Таким образом, у австралийских знахарей мы находим то же отождествление духовного света, познания, вознесения, ясновидения и способности к сверхчувственному восприятию, что мы встречали у эскимосских шаманов. Но при этом интересующий нас элемент – духовный свет – имеет несколько иное качество. Предполагается, что в Австралии посвящаемый не проходит через озарение, сходное с тем, которое испытывают эскимосские шаманы: сверхъестественный свет заполняет его тело в прямом смысле слова – в виде кристаллов горного хрусталя. Он получает свет не благодаря мистическому переживанию озарения, а благодаря инициатической смерти, во время которой его тело наполняют кристаллами, символизирующими божественный небесный свет. В данном случае мы имеем дело с ритуалом экстатического типа; хотя посвящаемый мертв" и расчленен на куски, он наблюдает происходящее с ним: он видит сверхъестественные Существа, которые заполняют его тело кварцем и, вернувшись к жизни, в той или иной мере обладает способностями, получаемыми эскимосскими шаманами в результате опыта озарения. Акцент падает на ритуал, отправляемый сверхъестественными Существами, в то время как озарение эскимосского шамана – опыт, обретаемый в одиночестве и являющийся результатом долгих упражнений. Но, повторяем, результат обеих инициации может быть описан в сходных терминах: эскимосский шаман, как и австралийский знахарь, – преображенный человек, «видящий», понимающий, обладающий сверхъестественными знаниями и способный совершать сверхъестественные действия.
В религиозных и философских концепциях Индии, как и следовало ожидать, мистика света носит более сложный характер. На первое место выступает основополагающее представление о том, что свет – творящая сила. О «порождении из света» (джиотир праджанаман) говорится в «Шатапатха-брахмане» (VIII, 7, 2,16-17). Свет – это «порождающая сила» («Тайттирия-самхита», VIII, 1,1,10). Уже в «Ригведе» (1,115,1) утверждается, что Солнце есть Жизнь, или атман, "Я" всего сущего. Особое внимание уделяется этой проблеме в упанишадах: бытие манифестирует себя в виде чистого света, человек же познает бытие, проходя через опыт приобщения сверхъестественному Свету. Так, в «Чхан-догья-упанишаде» (III, 13, 7) говорится, что «свет, который сияет над этим небом, над всем, над каждым в непревзойденных, высших мирах, поистине, он и есть тот свет, который находится в этом человеке (антах пуруше)».
Осознание единства внутреннего света и света сверхкосмического сопровождается двумя известными феноменами, проявляющимися на тонком психическом уровне: повышением температуры тела и восприятием таинственного гула (там же, 13,8). Это свидетельствует, что откровение атмана брахмана в виде Света не просто акт метафизического мышления, но внутренний опыт, к которому человек должен стремиться. Высшее знание ведет к изменению способа человеческого существования. Так, в «Бри-хадараньяка-упанишаде» (I, 3, 28) сказано: «Веди меня от небытия (асат) к бытию (сат). Веди меня от тьмы к свету (тамасо ма джиотир гамайя). Веди меня от смерти к бессмертию».
Свет отождествляется с бытием и бессмертием. В «Чхандогья-упанишаде» (III, 17, 7) приведены два стиха из «Ригведы», в которых говорится о созерцании «Света, сияющего под небом», далее же сказано, что «за тьмою видя высший свет, видя высший блеск, мы достигли солнца, бога среди богов…». В соответствии с известной формулой «Брихадараньяка-упанишады» (IV, 3, 7) атман отождествляется с сущностью, пребывающей в сердце человека, в виде «света внутри сердца (хрди антарджиотих пурушах)». «Это совершенное успокоение, которое, возникши из этого тела и достигнув высшего света, проявляется в своем образе (свеча рупенаб-хиниспадиате), и есть атман. Это бессмертное, это бесстрашное, это брахман. Поистине, имя этого Брахмана – Действительное (сатиям)» («Чхандогья-упанишада», VIII, 3,4). В момент смерти, говорится в «Чхандогъя-упаншаде» чуть далее (VIII, 6, 5), душа с помощью лучей Солнца восходит вверх. Она достигает Солнца, «врат мира», которые – «доступ знающим, преграда незнающим». Тем самым мы сталкиваемся с учением, имеющим трансцендентальный и инициатический характер, ибо воспринявший его приобретает не только знания, но и достигает нового, высшего уровня бытия. Откровение приходит внезапно; в силу этого его сравнивают со вспышкой молнии – в ином контексте мы уже рассматривали индийскую символику «мгновенного озарения». Так, на Будду озарение сходит в момент, находящийся вне времени, – когда на заре, после ночи, проведенной в медитации, он поднимает взор к небу и внезапно видит утреннюю звезду. В философии Махаяны свет утреннего неба, когда на нем нет Луны, символизирует «Чистый Свет, называемый Вселенской Пустотой». Иными словами, состояние Будды, – того, кто освободился от всякой обусловленности, – символизируется Светом, который Гаутама увидел в момент озарения. Этот Свет описывается как «ясный», «чистый», – т, е, в нем не только нет ни следа тени, но также отсутствуют цвета и качества. Поэтому он назван Вселенской Пустотой ", так как термин пустота (санкхъя) точно выражает тот факт, что этот свет лишен всех атрибутов, всех отличий: это – Urgrund («первооснова»), абсолютная реальность. Осознание Вселенской Пустоты, как и акт постижения единства брахмана и атмана, описывается в упанишадах как мгновенное озарение, подобное вспышке молнии. Точно так же, как ничто не предшествует внезапной вспышке, прорезающей тьму, ничто не предшествует опыту озарения; он принадлежит совершенно иному плану бытия, и потому отсутствует переход от момента, ему предшествующего, к вневременному мгновению, в которое он происходит.
Тем не менее в текстах упоминается о «предварительных образах (рупани пурассарани) проявления Брахмана», открывающихся йогу в форме светящихся проявлений: туман, дым, солнце, огонь, ветер, светлячки, молния, кристалл и луна. «Мандала-брахмана-упанишада» (II, 1) предусматривает иную последовательность: звезда, алмазное зеркало, лунный диск, солнце в полдень, круг пламени, кристалл, темный круг, затем точка бинду), палец (кала), звезда (наксатра), снова солнце, лампа, глаз, сияние солнца и девяти ожерелий.
Как мы видим, не существует каких-либо жестких правил, регулирующих последовательность образов, связанных с опытом люминофании. Больше того, порядок, в котором перечисляются световые манифестации, вовсе не соответствует последовательному увеличению световой интенсивности. Так, в тексте «Шветаш-ватара-упанишады» свет солнца упоминается намного раньше света луны. В тексте «Мандала-брахмана-упанишады» последовательность световых манифестаций еще более прихотлива. С моей точки зрения, это является еще одним подтверждением того, что мы имеем здесь дело не с физическим светом, принадлежащим природному миру, но с опытом мистического характера.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180