Сказав Бэмпфилду, что в Бордо не ожидается никакого восстания, он разрушит надежды британцев на высадку и в то же время сможет заманить Шарпа во Францию. Де Макерр кивнул.
— Я понимаю.
Дюко снова рассмеялся. В Бордо стояла полубригада Кальве, находясь в пути к южной армии Сульта. Полубатальон уже отправился туда с большим конвоем, но у Кальве остается еще как минимум две тысячи человек, которые смогут уничтожить Шарпа в Аркашоне. Дюко разрушит британские планы о захвате Бордо, да еще и сможет поохотиться на своего личного врага, самого ненавистного врага, и похоронить его на французских болотах. Месть, говорят испанцы, это блюдо, которое лучше есть холодным, а эта месть будет такой холодной, что даже такой безжалостный человек как Дюко не смеет желать лучшего.
Глава 10
Этой ночью и стрелки и пехотинцы спали совсем мало. Рассвет выдался холодным, очень холодным. Над промерзшей лужайкой клубился туман.
Шарп проснулся от боли в затылке. Он сел, облокотившись спиной на ивовое дерево и почувствовал подмышкой укусы вшей, должно быть, подхваченных на «Амели», но он слишком устал и замерз, чтобы затевать охоту на них.
— Черт, черт, черт, — Фредриксон, клацая зубами от холода, присел рядом с Шарпом. — Немало мы прошли за вчерашний день.
В сотне ярдов впереди сквозь туман виднелся аккуратный каменный мост через Лейр, со стоящими на краях парапета урнами. По соседству с мостом располагался кирпичный домик и из его трубы курился дымок, наводя на мысль о жарком камине.
— Это здание заставы, — сказал Фредриксон, — так что кофе нам не видать.
Без сомнения, думал Шарп, во Франции сборщики дорожных податей такие же нелюбезные, как и их английские коллеги. Подобная работа и не могла сделать человека любезным.
— Если бы у нас было достаточно пороха, можно было бы взорвать чертов мост.
— Но у нас его нет, — грустно сказал Фредриксон.
Шарп с усилием встал на ноги. Фредриксон выставил последнюю вахту, и пикеты, по два человека в каждом, расположились по краям луга, на котором расположилось маленькой войско. Бивак выглядел довольно жалко. Несколько пехотинцев расположились под телегами, а большинство людей Шарпа просто закутались в плащи, положив головы на свои ранцы, и тряслись от холода.
Неподалеку паслась корова, изредка мыча, она глядела на двоих людей, прогуливающихся вдоль реки. Судя по тому, что в феврале коровы уже выгонялись пастись, здешний климат был мягче английского, но все равно было чертовски холодно. Прекрасный лебедь, появившийся из-за моста, дождался своего собрата и две птицы, не обращая внимания на людей, величаво поплыли вниз по течению.
— Вот и обед, — сказал Фредриксон.
— А мне никогда не нравился их вкус, — сказал Шарп, — Мясо как водоросли, волокнистое. Он сморщился от внезапной боли в голове. Он подумал, а что если флотский хирург ошибся, и его рана более серьезная, чем просто царапина от пули? Он вспомнил, как Джонни Пирсон из Королевского восточно-кентского полка, получив точно такую же рану, клялся, что это пустяки, а затем внезапно умер через неделю.
Покосившийся забор, заброшенный и заросший белым от инея боярышником, преграждал путь к главной дороге. Шарп взобрался на выложенную камнем проезжую часть, достаточно ровную, но все же с выбитыми колесами рытвинами, заполненными водой и льдом. Трава на дороге не росла, и это говорило, что дорога постоянно используется. К югу, там, где дорога скрывалась в тумане, были видны очертания домов, церкви и высоких тополей. Река здесь делала изгиб, и, вне всякого сомнения, маленький город находился там, где через реку пролегал старый мост, а этот, новый и более широкий построили так, чтобы французская армия на своем пути в Испанию не испытывала трудностей в продвижении по узким, средневековым улочкам города. По этой дороге шесть лет подряд французская армия бросала в горнило войны людей, пушки, боеприпасы, лошадей, сабли и седла и прочее, что требовалось на войне в Испании. И по этой же дороге, думал Шарп, та же самая армия отступала после поражений.
— Что в городе?
Фредриксон понял, что Шарп имеет ввиду: не располагаются ли в городе французские войска.
— Сборщик дорожных податей говорит, что никого нет.
Шарп посмотрел на север.
— А там?
— В четверти мили буковая роща и что-то вроде фермы. Это то, что нам и надо.
Шарп согласился. Он полностью доверял Фредриксону, и если Фредриксон сказал, что буковая рощица и ферма лучше всего подходят для засады, то нет смысла искать что-то лучшее.
Судя по истошному визгу, хлопанью крыльев и возгласам, стало ясно, что кто-то припас лебедей на обед. Капитан Палмер, зевая и почесываясь, перелез через забор.
— Доброе утро, сэр.
— Доброе утро, Палмер, — сказал Шарп, — Холодновато, да?
Палмер не ответил. Офицеры прошли к зданию заставы, огороженному белой оградой. Черно-белая доска, в точности как и на английских заставах, извещала, что проезд закрыт. Справа от моста был брод, но он был наполовину завален камнями, так что ни карета, ни телега не могли избежать оплаты за проезд.
Сборщик податей, лысый и на костылях, в агрессивной позе стоял возле ворот. Он переговорил с Фредриксоном, который, в свою очередь, повернулся к Шарпу.
— Если у нас нет пропуска, то мы должны заплатить шесть су.
— Пропуска?
— Раньше я выдал нас за немецкие войска, воюющие на стороне Бонапарта, — сказал Фредриксон. — Пропуск позволит нам не платить за проезд.
— Скажи ему, пусть катится к черту.
Фредриксон передал комплименты Шарпа сборщику, который в ответ сплюнул Шарпу под ноги.
— Trois hommes, — сказал мужчина, поднимая три пальца на случай, если эти немецкие варвары его не поняли, — six sous.
— Да пошел он. — Шарп поднял металлическую щеколду, запиравшую ворота, как вдруг над Шарпом раздался щелчок, он посмотрел вверх и увидел жену сборщика, наклонившуюся из окна сверху. Это была необыкновенно уродливая женщина, с волосами, замотанными платком, но гораздо серьезнее было то, что она целилась в офицеров из огромного мушкетона с толстым медным стволом.
— Six sous, — непреклонно сказал сборщик. В жизни сборщиков дорожных податей было полно сюрпризов, и непонятные войска не были для него чем-то необычным.
Капитан Палмер, на которого репутация Ричарда Шарпа наводила страх, был изумлен тем, что стрелок достал десятифранковую монету. Возникла небольшая задержка, пока сборщик вошел в дом, открыл железный сундук, отсчитал сдачу и выдал Шарпу лист бумаги, на котором было написано, что, — как объяснил Фредриксон, — они могут получить компенсацию в штабе в Бордо.
— Я не могу заставить ублюдка пропустить нас, — по крайней мере, пока не разоружим его армию, Вильям, а наши люди пройдут вброд.
— А может быть нам…?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77
— Я понимаю.
Дюко снова рассмеялся. В Бордо стояла полубригада Кальве, находясь в пути к южной армии Сульта. Полубатальон уже отправился туда с большим конвоем, но у Кальве остается еще как минимум две тысячи человек, которые смогут уничтожить Шарпа в Аркашоне. Дюко разрушит британские планы о захвате Бордо, да еще и сможет поохотиться на своего личного врага, самого ненавистного врага, и похоронить его на французских болотах. Месть, говорят испанцы, это блюдо, которое лучше есть холодным, а эта месть будет такой холодной, что даже такой безжалостный человек как Дюко не смеет желать лучшего.
Глава 10
Этой ночью и стрелки и пехотинцы спали совсем мало. Рассвет выдался холодным, очень холодным. Над промерзшей лужайкой клубился туман.
Шарп проснулся от боли в затылке. Он сел, облокотившись спиной на ивовое дерево и почувствовал подмышкой укусы вшей, должно быть, подхваченных на «Амели», но он слишком устал и замерз, чтобы затевать охоту на них.
— Черт, черт, черт, — Фредриксон, клацая зубами от холода, присел рядом с Шарпом. — Немало мы прошли за вчерашний день.
В сотне ярдов впереди сквозь туман виднелся аккуратный каменный мост через Лейр, со стоящими на краях парапета урнами. По соседству с мостом располагался кирпичный домик и из его трубы курился дымок, наводя на мысль о жарком камине.
— Это здание заставы, — сказал Фредриксон, — так что кофе нам не видать.
Без сомнения, думал Шарп, во Франции сборщики дорожных податей такие же нелюбезные, как и их английские коллеги. Подобная работа и не могла сделать человека любезным.
— Если бы у нас было достаточно пороха, можно было бы взорвать чертов мост.
— Но у нас его нет, — грустно сказал Фредриксон.
Шарп с усилием встал на ноги. Фредриксон выставил последнюю вахту, и пикеты, по два человека в каждом, расположились по краям луга, на котором расположилось маленькой войско. Бивак выглядел довольно жалко. Несколько пехотинцев расположились под телегами, а большинство людей Шарпа просто закутались в плащи, положив головы на свои ранцы, и тряслись от холода.
Неподалеку паслась корова, изредка мыча, она глядела на двоих людей, прогуливающихся вдоль реки. Судя по тому, что в феврале коровы уже выгонялись пастись, здешний климат был мягче английского, но все равно было чертовски холодно. Прекрасный лебедь, появившийся из-за моста, дождался своего собрата и две птицы, не обращая внимания на людей, величаво поплыли вниз по течению.
— Вот и обед, — сказал Фредриксон.
— А мне никогда не нравился их вкус, — сказал Шарп, — Мясо как водоросли, волокнистое. Он сморщился от внезапной боли в голове. Он подумал, а что если флотский хирург ошибся, и его рана более серьезная, чем просто царапина от пули? Он вспомнил, как Джонни Пирсон из Королевского восточно-кентского полка, получив точно такую же рану, клялся, что это пустяки, а затем внезапно умер через неделю.
Покосившийся забор, заброшенный и заросший белым от инея боярышником, преграждал путь к главной дороге. Шарп взобрался на выложенную камнем проезжую часть, достаточно ровную, но все же с выбитыми колесами рытвинами, заполненными водой и льдом. Трава на дороге не росла, и это говорило, что дорога постоянно используется. К югу, там, где дорога скрывалась в тумане, были видны очертания домов, церкви и высоких тополей. Река здесь делала изгиб, и, вне всякого сомнения, маленький город находился там, где через реку пролегал старый мост, а этот, новый и более широкий построили так, чтобы французская армия на своем пути в Испанию не испытывала трудностей в продвижении по узким, средневековым улочкам города. По этой дороге шесть лет подряд французская армия бросала в горнило войны людей, пушки, боеприпасы, лошадей, сабли и седла и прочее, что требовалось на войне в Испании. И по этой же дороге, думал Шарп, та же самая армия отступала после поражений.
— Что в городе?
Фредриксон понял, что Шарп имеет ввиду: не располагаются ли в городе французские войска.
— Сборщик дорожных податей говорит, что никого нет.
Шарп посмотрел на север.
— А там?
— В четверти мили буковая роща и что-то вроде фермы. Это то, что нам и надо.
Шарп согласился. Он полностью доверял Фредриксону, и если Фредриксон сказал, что буковая рощица и ферма лучше всего подходят для засады, то нет смысла искать что-то лучшее.
Судя по истошному визгу, хлопанью крыльев и возгласам, стало ясно, что кто-то припас лебедей на обед. Капитан Палмер, зевая и почесываясь, перелез через забор.
— Доброе утро, сэр.
— Доброе утро, Палмер, — сказал Шарп, — Холодновато, да?
Палмер не ответил. Офицеры прошли к зданию заставы, огороженному белой оградой. Черно-белая доска, в точности как и на английских заставах, извещала, что проезд закрыт. Справа от моста был брод, но он был наполовину завален камнями, так что ни карета, ни телега не могли избежать оплаты за проезд.
Сборщик податей, лысый и на костылях, в агрессивной позе стоял возле ворот. Он переговорил с Фредриксоном, который, в свою очередь, повернулся к Шарпу.
— Если у нас нет пропуска, то мы должны заплатить шесть су.
— Пропуска?
— Раньше я выдал нас за немецкие войска, воюющие на стороне Бонапарта, — сказал Фредриксон. — Пропуск позволит нам не платить за проезд.
— Скажи ему, пусть катится к черту.
Фредриксон передал комплименты Шарпа сборщику, который в ответ сплюнул Шарпу под ноги.
— Trois hommes, — сказал мужчина, поднимая три пальца на случай, если эти немецкие варвары его не поняли, — six sous.
— Да пошел он. — Шарп поднял металлическую щеколду, запиравшую ворота, как вдруг над Шарпом раздался щелчок, он посмотрел вверх и увидел жену сборщика, наклонившуюся из окна сверху. Это была необыкновенно уродливая женщина, с волосами, замотанными платком, но гораздо серьезнее было то, что она целилась в офицеров из огромного мушкетона с толстым медным стволом.
— Six sous, — непреклонно сказал сборщик. В жизни сборщиков дорожных податей было полно сюрпризов, и непонятные войска не были для него чем-то необычным.
Капитан Палмер, на которого репутация Ричарда Шарпа наводила страх, был изумлен тем, что стрелок достал десятифранковую монету. Возникла небольшая задержка, пока сборщик вошел в дом, открыл железный сундук, отсчитал сдачу и выдал Шарпу лист бумаги, на котором было написано, что, — как объяснил Фредриксон, — они могут получить компенсацию в штабе в Бордо.
— Я не могу заставить ублюдка пропустить нас, — по крайней мере, пока не разоружим его армию, Вильям, а наши люди пройдут вброд.
— А может быть нам…?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77