— прервал меня капитан Лен Гай.
— Совершенно верно.
— Сожалею, сэр, но я не могу удовлетворить вашу просьбу.
— Не скажете ли, по какой причине?
— Потому что у меня нет привычки брать на борт пассажиров — это первое.
— А второе, капитан?
— Маршрут шхуны «Халбрейн» никогда не прокладывается заранее. Она выходит в море, направляясь в один порт, а оказывается совсем в другом, если я вижу в этом резон. Учтите, что я не нахожусь на службе у судовладельца. Шхуна — почти полная моя собственность, и я не подчиняюсь в плаваниях ничьим приказам.
— Выходит, вам одному и решать, брать ли меня на борт…
— Это так, но мне приходится ответить вам отказом — к моему величайшему сожалению.
— Возможно, вы примете иное решение, узнав, что для меня не имеет значения, куда следует ваша шхуна. Мне достаточно уверенности, что она куда-то да следует…
— Вот именно — «куда-то».
Мне показалось, что при этих словах капитан Лен Гай устремил взор на юг.
— Так вот, сэр, — не унимался я, — мне почти безразлично, куда вы плывете. Мне просто не терпится убраться с Кергелен, воспользовавшись первым предоставившимся случаем.
Капитан Лен Гай ничего не ответил, погрузившись в раздумья, однако я видел, что он пока не стремится спасаться от меня бегством.
— Имею ли я честь владеть вашим вниманием, сэр? — с живостью спросил я.
— О да.
— Тогда позвольте мне добавить к сказанному, что если я не ошибаюсь и если в дальнейший маршрут вашей шхуны не внесена изменений, то в ваши намерения входило уйти из гавани Рождества в направлении Тристан-да-Кунья?
— Возможно, на Тристан-да-Кунья, возможно, к мысу Доброй Надежды, возможно, на Фолкленды, возможно, еще куда-то…
— Так вот, капитан Гай, именно «еще куда-то» я и желал бы направиться! — вскричал я, не скрывая иронии, но стараясь сдержать раздражение.
С этой минуты манера капитана Лена Гая решительно переменилась. Он заговорил более резко и отрывисто. Ограничиваясь самыми точными и необходимыми словами, он дал мне понять, что настаивать дальше нет никакого смысла, что наша беседа и так слишком затянулась, что ему дорого время, что дела требуют его присутствия в конторе порта и что мы уже сказали друг другу все, что могли…
Я протянул руку, чтобы удержать его — вернее, просто схватить за рукав, — и наш разговор, так неудачно начавшийся, мог бы завершиться еще более плачевно, если бы этот странный человек не повернулся ко мне и не произнес более мягким голосом такие слова:
— Можете поверить, сэр, что мне нелегко отвергать просьбу о помощи, звучащую из уст американца. Однако я не могу поступить, иначе. Во время плавания «Халбрейн» может случиться непредвиденное, и тогда присутствие на борту пассажира, даже такого необременительного, как вы, превратится в серьезную помеху и мне придется от многого отказаться. Вот чего я стремлюсь избежать.
— Я уже говорил вам, капитан, и готов повторить еще раз, что в мои намерения входит возвратиться в Америку, в Коннектикут, но при этом мне совершенно безразлично, когда эти намерения осуществятся — через три месяца или через шесть — и каким путем мне придется для этого пройти. Пусть даже ваша шхуна окажется во льдах антарктических морей…
— Антарктических морей?! — изумленно вскричал капитан Лен Гай, насквозь пронзая меня взглядом, словно это был не взгляд, а острое копье. — Почему вы говорите об антарктических морях? — переспросил он, хватая меня за руку.
— Я мог бы с тем же успехом упомянуть и северные моря. Для меня все едино — что Северный полюс, что Южный…
Капитан Лен Гай ничего не ответил, но мне показалось, что в его глазах блеснули слезы. Потом, желая, видимо, покончить с этой темой, связанной для него с какими-то мучительными воспоминаниями, он проговорил:
— Кто же осмелится двинуться к Южному полюсу?..
— Достичь его было бы нелегким делом, — отвечал я, — да к тому же и бесполезным. Однако встречаются любители приключений, способные на подобные авантюры.
— Вот именно, авантюры… — прошептал капитан Лен Гай.
— Между прочим, Соединенные Штаты рискнули послать туда группу кораблей под командованием Чарлза Уилкса — «Ванкувер», «Морскую свинью», «Фазана», «Летучую рыбу» — да еще вспомогательные суда…
— Вы говорите, Соединенные Штаты, мистер Джорлинг? Вы утверждаете, что федеральное правительство направило в южные моря целую экспедицию?..
— Это факт. В прошлом году, еще до отплытия из Америки, я узнал, что эти корабли вышли в море. С тех пор минул год, и вполне вероятно, что отважный Уилкс забрался дальше, чем другие первооткрыватели, побывавшие в тех широтах до него.
Капитан Лен Гай надолго умолк. Наконец его труднообъяснимое молчание было прервано следующими словами:
— Как бы то ни было, даже если Уилксу и удастся пересечь Южный полярный круг и преодолеть паковые льды, сомнительно, чтобы он достиг более высоких широт, чем…
— Чем его предшественники Беллинсгаузен, Форстер, Кендалл, Биско, Моррелл, Кемп, Баллени? — подхватил я.
— Чем… — вымолвил было капитан.
— Вы родом из Коннектикута, сэр? — неожиданно спросил он.
— Из Коннектикута.
— А точнее?
— Из Хартфорда.
— Вам знаком остров Нантакет?
— Я бывал там несколько раз.
— И вы, должно быть, знаете, — продолжал капитан Лен Гай, глядя мне прямо в глаза, — что именно гам родился герой вашего писателя Эдгара По, Артур Гордон Пим?
— Действительно, — отвечал я, — я припоминаю… Сперва действие романа происходит на острове Нантакет.
— Вы сказали «романа»? Вы воспользовались именно этим словом?
— Безусловно, капитан…
— Да… Вы говорите так же, как и все остальные… Но прошу меня извинить, сэр, я не могу больше задерживаться. Сожалею, искренне сожалею, что не смогу оказать вам услугу. Не воображайте, что, поразмыслив, я изменю отношение к вашему предложению. Да и ждать вам осталось всего несколько дней! Скоро начнется сезон… В гавани Рождества бросят якорь торговые и китобойные суда, и вы легко сядете на одно из них, будучи уверенным, что оно доставит вас именно туда, куда следует. Сожалею, сэр, весьма сожалею. Позвольте откланяться!
С этими словами капитан Лен Гай ретировался, завершив нашу встречу не совсем так, как я опасался… то есть я хочу сказать, что ее завершение было скорее любезным, нежели отчужденным.
Поскольку нельзя и есть нельзя, сколько ни упрямься, я расстался с надеждой выйти в море на борту шхуны «Халбрейн», затаив обиду на ее несговорчивого капитана. И все же признаюсь, что с того дня мне не давало покоя любопытство. Я чувствовал, что в душе этого моряка скрывается какая-то тайна. Неожиданный оборот, который принял наш разговор, столь внезапно прозвучавшее имя Артура Пима, вопросы насчет острова Нантакет, впечатление, произведенное на него новостью об экспедиции в южные моря под водительством Уилкса, утверждение, что американский мореплаватель не продвинется дальше на юг, чем… Кого же собирался назвать капитан Лен Гай?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94
— Совершенно верно.
— Сожалею, сэр, но я не могу удовлетворить вашу просьбу.
— Не скажете ли, по какой причине?
— Потому что у меня нет привычки брать на борт пассажиров — это первое.
— А второе, капитан?
— Маршрут шхуны «Халбрейн» никогда не прокладывается заранее. Она выходит в море, направляясь в один порт, а оказывается совсем в другом, если я вижу в этом резон. Учтите, что я не нахожусь на службе у судовладельца. Шхуна — почти полная моя собственность, и я не подчиняюсь в плаваниях ничьим приказам.
— Выходит, вам одному и решать, брать ли меня на борт…
— Это так, но мне приходится ответить вам отказом — к моему величайшему сожалению.
— Возможно, вы примете иное решение, узнав, что для меня не имеет значения, куда следует ваша шхуна. Мне достаточно уверенности, что она куда-то да следует…
— Вот именно — «куда-то».
Мне показалось, что при этих словах капитан Лен Гай устремил взор на юг.
— Так вот, сэр, — не унимался я, — мне почти безразлично, куда вы плывете. Мне просто не терпится убраться с Кергелен, воспользовавшись первым предоставившимся случаем.
Капитан Лен Гай ничего не ответил, погрузившись в раздумья, однако я видел, что он пока не стремится спасаться от меня бегством.
— Имею ли я честь владеть вашим вниманием, сэр? — с живостью спросил я.
— О да.
— Тогда позвольте мне добавить к сказанному, что если я не ошибаюсь и если в дальнейший маршрут вашей шхуны не внесена изменений, то в ваши намерения входило уйти из гавани Рождества в направлении Тристан-да-Кунья?
— Возможно, на Тристан-да-Кунья, возможно, к мысу Доброй Надежды, возможно, на Фолкленды, возможно, еще куда-то…
— Так вот, капитан Гай, именно «еще куда-то» я и желал бы направиться! — вскричал я, не скрывая иронии, но стараясь сдержать раздражение.
С этой минуты манера капитана Лена Гая решительно переменилась. Он заговорил более резко и отрывисто. Ограничиваясь самыми точными и необходимыми словами, он дал мне понять, что настаивать дальше нет никакого смысла, что наша беседа и так слишком затянулась, что ему дорого время, что дела требуют его присутствия в конторе порта и что мы уже сказали друг другу все, что могли…
Я протянул руку, чтобы удержать его — вернее, просто схватить за рукав, — и наш разговор, так неудачно начавшийся, мог бы завершиться еще более плачевно, если бы этот странный человек не повернулся ко мне и не произнес более мягким голосом такие слова:
— Можете поверить, сэр, что мне нелегко отвергать просьбу о помощи, звучащую из уст американца. Однако я не могу поступить, иначе. Во время плавания «Халбрейн» может случиться непредвиденное, и тогда присутствие на борту пассажира, даже такого необременительного, как вы, превратится в серьезную помеху и мне придется от многого отказаться. Вот чего я стремлюсь избежать.
— Я уже говорил вам, капитан, и готов повторить еще раз, что в мои намерения входит возвратиться в Америку, в Коннектикут, но при этом мне совершенно безразлично, когда эти намерения осуществятся — через три месяца или через шесть — и каким путем мне придется для этого пройти. Пусть даже ваша шхуна окажется во льдах антарктических морей…
— Антарктических морей?! — изумленно вскричал капитан Лен Гай, насквозь пронзая меня взглядом, словно это был не взгляд, а острое копье. — Почему вы говорите об антарктических морях? — переспросил он, хватая меня за руку.
— Я мог бы с тем же успехом упомянуть и северные моря. Для меня все едино — что Северный полюс, что Южный…
Капитан Лен Гай ничего не ответил, но мне показалось, что в его глазах блеснули слезы. Потом, желая, видимо, покончить с этой темой, связанной для него с какими-то мучительными воспоминаниями, он проговорил:
— Кто же осмелится двинуться к Южному полюсу?..
— Достичь его было бы нелегким делом, — отвечал я, — да к тому же и бесполезным. Однако встречаются любители приключений, способные на подобные авантюры.
— Вот именно, авантюры… — прошептал капитан Лен Гай.
— Между прочим, Соединенные Штаты рискнули послать туда группу кораблей под командованием Чарлза Уилкса — «Ванкувер», «Морскую свинью», «Фазана», «Летучую рыбу» — да еще вспомогательные суда…
— Вы говорите, Соединенные Штаты, мистер Джорлинг? Вы утверждаете, что федеральное правительство направило в южные моря целую экспедицию?..
— Это факт. В прошлом году, еще до отплытия из Америки, я узнал, что эти корабли вышли в море. С тех пор минул год, и вполне вероятно, что отважный Уилкс забрался дальше, чем другие первооткрыватели, побывавшие в тех широтах до него.
Капитан Лен Гай надолго умолк. Наконец его труднообъяснимое молчание было прервано следующими словами:
— Как бы то ни было, даже если Уилксу и удастся пересечь Южный полярный круг и преодолеть паковые льды, сомнительно, чтобы он достиг более высоких широт, чем…
— Чем его предшественники Беллинсгаузен, Форстер, Кендалл, Биско, Моррелл, Кемп, Баллени? — подхватил я.
— Чем… — вымолвил было капитан.
— Вы родом из Коннектикута, сэр? — неожиданно спросил он.
— Из Коннектикута.
— А точнее?
— Из Хартфорда.
— Вам знаком остров Нантакет?
— Я бывал там несколько раз.
— И вы, должно быть, знаете, — продолжал капитан Лен Гай, глядя мне прямо в глаза, — что именно гам родился герой вашего писателя Эдгара По, Артур Гордон Пим?
— Действительно, — отвечал я, — я припоминаю… Сперва действие романа происходит на острове Нантакет.
— Вы сказали «романа»? Вы воспользовались именно этим словом?
— Безусловно, капитан…
— Да… Вы говорите так же, как и все остальные… Но прошу меня извинить, сэр, я не могу больше задерживаться. Сожалею, искренне сожалею, что не смогу оказать вам услугу. Не воображайте, что, поразмыслив, я изменю отношение к вашему предложению. Да и ждать вам осталось всего несколько дней! Скоро начнется сезон… В гавани Рождества бросят якорь торговые и китобойные суда, и вы легко сядете на одно из них, будучи уверенным, что оно доставит вас именно туда, куда следует. Сожалею, сэр, весьма сожалею. Позвольте откланяться!
С этими словами капитан Лен Гай ретировался, завершив нашу встречу не совсем так, как я опасался… то есть я хочу сказать, что ее завершение было скорее любезным, нежели отчужденным.
Поскольку нельзя и есть нельзя, сколько ни упрямься, я расстался с надеждой выйти в море на борту шхуны «Халбрейн», затаив обиду на ее несговорчивого капитана. И все же признаюсь, что с того дня мне не давало покоя любопытство. Я чувствовал, что в душе этого моряка скрывается какая-то тайна. Неожиданный оборот, который принял наш разговор, столь внезапно прозвучавшее имя Артура Пима, вопросы насчет острова Нантакет, впечатление, произведенное на него новостью об экспедиции в южные моря под водительством Уилкса, утверждение, что американский мореплаватель не продвинется дальше на юг, чем… Кого же собирался назвать капитан Лен Гай?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94