Вот он я тут. Начните с рассказа о том, где именно это «тут». А затем обсудим, зачем вас послал Накодо. Пока что я бы не отказался от леденца от кашля.
Человек в Белом поднял костлявый палец. Из темноты выплыл один из его корешей, держа в руках черную лакированную шкатулку, размером с коробку для завтраков. Поставил ее на стол и отошел. Нарисовался второй кент в болом костюме и вытащил изо рта у Человека в Белом горящую сигарету. Тогда Человек в Белом аккуратно снял крышку со шкатулки.
Внутри блестела куча плиток слоновой кости, с иероглифами хирагана – инкрустации, похоже, из резного нефрита. Искусная работа, но я бы предпочел леденцы от кашля.
– Вы меня сюда в маджонг притащили играть? – спросил я.
Ухитрившись начхать на мое потрясающее чувство юмора, Человек в Белом сунул руку в шкатулку. Пару секунд спустя он аккуратно разложил на столе несколько плиток:
МНЕ ЗАПРЕЩЕНО ГОВОРИТЬ.
Я было тоже сунулся в шкатулку, чтобы сложить ответ, но не тут-то было. Вдруг из теней примчались все три мужика, Человек в Белом вскочил на ноги, схватил шкатулку со стола и уставился на меня оскорбленно-подозрительно. Я вскинул руки ладонями вперед в международном жесте «не стреляйте». Секундой позже Человек в Белом снова сел и торопливо перетасовал на столе плитки, добавив еще несколько из шкатулки.
ВАМ ЗАПРЕЩЕНО ПИСАТЬ, – написал он.
Несколько быстрых движений, и сообщение поменялось на: ВАМ РАЗРЕШЕНО ГОВОРИТЬ.
Я кивнул. Думаю, и это не запрещено.
– Два вопроса, – сказал я. Откинувшись назад, Человек в Белом вновь сделал пустое лицо. Трое других кентов опять растворились среди теней. Я никак не мог решить, то ли вся эта сцена жутковатая, то ли просто прикольная, но в тот момент я бы точно не отказался от светлого пива «Кирин». – Кто вы такие и что вам от меня надо?
Бесстрастно выслушав меня, Человек в Белом махнул над плечом рукой. Из теней снова нарисовался один из его шестерок и передал Человеку фотографию. Тот на нее даже не глянул и сразу передал мне. Чтобы разобрать хоть что-то в темноте, пришлось держать фотографию почти у самого носа и усердно щуриться.
Несколько секунд я видел только родинку.
Родинка сработала как детонатор, и в моей башке серией взрывов развернулись остальные образы. Миюки у автомата патинко, Миюки на полу в зале игровых автоматов. В холле дома Накодо висят пять Миюки, и по телику вытаскивают из воды Миюки, и на обложке записной книжки рядом с Афуро улыбается Миюки.
А теперь еше один образ в этот коктейль.
Миюки в красном зимнем пальто стоит рядом с господином Накодо на фоне больших деревянных ворот тории. Смахивает на вход в храм Мэйдзи в парке Ёёги, но на сто процентов я не уверен. Чем дольше я пялился, тем сильнее мне казалось – что-то тут не так. Я все не мог разобраться, что именно, пока не закрыл большим пальцем лицо Миюки и не присмотрелся получше к Накодо.
Даже в неярком свете я разглядел, что с Накодо все наперекосяк. Морщин не видать, а улыбка – мне и померещиться не могло, что он на такую способен. Волосы гуще, осанка прямее, а брюшко – только во второй трети. Но доконала меня улыбка – широкая, яркая, юная. Накодо здесь, по-моему, был лет на двадцать моложе.
Как и на любой фотографии, сделанной в Токио – если это, конечно, Токио, – на заднем плане кишмя кишели люди. Я заметил, что многие тетки – с перманентами. С большими перманентами. Даже у нескольких девчонок возраста Миюки такие были. Не этакие афро а-ля «хочу быть негром», каку гангуро или современных хиппи, а серьезные парикмахерские навороты, вышедшие из моды, еще когда в газетных киосках можно было откопать «Хэйбон Панч».
Закончив изучать фотографию, я положил ее на стол. Человек в Белом ее не забрал, вместо этого снова занялся плитками. Его руки с невероятной скоростью метались между шкатулкой и столом:
НЕКОТОРОЕ ВРЕМЯ НАЗАД ЖЕНЩИНА С ФОТОГРАФИИ ПРИСОЕДИНИЛАСЬ К НАМ.
Целых три секунды Человек в Белом оценивал мою реакцию. Я был не в курсе насчет своей реакции, потому что все равно не въезжал, о чем это он говорит. Или пишет, если уж на то пошло. Затем Человек в Белом сварганил другое сообщение. В этот раз пришлось заменить всего несколько плиток:
МУЖЧИНА НА ФОТОГРАФИИ СКОРО ПРИСОЕДИНИТСЯ К НАМ.
Я подумал, не спросить ли его, что он имеет в виду под словом «присоединиться», но решил, что, пожалуй, уже знаю. Но на кой черт мне об этом рассказывать? Чтобы разрулить этот вопрос, мне бы надо понять, кто такой на самом деле этот белый чувак. Когда пару дней назад он заявился в мой гостиничный номер, я решил, что он – один из головорезов Накодо, но сейчас эту мысль приходилось отмести.
– Слушайте, – начал я. – Я не знаю, кто вы такие. Понятия не имею, что вам наплели и кто это сделал. Но пока у вас плитки не кончились, мне самому надо кое-что наплести.
Человек в Белом так и сидел, физиономия – словно чистый лист, и терпеливо ждал, пока я продолжу. По-моему, этот тип все делает терпеливо. Прежде чем проглотить, разжевывает пииту определенное число раз; когда едет по автостраде, полосу движения меняет, только если надо свернуть с шоссе; и никогда не прокручивает на быстрой перемотке диалоги в порнофильмах. Я глядел, каков сидит под лампой, и больше ни слова не смог выдавить. Человек в Белом аккуратненько набрал очередное сообщение:
БЭНДЗАЙТЭН ГОВОРИТ, ЧТО К НАМ ПРИСОЕДИНЯТСЯ ЕЩЕ ДВОЕ.
– Бэндзайтэн? – громко спросил я.
Тут мужик вытянул обе руки и дважды медленно и бесшумно соединил ладони, будто аплодировал. Я пялился на него, и тут комнату осветил оранжевый сполох, точно неожиданная вспышка молнии. На долю секунды я различил приоткрытую дверь на другой стороне комнаты. Но не успел я рассмотреть, куда эта дверь ведет, как вокруг снова потемнело.
В губах у Человека в Белом тлела сигарета, а на столе валялись сгоревшие обрывки фотографии. Человек в Белом как-то ухитрился ее спалить и одновременно прикурить снова. Кто бы ни были эти мужики, они, по-моему, кучу времени играли со спичками.
– Кто это – Бэндзайтэн? Кто к вам присоединится?
Человек в Белом выдохнул, и к моему липу поплыл густой дым. На меня снова обрушилась эта резкая вонь, и горло скрутилось узлом. Задержав дыхание и прикрыв нос. я вскочил и ринулся к двери, которую только что видел, но было слишком поздно. Человек в Белом и не пытался меня остановить. В башке взметнулось тошнотное цунами, глаза сбились в кучу, а по всем нервам словно пустили ток. Легкие отрубились, ноги не отстали, и вот он я – снова на полу, с выпученными глазами, раскрываю и закрываю пасть, как подыхающая рыба на пляже.
17
ХРОНИЧЕСКАЯ ФИНАНСОВАЯ БЕЗОТВЕТСТВЕННОСТЬ
Как я ни старался, глаза все равно слипались через полсекунды максимум. В черепушке дрейфовали тучи, а надо мной нависли две темные фигуры, окутанные голубоватым светом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72
Человек в Белом поднял костлявый палец. Из темноты выплыл один из его корешей, держа в руках черную лакированную шкатулку, размером с коробку для завтраков. Поставил ее на стол и отошел. Нарисовался второй кент в болом костюме и вытащил изо рта у Человека в Белом горящую сигарету. Тогда Человек в Белом аккуратно снял крышку со шкатулки.
Внутри блестела куча плиток слоновой кости, с иероглифами хирагана – инкрустации, похоже, из резного нефрита. Искусная работа, но я бы предпочел леденцы от кашля.
– Вы меня сюда в маджонг притащили играть? – спросил я.
Ухитрившись начхать на мое потрясающее чувство юмора, Человек в Белом сунул руку в шкатулку. Пару секунд спустя он аккуратно разложил на столе несколько плиток:
МНЕ ЗАПРЕЩЕНО ГОВОРИТЬ.
Я было тоже сунулся в шкатулку, чтобы сложить ответ, но не тут-то было. Вдруг из теней примчались все три мужика, Человек в Белом вскочил на ноги, схватил шкатулку со стола и уставился на меня оскорбленно-подозрительно. Я вскинул руки ладонями вперед в международном жесте «не стреляйте». Секундой позже Человек в Белом снова сел и торопливо перетасовал на столе плитки, добавив еще несколько из шкатулки.
ВАМ ЗАПРЕЩЕНО ПИСАТЬ, – написал он.
Несколько быстрых движений, и сообщение поменялось на: ВАМ РАЗРЕШЕНО ГОВОРИТЬ.
Я кивнул. Думаю, и это не запрещено.
– Два вопроса, – сказал я. Откинувшись назад, Человек в Белом вновь сделал пустое лицо. Трое других кентов опять растворились среди теней. Я никак не мог решить, то ли вся эта сцена жутковатая, то ли просто прикольная, но в тот момент я бы точно не отказался от светлого пива «Кирин». – Кто вы такие и что вам от меня надо?
Бесстрастно выслушав меня, Человек в Белом махнул над плечом рукой. Из теней снова нарисовался один из его шестерок и передал Человеку фотографию. Тот на нее даже не глянул и сразу передал мне. Чтобы разобрать хоть что-то в темноте, пришлось держать фотографию почти у самого носа и усердно щуриться.
Несколько секунд я видел только родинку.
Родинка сработала как детонатор, и в моей башке серией взрывов развернулись остальные образы. Миюки у автомата патинко, Миюки на полу в зале игровых автоматов. В холле дома Накодо висят пять Миюки, и по телику вытаскивают из воды Миюки, и на обложке записной книжки рядом с Афуро улыбается Миюки.
А теперь еше один образ в этот коктейль.
Миюки в красном зимнем пальто стоит рядом с господином Накодо на фоне больших деревянных ворот тории. Смахивает на вход в храм Мэйдзи в парке Ёёги, но на сто процентов я не уверен. Чем дольше я пялился, тем сильнее мне казалось – что-то тут не так. Я все не мог разобраться, что именно, пока не закрыл большим пальцем лицо Миюки и не присмотрелся получше к Накодо.
Даже в неярком свете я разглядел, что с Накодо все наперекосяк. Морщин не видать, а улыбка – мне и померещиться не могло, что он на такую способен. Волосы гуще, осанка прямее, а брюшко – только во второй трети. Но доконала меня улыбка – широкая, яркая, юная. Накодо здесь, по-моему, был лет на двадцать моложе.
Как и на любой фотографии, сделанной в Токио – если это, конечно, Токио, – на заднем плане кишмя кишели люди. Я заметил, что многие тетки – с перманентами. С большими перманентами. Даже у нескольких девчонок возраста Миюки такие были. Не этакие афро а-ля «хочу быть негром», каку гангуро или современных хиппи, а серьезные парикмахерские навороты, вышедшие из моды, еще когда в газетных киосках можно было откопать «Хэйбон Панч».
Закончив изучать фотографию, я положил ее на стол. Человек в Белом ее не забрал, вместо этого снова занялся плитками. Его руки с невероятной скоростью метались между шкатулкой и столом:
НЕКОТОРОЕ ВРЕМЯ НАЗАД ЖЕНЩИНА С ФОТОГРАФИИ ПРИСОЕДИНИЛАСЬ К НАМ.
Целых три секунды Человек в Белом оценивал мою реакцию. Я был не в курсе насчет своей реакции, потому что все равно не въезжал, о чем это он говорит. Или пишет, если уж на то пошло. Затем Человек в Белом сварганил другое сообщение. В этот раз пришлось заменить всего несколько плиток:
МУЖЧИНА НА ФОТОГРАФИИ СКОРО ПРИСОЕДИНИТСЯ К НАМ.
Я подумал, не спросить ли его, что он имеет в виду под словом «присоединиться», но решил, что, пожалуй, уже знаю. Но на кой черт мне об этом рассказывать? Чтобы разрулить этот вопрос, мне бы надо понять, кто такой на самом деле этот белый чувак. Когда пару дней назад он заявился в мой гостиничный номер, я решил, что он – один из головорезов Накодо, но сейчас эту мысль приходилось отмести.
– Слушайте, – начал я. – Я не знаю, кто вы такие. Понятия не имею, что вам наплели и кто это сделал. Но пока у вас плитки не кончились, мне самому надо кое-что наплести.
Человек в Белом так и сидел, физиономия – словно чистый лист, и терпеливо ждал, пока я продолжу. По-моему, этот тип все делает терпеливо. Прежде чем проглотить, разжевывает пииту определенное число раз; когда едет по автостраде, полосу движения меняет, только если надо свернуть с шоссе; и никогда не прокручивает на быстрой перемотке диалоги в порнофильмах. Я глядел, каков сидит под лампой, и больше ни слова не смог выдавить. Человек в Белом аккуратненько набрал очередное сообщение:
БЭНДЗАЙТЭН ГОВОРИТ, ЧТО К НАМ ПРИСОЕДИНЯТСЯ ЕЩЕ ДВОЕ.
– Бэндзайтэн? – громко спросил я.
Тут мужик вытянул обе руки и дважды медленно и бесшумно соединил ладони, будто аплодировал. Я пялился на него, и тут комнату осветил оранжевый сполох, точно неожиданная вспышка молнии. На долю секунды я различил приоткрытую дверь на другой стороне комнаты. Но не успел я рассмотреть, куда эта дверь ведет, как вокруг снова потемнело.
В губах у Человека в Белом тлела сигарета, а на столе валялись сгоревшие обрывки фотографии. Человек в Белом как-то ухитрился ее спалить и одновременно прикурить снова. Кто бы ни были эти мужики, они, по-моему, кучу времени играли со спичками.
– Кто это – Бэндзайтэн? Кто к вам присоединится?
Человек в Белом выдохнул, и к моему липу поплыл густой дым. На меня снова обрушилась эта резкая вонь, и горло скрутилось узлом. Задержав дыхание и прикрыв нос. я вскочил и ринулся к двери, которую только что видел, но было слишком поздно. Человек в Белом и не пытался меня остановить. В башке взметнулось тошнотное цунами, глаза сбились в кучу, а по всем нервам словно пустили ток. Легкие отрубились, ноги не отстали, и вот он я – снова на полу, с выпученными глазами, раскрываю и закрываю пасть, как подыхающая рыба на пляже.
17
ХРОНИЧЕСКАЯ ФИНАНСОВАЯ БЕЗОТВЕТСТВЕННОСТЬ
Как я ни старался, глаза все равно слипались через полсекунды максимум. В черепушке дрейфовали тучи, а надо мной нависли две темные фигуры, окутанные голубоватым светом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72