Это, в сущности, размышление о том, когда и почему
возникает надобность в научном исследовании того или иного явления. Вот к
каким выводам он приходит: если чувственное восприятие не дает нам
определенного и недвусмысленного указания на то, что такое находящийся
перед нами предмет, то возникает необходимость обратиться к мышлению - и
таким путем возникает наука. Приведем это рассуждение Платона ввиду его
существенного значения для нашей темы. "Кое-что в наших восприятиях, -
говорит Сократ, - не побуждает наше мышление к дальнейшему исследованию,
потому что достаточно определяется самим ощущением; но кое-что решительно
требует такого исследования, поскольку ощущение не дает ничего надежного...
Не побуждает к исследованию то, что не вызывает одновременно
противоположного ощущения, а то, что вызывает такое ощущение, я считаю
побуждающим к исследованию". Разъясняя сказанное, Платон заключает, что
"ощущение, назначенное определять жесткость, вынуждено приняться и за
определение мягкости и потому извещает душу, что одна и та же вещь
ощущается им как жесткая и как мягкая... То же самое и при ощущении легкого
и тяжелого...". Таким образом, ощущение дает одновременно противоположные
сведения, и оказывается необходимым ввести степень жесткости или мягкости,
легкости или тяжести вещи, не прибегая уже к одному только свидетельству
ощущения. Субъективный критерий должен быть заменен объективным, и здесь в
дело должно вступить мышление.
Согласно Платону, переход от восприятия, ощущения к мышлению предполагает
весьма серьезную операцию, которая на языке платоновской философии носит
название перехода от становления к бытию. Становление, согласно Платону,
это то, что неуловимо, не поддается твердой фиксации, что ускользает,
меняется на глазах, предстает "то как мягкое, то как жесткое", о чем, стало
быть, невозможно высказать нечто определенное. Для того чтобы стало
возможным остановить этот поток, выделить в нем нечто одно, отличить его от
другого, измерить его в каком-либо отношении, необходима какая-то другая
реальность, которая позволяла бы осуществить применительно к ней подобные
процедуры, или, лучше сказать, необходимо допустить такую реальность,
которая была бы онтологическим условием возможности осуществления этих
операций. Эту-то реальность Платон называет бытием.
Мера есть посредник между сферами бытия и становления. Мера же необходимо
связана с числом.
Именно число, а не само единое ("предел") является средством постижения
чувственного мира. "Воспринявший что-либо единое, - говорит Платон, -
тотчас после этого должен обращать свой взор не на природу беспредельного,
но на какое-либо число; так точно и наоборот: кто бывает вынужден прежде
обращаться к беспредельному, тот немедленно вслед за этим должен смотреть
не на единое, но опять-таки на какие-либо числа".
Поясняя свою мысль, Платон приводит пример, который для нас очень
интересен, поскольку показывает, во-первых, ту сферу, из которой Платон
чаще всего заимствует свои "модели", а во-вторых, очень точно обрисовывает
его представление о задачах науки: "Первоначально некий бог или
божественный человек обратил внимание на беспредельность звука. В Египте,
как гласит предание, некий Тевт первый подметил, что гласные буквы [звуки]
в беспредельности представляют собою не единство, но множество; что другие
буквы - безгласные, но все же причастны некоему звуку и что их также
определенное число; наконец, к третьему виду Тевт причислил те буквы,
которые сегодня называются немыми. После этого он стал разделять все до
единой безгласные и немые и поступил таким же образом с гласными и
полугласными, пока не установил их числа и не дал каждой в отдельности и
всем вместе названия "буква" ["первоначало"]. Видя, что никто из нас не
может научиться ни одной букве, взятой в отдельности, помимо всех
остальных, Тевт понял, что между буквами существует единая связь,
приводящая к некоему единству. Эту связь Тевт назвал грамматикой - единой
наукой о многих буквах" (курсив мой. - П.Г.).
Отрывок этот, во-первых, еще раз свидетельствует о том, что в поле зрения
Платона постоянно присутствует стихия языка и наука о языке, грамматика,
служит примером того, как возникает единство многого - система, внутри
которой только и может быть выделен (определен) каждый отдельный звук.
Обнаружение единства в звуках впервые сделало возможным из бесчисленного их
множества (ибо любой звук, в сущности, произносится по-разному каждым
человеком, не говоря уже о различии одних и тех же звуков в разных
диалектах даже одного языка) выделить определенное их число и тем самым
построить систему взаимно отличных, но связанных в единое посредством числа
букв.
Теперь критика натурфилософии приобретает у Платона логическую базу:
натурфилософы оперировали в своих построениях такими понятиями, как
"влажное и сухое", "холодное и теплое", "сладкое и горькое", "твердое и
мягкое". Исходя из этих противоположностей, они давали определение и
объяснение природных явлений и процессов. Но эти определения, согласно
Платону, не могут дать никакого доказательного знания, ибо они в строгом
смысле слова определениями не являются. Натурфилософы, в сущности, имели
дело с неопределенно-количественными характеристиками, с теми самыми "более
или менее", которые не могут "ухватить" определяемый предмет, не могут
ввести его в твердые границы, ибо не располагают для этого мерным
отношением - числом. Согласно Платону, натурфилософы имели дело с
беспредельным, отсюда и фантастичность, произвольность их построений.
Только такое познание может претендовать на достоверность, которое
осуществляется с помощью числа. Такова математика. Платон полностью
согласен с пифагорейцами в том, что математическое знание, знание о мерных
отношениях, является единственно достоверным в противоположность тем мнимым
знаниям, т.е. мнениям, которые именовались во времена Платона "физикой".
Известно, что при входе в платоновскую Академию была надпись: "Не геометр -
да не войдет". Те, кто не были сведущими в музыке, геометрии и астрономии,
вообще не принимались в Академию. Диоген Лаэрций сообщает, что
возглавлявший Академию Ксенократ сказал человеку, не знакомому ни с одной
из названных наук: "Иди, у тебя нечем ухватиться за философию". Не
удивительно поэтому, что среди учеников Платона были крупные математики -
такие, как Архит, Теэтет, Евдокс.
Число как идеальное образование
Теперь рассмотрим, каков онтологический статус числа у Платона. Число - это
единство предела и беспредельного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107
возникает надобность в научном исследовании того или иного явления. Вот к
каким выводам он приходит: если чувственное восприятие не дает нам
определенного и недвусмысленного указания на то, что такое находящийся
перед нами предмет, то возникает необходимость обратиться к мышлению - и
таким путем возникает наука. Приведем это рассуждение Платона ввиду его
существенного значения для нашей темы. "Кое-что в наших восприятиях, -
говорит Сократ, - не побуждает наше мышление к дальнейшему исследованию,
потому что достаточно определяется самим ощущением; но кое-что решительно
требует такого исследования, поскольку ощущение не дает ничего надежного...
Не побуждает к исследованию то, что не вызывает одновременно
противоположного ощущения, а то, что вызывает такое ощущение, я считаю
побуждающим к исследованию". Разъясняя сказанное, Платон заключает, что
"ощущение, назначенное определять жесткость, вынуждено приняться и за
определение мягкости и потому извещает душу, что одна и та же вещь
ощущается им как жесткая и как мягкая... То же самое и при ощущении легкого
и тяжелого...". Таким образом, ощущение дает одновременно противоположные
сведения, и оказывается необходимым ввести степень жесткости или мягкости,
легкости или тяжести вещи, не прибегая уже к одному только свидетельству
ощущения. Субъективный критерий должен быть заменен объективным, и здесь в
дело должно вступить мышление.
Согласно Платону, переход от восприятия, ощущения к мышлению предполагает
весьма серьезную операцию, которая на языке платоновской философии носит
название перехода от становления к бытию. Становление, согласно Платону,
это то, что неуловимо, не поддается твердой фиксации, что ускользает,
меняется на глазах, предстает "то как мягкое, то как жесткое", о чем, стало
быть, невозможно высказать нечто определенное. Для того чтобы стало
возможным остановить этот поток, выделить в нем нечто одно, отличить его от
другого, измерить его в каком-либо отношении, необходима какая-то другая
реальность, которая позволяла бы осуществить применительно к ней подобные
процедуры, или, лучше сказать, необходимо допустить такую реальность,
которая была бы онтологическим условием возможности осуществления этих
операций. Эту-то реальность Платон называет бытием.
Мера есть посредник между сферами бытия и становления. Мера же необходимо
связана с числом.
Именно число, а не само единое ("предел") является средством постижения
чувственного мира. "Воспринявший что-либо единое, - говорит Платон, -
тотчас после этого должен обращать свой взор не на природу беспредельного,
но на какое-либо число; так точно и наоборот: кто бывает вынужден прежде
обращаться к беспредельному, тот немедленно вслед за этим должен смотреть
не на единое, но опять-таки на какие-либо числа".
Поясняя свою мысль, Платон приводит пример, который для нас очень
интересен, поскольку показывает, во-первых, ту сферу, из которой Платон
чаще всего заимствует свои "модели", а во-вторых, очень точно обрисовывает
его представление о задачах науки: "Первоначально некий бог или
божественный человек обратил внимание на беспредельность звука. В Египте,
как гласит предание, некий Тевт первый подметил, что гласные буквы [звуки]
в беспредельности представляют собою не единство, но множество; что другие
буквы - безгласные, но все же причастны некоему звуку и что их также
определенное число; наконец, к третьему виду Тевт причислил те буквы,
которые сегодня называются немыми. После этого он стал разделять все до
единой безгласные и немые и поступил таким же образом с гласными и
полугласными, пока не установил их числа и не дал каждой в отдельности и
всем вместе названия "буква" ["первоначало"]. Видя, что никто из нас не
может научиться ни одной букве, взятой в отдельности, помимо всех
остальных, Тевт понял, что между буквами существует единая связь,
приводящая к некоему единству. Эту связь Тевт назвал грамматикой - единой
наукой о многих буквах" (курсив мой. - П.Г.).
Отрывок этот, во-первых, еще раз свидетельствует о том, что в поле зрения
Платона постоянно присутствует стихия языка и наука о языке, грамматика,
служит примером того, как возникает единство многого - система, внутри
которой только и может быть выделен (определен) каждый отдельный звук.
Обнаружение единства в звуках впервые сделало возможным из бесчисленного их
множества (ибо любой звук, в сущности, произносится по-разному каждым
человеком, не говоря уже о различии одних и тех же звуков в разных
диалектах даже одного языка) выделить определенное их число и тем самым
построить систему взаимно отличных, но связанных в единое посредством числа
букв.
Теперь критика натурфилософии приобретает у Платона логическую базу:
натурфилософы оперировали в своих построениях такими понятиями, как
"влажное и сухое", "холодное и теплое", "сладкое и горькое", "твердое и
мягкое". Исходя из этих противоположностей, они давали определение и
объяснение природных явлений и процессов. Но эти определения, согласно
Платону, не могут дать никакого доказательного знания, ибо они в строгом
смысле слова определениями не являются. Натурфилософы, в сущности, имели
дело с неопределенно-количественными характеристиками, с теми самыми "более
или менее", которые не могут "ухватить" определяемый предмет, не могут
ввести его в твердые границы, ибо не располагают для этого мерным
отношением - числом. Согласно Платону, натурфилософы имели дело с
беспредельным, отсюда и фантастичность, произвольность их построений.
Только такое познание может претендовать на достоверность, которое
осуществляется с помощью числа. Такова математика. Платон полностью
согласен с пифагорейцами в том, что математическое знание, знание о мерных
отношениях, является единственно достоверным в противоположность тем мнимым
знаниям, т.е. мнениям, которые именовались во времена Платона "физикой".
Известно, что при входе в платоновскую Академию была надпись: "Не геометр -
да не войдет". Те, кто не были сведущими в музыке, геометрии и астрономии,
вообще не принимались в Академию. Диоген Лаэрций сообщает, что
возглавлявший Академию Ксенократ сказал человеку, не знакомому ни с одной
из названных наук: "Иди, у тебя нечем ухватиться за философию". Не
удивительно поэтому, что среди учеников Платона были крупные математики -
такие, как Архит, Теэтет, Евдокс.
Число как идеальное образование
Теперь рассмотрим, каков онтологический статус числа у Платона. Число - это
единство предела и беспредельного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107