Эриксон представляет диагноз неординарной лич-
ности вождя нации следующим образом: <...стоя на под-
мостках немецкой истории, Гитлер тонко чувствовал, в
какой степени можно было смело позволить собственной
личности представить истерическую несдержанность,
32
которая подспудно жила в каждом немецком слушате-
ле>. Стефан Цвейг в научном очерке о З.Фрейде отме-
тил, что Фрейда интересуют не приличия, а истина. Эрик-
сона тоже интересует истина, а она в следующем: Гит-
лер, выбравший для себя роль вождя нации достоин ее,
ибо все, что разоблачает его самого, в равной мере разоб-
лачает его аудиторию. Ведь, именно то, что другим наро-
дам казалось наиболее сомнительным и отвратительным,
для немецких ушей оказалось самой убедительной мело-
дией, исполняемой <Коричневым дудочником>. Налицо,
полная идентификация вождя с нацией и харизматичес-
кое до безумия поклонение нации своему фюреру. Это не
случайность, а закономерность национального ментали-
тета, ибо: <Каждый народ заслуживает того государя,
которого имеет>.
Интерпретация теории Эриксона о психосоциальной
идентичности дает возможность понять механизм пове-
дения как отдельной личности, так и целых народов, на-
ций, этнических образований, социальных групп.
Что же побудило Эриксона проанализировать юность
Максима Горького, представленную в России большеви-
стской легендой-фильмом? Как и раньше, в случае наци-
онал-социалистической версией детства Гитлера - от-
мечает Эриксон - я проанализировал систему образов и
их связи с географическим местоположением и истори-
ческим местом происхождения. Эриксон пишет: <В
некоторых знаменательных отношениях эти две легенды
обладают известным сходством. Обе они показывают ра-
стущего своевольного мальчика в ожесточенной борьбе с
отцовской фигурой, главой рода - беспощадным тира-
ном...> И Гитлер и Горький в отрочестве пережили пси-
хическое потрясение от бессмысленности существования
и тщетности бунта.0ни стали интеллектуальными проле-
тариями, близкими к крайнему отчаянию. По иронии судь-
бы оба обрели известность в полицейском досье своих
33
2 3u. № 438
Эрик Г. Эриксон
стран как <бумагомараки>. Таковы историко-биографи-
ческие аналогии. Горький стал писателем, а неполити-
ком. После русской революции он продолжал оставаться
идолом страны Советов. Большевистско-пролетарская
легенда о юности Максима Горького олицетворяет иску-
шение регрессировать к традиционной морали и древним
обычаям народа. Порождает соблазн оставаться скован-
ным традиционным суперэго внутри и крепостным пра-
вом снаружи.
Для исследователя Эриксона легенда о юности Мак-
сима Горького - это психоаналитический экскурсе ис-
торию России, в загадочную русскую душу, отыскание
ключей менталитета россиянина, ингредиентов русского
характера. Эта легенда позволяет ему понять <...истори-
ческую миссию русской реалистической литературы: она
возвращает трагедию отцеубийства и братоубийства про-
стому русскому человеку>.
Необходимо отметить, что Фрейд в статье <Достоев-
ский и отцеубийство> ставил <Братьев Карамазовых> в
один ряд с <Гамлетом> Шекспира и <Царем Эдипом>
Софокла и считал неслучайным, что три шедевра миро-
вой литературы всех времен трактуют одну и ту же тему
- тему отцеубийства.
По мнению .Эриксона, - моральная и национальная
идентичность имеет функцию коллективного эго. Размыш-
ляя об идентичности американцев, описывая их нацио-
нальный характер, он четко обозначил содержательные
конструкты идентичности индивидуальной инициативы:
протестантизм, индивидуализм, рациональную адаптацию
к опасностям жизни и нахождение в индустриализации
своей естественной среды.
На анализе жизни и деятельности Максима Горького
он показывает механизмы идентификации выдающейся
личности в совершенно другой и неповторимой культуре,
выросшей и сформировавшейся в совершенно иных спе-
34
цифических исторических, географических, климатичес-
ких, пространственных условиях, чем европейские или
азиатские.
В заключительной части своего исследования Эрик-
сон отмечает: <Для согласования исторической и психо-
логической методологии нам прежде всего нужно научить-
ся сообща иметь дело с теми обстоятельствами, что раз-
личные психологии и психологи подвластны историчес-
ким законам, а историки и исторические летописи -
законам психологии>.
Квинтэссенцией психо-социального и культурно-ис-
торического исследования Эриксона <Детство и обще-
ство> может стать утверждение: <Каждый взрослый, будь
он лидером или ведомым, представителем масс или чле-
ном элиты, однажды был ребенком. Когда-то он был ма-
леньким. Чувство малости образует нижний, неискоре-
нимый слой в душе человека. Его триумфы будут соизме-
ряться с этой малостью, а поражения подтверждать ее.
Вопросы о том, кто <больше> (сильнее, важнее и т.п.) и
кто может или не может сделать что-либо по отношению
к кому-либо, заполняют внутреннюю жизнь взрослого
сверх той необходимости и той желательности, которые
он осознает и на которые рассчитывает>.
Б заключительной части своего психологического
исследования Эриксон резюмирует, что всякое общество
состоит из людей находящихся в процессе, их перехода
из разряда детей в разряд родителей. Чтобы обеспечить
непрерывность традиции, общество должно заблаговре-
менно готовить детей к функции родителей, а также за-
ботиться о неизбежных остатках инфантильности у взрос-
лых. Мысль простая, но в условиях развитого индустри-
ального общества все эти заботы и социальные подкреп-
ления настолько приобретают стандартизированный ха-
рактер, что из поколения в поколение инфантильный страх
не исчезает, а социальные модальности деформируются.
Эрик Г. Эриксон
Детство и общество
Описывая автономно-физиологические психологичес-
кие механизмы страхов и тревог, зарождение, генезис и
их клиническое завершение, Эриксон снова, в который
раз, ищет истоки этих психических состояний личности
в раннем детстве, социокультурном прессинге, деформи-
рующем личный опыт растущего организма.
Актуально предостережение Эриксона о губитель-
ном воздействии... промышленной революции, глобаль-
ной коммуникации, стандартизации, централизации и
механизации <человеческого образа жизни>. Все это, по
мнению ученого, угрожает идентичностям, унаследован-
ным человеком от примитивных, аграрных, феодальных
и аристократических культур. Здесь же, Эриксон свою
мысль подкрепляет конкретной иллюстрацией: <Посколь-
ку с.трах утратить идентичность доминирует в большей
части нашей иррациональной мотивации, он(страх)
мобилизует весь арсенал тревоги, оставленный в каждом
человеке простым фактом его детства.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68