Именно родители настойчиво давали
ему понять, что маленький еврей должен быть особенно
хорошим, чтобы не оказаться особенно плохим. И здесь
наше расследование, пожелай мы отдать должное реле-
вантным фактам, пришлось бы повести в направлении,
обратном ходу общей истории - просто-напросто про-
66
дледить судьбу этой семьи от Главной улицы до гетто в
глухой российской провинции и всех зверств в истории
диаспоры.
Мы ведем речь о трех процессах: соматическом, эго-
процессе и социальном. В истории науки эти три про-
цесса были связаны с тремя научными дисциплинами:
биологией, психологией и социальными науками. Каж-
дая из них изучала то, что могла изолировать, сосчитать
и расчленить: одиночные организмы, отдельные души
(minds) и социальные агрегаты. Получаемое таким путем
знание -это знание фактов и цифр, местоположения и
причин. Оно привело к обоснованию привязки изучаемо-
го объекта к тому или другому процессу. Эта трихотомия
господствует в нашем мышлении, ибо только благодаря
изобретательным методологиям данных дисциплин мы
вообще что-то знаем. Однако к сожалению, подобное
знание ограничено условиями его получения: организм
подвергается вивисекции или вскрытию, душа - экспе-
рименту или допросу, а социальные агрегаты расклады-
ваются по статистическим таблицам. Во всех этих случа-
ях научная дисциплина наносит ушерб предмету наблю-
дения, активно расчленяя его целостное состояние жиз-
ни для того, чтобы сделать изолированную часть подат-
ливой к применению некоторого, набора инструментов
или понятий.
Наша клиническая проблема и наше пристрастие -
иного порядка. Мы изучаем индивидуальные человечес-
кие кризисы, вовлекаясь в них как терапевты. При этом
мы обнаруживаем, что упомянутые выше три процесса,
представляют собой три стороны человеческой жизни.
Тогда, соматическое напряжение, тревога индивидуума и
паническое настроение группы - это три разных образа,
в которых человеческая тревога являет себя различным
методам исследования. Клиническая подготовка должна
включать в себя все три метода - идеал, к которому
Эрик Г. Эриксон. Детство и общество
ощупью приходят исследования в этой книге. Когда мы
критически рассматриваем каждый релевантный пункт в
определенной истории болезни, то не в силах отделаться
от убеждения, что значение пункта, который можно <ло-
кализовать> в одном из трех процессов, соопределяется
его значением в двух оставшихся. Пункт в одном процес-
се приобретает релевантность посредством придания зна-
чимости пунктам в других процессах и, в свою очередь,
через получение значимости от них. Постепенно, я наде-
юсь, мы сможем найти более подходящие слова для описа-
ния такой релятивности в человеческом существовании.
<Причину> катастрофы, описанной в нашем первом
примере кризиса, нам не дано узнать. Вместо нее мы
обнаруживаем конвергенцию у всех трех процессов спе-
цифической интолерантности, что делает эту катастрофу
ретроспективно понятной и вероятной. Ее правдоподо-
бие, установленное таким образом, не позволяет вернуть-
ся назад и устранить причины; оно лишь дает нам воз-
можность предполагать некий континуум, на котором эта
катастрофа отметила событие, отбрасывающее сейчас
свою тень назад, на те самые пункты - факторы, кото-
рые, по-видимому, и вызвали его. Катастрофа произош-
ла, и мы должны теперь ввести себя в качестве исцеляю-
щего фактора в посткатастрофическую ситуацию. Мы
никогда не узнаем, какой была эта жизнь до ее наруше-
ния и какой - после нее, но до нашего вмешательства.
Таковы условия, в которых нам приходится проводить
терапевтическое исследование.
Для сравнения и подтверждения наших выводов рас-
смотрим другой кризис, на этот раз у взрослого. И опять
налицо соматический симптом: сильные хронические
головные боли, обязанные своим появлением одной из
крайностей взрослой социальной жизни - военному сра-
Часть первая
2. БОЕВОЙ КРИЗИС
У МОРСКОГО ПЕХОТИНЦА
Молодой человек тридцати с небольшим лет (по граж-
данской профессии учитель) был уволен в отставку из
вооруженных сил как получивший <психоневротическую
травму>. Симптомы, прежде всего -лишающая трудо-
способности головная боль - преследовали его и в пер-
вой мирной работе. В клинике для ветеранов войны ему
предложили рассказать, как это началось. Вот что он сооб-
щил.
Группа морских пехотинцев только что высадилась
на берег у самой воды, в зоне досягаемости огня передо-
вых отрядов противника, ничего не различая в ночной
тьме тихоокеанского берегового плацдарма. Еще до служ-
бы в армии эти ребята входили в компанию крутых и
буйных парней, уверенных в том, что способны <спра-
виться со всем>; такими они оставались и сейчас. Они
всегда думали, что могли рассчитывать на <начальство>:
дескать, их сменят после первой атаки, а уж там пусть
простая пехота закрепляется и удерживает захваченные
позиции. Находиться в положении <принимающего что-
то покорно> было глубоко противно духу морской пехо-
ты. И все же такое случалось в этой войне. А когда слу-
чалось, то морские пехотинцы оказывались незащищен-
ными не только от ужасных, летящих ниоткуда пуль снай-
перов, но и от непривычной смеси отвращения, гнева и
страха где-то внизу живота.
Вот и опять им представился такой случай. <Под-
держка> морской артиллерии не очень-то поддерживала.
Что если и правда <начальство> решило списать их в
расход?
Среди этих солдат находился и наш пациент. Воз-
можно, тогда он меньше всего думал о том, что сам ког-
жению.
68
Эрик Г. Эриксон. Детство и общество
Часть первая
да-нибудь мог стать пациентом. Дело в том, что он был
рядовым медицинской службы. Безоружный, согласно
конвенции, санитар видимо не чувствовал медленно под-
нимающейся волны ярости и паники среди солдат, как
если бы она просто не могла докатиться до него. Почему-
то он ощущал себя на своем месте в роли санитара. Доса-
да солдат лишь вызвала у него мысль, что они походили
на детей. Ему всегца нравилось работать с детьми и счи-
талось, что он особенно хорош в работе с трудными под-
ростками. Сам-то он не был таким. Фактически, с самого
начала войны он потому и выбрал медицинскую службу,
что не мог заставить себя носить оружие. И не испыты-
вал никакой ненависти к кому-либо. (По тому, как он
теперь говорил о своих благородных мотивах, стало ясно,
что этот человек, вероятно, слишком добродетелен, что-
бы годиться для военной службы, во всяком случае, в
морской пехоте; ибо, как выяснилось, он никогда не пил,
не курил и даже не сквернословил!) Сейчас было хорошо
видно, что он мог бы справиться и с большим, чем то их
отчаянное положение на берегу, мог бы помочь этим ре-
бятам выпутаться из него и оказать помощь, когда их
агрессивная миссия закончилась бы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68
ему понять, что маленький еврей должен быть особенно
хорошим, чтобы не оказаться особенно плохим. И здесь
наше расследование, пожелай мы отдать должное реле-
вантным фактам, пришлось бы повести в направлении,
обратном ходу общей истории - просто-напросто про-
66
дледить судьбу этой семьи от Главной улицы до гетто в
глухой российской провинции и всех зверств в истории
диаспоры.
Мы ведем речь о трех процессах: соматическом, эго-
процессе и социальном. В истории науки эти три про-
цесса были связаны с тремя научными дисциплинами:
биологией, психологией и социальными науками. Каж-
дая из них изучала то, что могла изолировать, сосчитать
и расчленить: одиночные организмы, отдельные души
(minds) и социальные агрегаты. Получаемое таким путем
знание -это знание фактов и цифр, местоположения и
причин. Оно привело к обоснованию привязки изучаемо-
го объекта к тому или другому процессу. Эта трихотомия
господствует в нашем мышлении, ибо только благодаря
изобретательным методологиям данных дисциплин мы
вообще что-то знаем. Однако к сожалению, подобное
знание ограничено условиями его получения: организм
подвергается вивисекции или вскрытию, душа - экспе-
рименту или допросу, а социальные агрегаты расклады-
ваются по статистическим таблицам. Во всех этих случа-
ях научная дисциплина наносит ушерб предмету наблю-
дения, активно расчленяя его целостное состояние жиз-
ни для того, чтобы сделать изолированную часть подат-
ливой к применению некоторого, набора инструментов
или понятий.
Наша клиническая проблема и наше пристрастие -
иного порядка. Мы изучаем индивидуальные человечес-
кие кризисы, вовлекаясь в них как терапевты. При этом
мы обнаруживаем, что упомянутые выше три процесса,
представляют собой три стороны человеческой жизни.
Тогда, соматическое напряжение, тревога индивидуума и
паническое настроение группы - это три разных образа,
в которых человеческая тревога являет себя различным
методам исследования. Клиническая подготовка должна
включать в себя все три метода - идеал, к которому
Эрик Г. Эриксон. Детство и общество
ощупью приходят исследования в этой книге. Когда мы
критически рассматриваем каждый релевантный пункт в
определенной истории болезни, то не в силах отделаться
от убеждения, что значение пункта, который можно <ло-
кализовать> в одном из трех процессов, соопределяется
его значением в двух оставшихся. Пункт в одном процес-
се приобретает релевантность посредством придания зна-
чимости пунктам в других процессах и, в свою очередь,
через получение значимости от них. Постепенно, я наде-
юсь, мы сможем найти более подходящие слова для описа-
ния такой релятивности в человеческом существовании.
<Причину> катастрофы, описанной в нашем первом
примере кризиса, нам не дано узнать. Вместо нее мы
обнаруживаем конвергенцию у всех трех процессов спе-
цифической интолерантности, что делает эту катастрофу
ретроспективно понятной и вероятной. Ее правдоподо-
бие, установленное таким образом, не позволяет вернуть-
ся назад и устранить причины; оно лишь дает нам воз-
можность предполагать некий континуум, на котором эта
катастрофа отметила событие, отбрасывающее сейчас
свою тень назад, на те самые пункты - факторы, кото-
рые, по-видимому, и вызвали его. Катастрофа произош-
ла, и мы должны теперь ввести себя в качестве исцеляю-
щего фактора в посткатастрофическую ситуацию. Мы
никогда не узнаем, какой была эта жизнь до ее наруше-
ния и какой - после нее, но до нашего вмешательства.
Таковы условия, в которых нам приходится проводить
терапевтическое исследование.
Для сравнения и подтверждения наших выводов рас-
смотрим другой кризис, на этот раз у взрослого. И опять
налицо соматический симптом: сильные хронические
головные боли, обязанные своим появлением одной из
крайностей взрослой социальной жизни - военному сра-
Часть первая
2. БОЕВОЙ КРИЗИС
У МОРСКОГО ПЕХОТИНЦА
Молодой человек тридцати с небольшим лет (по граж-
данской профессии учитель) был уволен в отставку из
вооруженных сил как получивший <психоневротическую
травму>. Симптомы, прежде всего -лишающая трудо-
способности головная боль - преследовали его и в пер-
вой мирной работе. В клинике для ветеранов войны ему
предложили рассказать, как это началось. Вот что он сооб-
щил.
Группа морских пехотинцев только что высадилась
на берег у самой воды, в зоне досягаемости огня передо-
вых отрядов противника, ничего не различая в ночной
тьме тихоокеанского берегового плацдарма. Еще до служ-
бы в армии эти ребята входили в компанию крутых и
буйных парней, уверенных в том, что способны <спра-
виться со всем>; такими они оставались и сейчас. Они
всегда думали, что могли рассчитывать на <начальство>:
дескать, их сменят после первой атаки, а уж там пусть
простая пехота закрепляется и удерживает захваченные
позиции. Находиться в положении <принимающего что-
то покорно> было глубоко противно духу морской пехо-
ты. И все же такое случалось в этой войне. А когда слу-
чалось, то морские пехотинцы оказывались незащищен-
ными не только от ужасных, летящих ниоткуда пуль снай-
перов, но и от непривычной смеси отвращения, гнева и
страха где-то внизу живота.
Вот и опять им представился такой случай. <Под-
держка> морской артиллерии не очень-то поддерживала.
Что если и правда <начальство> решило списать их в
расход?
Среди этих солдат находился и наш пациент. Воз-
можно, тогда он меньше всего думал о том, что сам ког-
жению.
68
Эрик Г. Эриксон. Детство и общество
Часть первая
да-нибудь мог стать пациентом. Дело в том, что он был
рядовым медицинской службы. Безоружный, согласно
конвенции, санитар видимо не чувствовал медленно под-
нимающейся волны ярости и паники среди солдат, как
если бы она просто не могла докатиться до него. Почему-
то он ощущал себя на своем месте в роли санитара. Доса-
да солдат лишь вызвала у него мысль, что они походили
на детей. Ему всегца нравилось работать с детьми и счи-
талось, что он особенно хорош в работе с трудными под-
ростками. Сам-то он не был таким. Фактически, с самого
начала войны он потому и выбрал медицинскую службу,
что не мог заставить себя носить оружие. И не испыты-
вал никакой ненависти к кому-либо. (По тому, как он
теперь говорил о своих благородных мотивах, стало ясно,
что этот человек, вероятно, слишком добродетелен, что-
бы годиться для военной службы, во всяком случае, в
морской пехоте; ибо, как выяснилось, он никогда не пил,
не курил и даже не сквернословил!) Сейчас было хорошо
видно, что он мог бы справиться и с большим, чем то их
отчаянное положение на берегу, мог бы помочь этим ре-
бятам выпутаться из него и оказать помощь, когда их
агрессивная миссия закончилась бы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68