сразу - соответствующей компенсации, а именно: выдачи всех его
сокровенных тайн, столь необходимых для анализа, это заняло еще несколько ближе
иших недель, а лишь после этого можно было приступить к настоящему анализу
30
А. Фрейд
Вы видите, что я в данном случае вовсе не стремилась вызвать у ребенка осознание
болезни, которое в дальнейшем пришло само собой совсем иным путем. Здесь задача
заключалась лишь в создании связи, которая должна была быть достаточно прочной
для того, чтобы можно было осуществить дальнейший анализ. Однако, я боюсь, что
после этого подробного описания у вас создалось такое впечатление, будто вся
суть заключается именно в этой связи. Я постараюсь рассеять это впечатление с
помощью других примеров, занимающих среднее положение между приведенными здесь
крайними случаями. Мне было предложено подвергнуть анализу другого десятилетнего
мальчика, у которого в последнее время развился крайне неприятный и беспокойный
для окружающих симптом: бурные припадки ярости и злости, наступавшие у него без
видимого внешнего повода. Они казались тем более странными, что ребенок был
вообще заторможенным и боязливым. В данном случае я легко завоевала его доверие,
так как он знал меня раньше. Точно также решение подвергнуться анализу вполне
совпадало с его собственными намерениями, так как его младшая сестра была уже
моей пациенткой, и ревность к тем преимуществам, которые она очевидно извлекала
из своего положения в семье, стимулировала и его желания. Несмотря на это, я не
могла найти настоящей исходной точки для анализа. Объяснить это было нетрудно.
Хотя он частично сознавал свои страхи, как болезненное состояние, и хотел
избавиться от них и от своих задержек, однако, с его главным симптомом, с
припадками ярости, дело обстояло как раз наоборот. Он несомненно гордился ими,
рассматривал их, как нечто отличающее его от других, хотя бы даже в
неблагоприятном для него смысле, и ему были приятны заботы родителей, вызванные
его состоянием. Таким образом, он свыкся с этим симптомом и, вероятно, вел бы в
то время борьбу за сохранение его, если бы была сделана попытка уничтожить его с
помощью анализа. Я воспользовалась тут несколько скрытным и не совсем честным
приемом. Я решила поссорить его с этой частью его существа. Я заставляла его
описывать мне свои припадки каждый раз, когда они имели место, и притворялась
крайне озабоченной и огорченной. Я осведомлялась, насколько он вообще мог
владеть собой в таком состоянии, и сравнивала его неистовство с поведением
душевнобольного, кото-
Лекцчя ]. Введение в детский анализ
31
рому вряд ли могла уже понадобиться моя помощь. Это озадачило и испугало его,
так как в его честолюбивые черты отнюдь не входила возможность прослыть душевно-
больным. Он стал стараться сдерживать свои порывы, сопротивляться им. Он не
способствовал их проявлению, как раньше, но чувствовал, что действительно
неспособен подавить их и-стал, таким образом, испытывать повышенное чувство
болезни и неудовольствия. Наконец, после нескольких тщетных попыток такого рода,
симптом превратился, как я этого хотела, из ценного достояния в беспокоящее
инородное тело, для преодоления которого он обратился ко мне за помощью. Вас
поразит, что я в этом случае вызвала состояние, существовавшее с самого начала у
маленькой девочки, страдавшей неврозом навязчивости: расщепление в собственном
"Я" ребенка. Точно также и в другом случае с семилетней невротичной капризной
девочкой мне пришлось прибегнуть к такому же приему после длительного
подготовительного периода, весьма аналогичного вышеописанному случаю. Я отделила
от ее "Я" все дурнное в ней, персонифицировала его, дала ему собственное имя,
противопоставила его ей и добилась, наконец, того, что она стала мне жаловаться
на созданное таким образом новое лицо и поняла, насколько она страдала от него.
Рука об руку с создавшимся таким образом сознанием болезни идет доступность
ребенка анализу. Но здесь мы не должны забывать о другом препятствии. Я имела
возможность подвергнуть длительному анализу очень одаренного и способного
ребенка: ту описанную выше восьмилетнюю девочку, которая отличалась чрезмерной
чувствительностью и которая так много плакала. Она искренне стремилась стать
другой, она имела все данные и все возможности, чтобы использовать проводимый
мною анализ. Но работа над ней тормозилась всегда на определенном пункте, и я
уже хотела удовольствоваться теми небольшими результатами, которых мне удалось
добиться:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165
образом оказалась полез ной для него, писала ему во время сеанса его письма на
пишущей машинке, охотно помогала ему записывать его "сны на яву" и вымышленные
им истории, которыми он очень гордился, и даже изготовляла для него во время
сеанса разные безделушки Для одной маленькой девочки, которая проходила в это же
время подговительный период, я очень усердно занималась во время сеансов
вязанием и постепенно одела всех ее кукол и игрушечных зверей. Таким образом, я
развила, коротко говоря, второе приятное качество, не только представляла собой
интерес, но стала еще и полезной. Дополнительным выигрышем второго периода
оказалось то обстоятельство, что благодаря писанию писем и вымышленных историй я
мало-помалу была введена в кр\т его знакомств и фантастической деятельности. Но
затем ко всему этому присоединилось еще нечто несравненно более важное Я дала
ему понять, что, подвергаясь анализу, он получает огромные практические
преимущества так, например, наказуемые действия имеют совершенно иные, гораздо
более благоприятные последствия, если о них узнает сначала аналитик, а от него
уже об этом узнают воспитатели. Таким образом, он при вык прибегать к анализу
как к защите от наказания и к моей помощи - для заглаживания необдуманных
поступков Он просил меня положить на прежнее место украденные им деньги и
приходил ко мне со всеми необходимыми, но неприятными признаниями, которые
следовало сделать своим родителям Он проверял мою пригодность в этом отношении
бесчисленное множество раз, прежде чем он решил действительно в нее поверить. Но
затем уже не оставалось сомнений я стала для него не только интересным и
полезным человеком, но и очень сильной личностью, без помощи которой он уже не
мог обойтись. С помощью этих трех качеств я стала ему необходима; можно было бы
сказать, что он попал в состояние полной зави симости перенесения. Этого момента
я и ждала, чтобы весьма энергично потребовать от него - не в форме словесного
приказания и не сразу - соответствующей компенсации, а именно: выдачи всех его
сокровенных тайн, столь необходимых для анализа, это заняло еще несколько ближе
иших недель, а лишь после этого можно было приступить к настоящему анализу
30
А. Фрейд
Вы видите, что я в данном случае вовсе не стремилась вызвать у ребенка осознание
болезни, которое в дальнейшем пришло само собой совсем иным путем. Здесь задача
заключалась лишь в создании связи, которая должна была быть достаточно прочной
для того, чтобы можно было осуществить дальнейший анализ. Однако, я боюсь, что
после этого подробного описания у вас создалось такое впечатление, будто вся
суть заключается именно в этой связи. Я постараюсь рассеять это впечатление с
помощью других примеров, занимающих среднее положение между приведенными здесь
крайними случаями. Мне было предложено подвергнуть анализу другого десятилетнего
мальчика, у которого в последнее время развился крайне неприятный и беспокойный
для окружающих симптом: бурные припадки ярости и злости, наступавшие у него без
видимого внешнего повода. Они казались тем более странными, что ребенок был
вообще заторможенным и боязливым. В данном случае я легко завоевала его доверие,
так как он знал меня раньше. Точно также решение подвергнуться анализу вполне
совпадало с его собственными намерениями, так как его младшая сестра была уже
моей пациенткой, и ревность к тем преимуществам, которые она очевидно извлекала
из своего положения в семье, стимулировала и его желания. Несмотря на это, я не
могла найти настоящей исходной точки для анализа. Объяснить это было нетрудно.
Хотя он частично сознавал свои страхи, как болезненное состояние, и хотел
избавиться от них и от своих задержек, однако, с его главным симптомом, с
припадками ярости, дело обстояло как раз наоборот. Он несомненно гордился ими,
рассматривал их, как нечто отличающее его от других, хотя бы даже в
неблагоприятном для него смысле, и ему были приятны заботы родителей, вызванные
его состоянием. Таким образом, он свыкся с этим симптомом и, вероятно, вел бы в
то время борьбу за сохранение его, если бы была сделана попытка уничтожить его с
помощью анализа. Я воспользовалась тут несколько скрытным и не совсем честным
приемом. Я решила поссорить его с этой частью его существа. Я заставляла его
описывать мне свои припадки каждый раз, когда они имели место, и притворялась
крайне озабоченной и огорченной. Я осведомлялась, насколько он вообще мог
владеть собой в таком состоянии, и сравнивала его неистовство с поведением
душевнобольного, кото-
Лекцчя ]. Введение в детский анализ
31
рому вряд ли могла уже понадобиться моя помощь. Это озадачило и испугало его,
так как в его честолюбивые черты отнюдь не входила возможность прослыть душевно-
больным. Он стал стараться сдерживать свои порывы, сопротивляться им. Он не
способствовал их проявлению, как раньше, но чувствовал, что действительно
неспособен подавить их и-стал, таким образом, испытывать повышенное чувство
болезни и неудовольствия. Наконец, после нескольких тщетных попыток такого рода,
симптом превратился, как я этого хотела, из ценного достояния в беспокоящее
инородное тело, для преодоления которого он обратился ко мне за помощью. Вас
поразит, что я в этом случае вызвала состояние, существовавшее с самого начала у
маленькой девочки, страдавшей неврозом навязчивости: расщепление в собственном
"Я" ребенка. Точно также и в другом случае с семилетней невротичной капризной
девочкой мне пришлось прибегнуть к такому же приему после длительного
подготовительного периода, весьма аналогичного вышеописанному случаю. Я отделила
от ее "Я" все дурнное в ней, персонифицировала его, дала ему собственное имя,
противопоставила его ей и добилась, наконец, того, что она стала мне жаловаться
на созданное таким образом новое лицо и поняла, насколько она страдала от него.
Рука об руку с создавшимся таким образом сознанием болезни идет доступность
ребенка анализу. Но здесь мы не должны забывать о другом препятствии. Я имела
возможность подвергнуть длительному анализу очень одаренного и способного
ребенка: ту описанную выше восьмилетнюю девочку, которая отличалась чрезмерной
чувствительностью и которая так много плакала. Она искренне стремилась стать
другой, она имела все данные и все возможности, чтобы использовать проводимый
мною анализ. Но работа над ней тормозилась всегда на определенном пункте, и я
уже хотела удовольствоваться теми небольшими результатами, которых мне удалось
добиться:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165