В конце концов всегда все обходится, так?
Фонарь у него под глазом сиял в лунном свете, белки глаз налились кровью. До кучи еще кривая усмешка и лохматая шевелюра – Гомбэй смотрелся однозначно полоумным. Может, так оно и было. Если торчать семь лет перед автоматами патинко и наблюдать, как по ним бесконечно катятся стальные шарики, никто и не заметит, как мозги ваши тихо слиняют через черный ход.
– Ясное дело, – ответил я. – В конце концов все обходится.
Раздражающий смех. Сердитый комар. Бесконечный пердеж.
Мопед урчал похоже на все это вместе, пока я выруливал обратно к отелю «Лазурный». Единственное утешение – в этом районе в этот час мало народу, меня особо никто не увидит. И я задался вопросом – если Чака оседлал «Хонду Хоббит» и его никто не видит, правда ли он оседлал «Хоббит»?
Нет. Абсолютно нет.
Загнав мопед в крошечный гараж отеля, я надумал совершить прогулку в милый особнячок на другом конце города, в Арк-Хиллз. У меня не было времени осторожно вынюхивать, читать газеты и носиться по городу. Мне позарез надо было встретиться с Накодо, свалиться как снег на голову к нему в дом и выяснить, что же на самом деле было между ним и Миюки и почему он об этом наврал. Рискованно вот так брать его на испуг, но, если учесть события прошлой ночи, еще рискованнее просто сидеть и не рыпаться.
МУЖЧИНА НА ФОТОГРАФИИ СКОРО ПРИСОЕДИНИТСЯ К НАМ.
На снимке Накодо, гораздо моложе, рядом с Миюки, не изменившейся. Бессмыслица. Опять же, с этими придурками в белом все сплошь бессмыслица. Если судороги в принципе – электрическая вспышка в мозгах, тогда, пожалуй, вся эта сцена могла оказаться глюком. Но если горящие синапсы так перегрузили мои мозги, как я вообще запомнил этот глюк? Может, мне все это приснилось, пока я валялся кучкой на полу в подвале? А припадок Миюки в зале патинко? Ее тоже навестила фигура в белом? Может, эти судороги заразные? Забавно – когда нужен невропатолог, никогда его нету рядом.
Я решил поймать такси рядом с Токийским вокзалом. Мог бы вызвать такси прямо из гостиницы, но, может, все мои разговоры оттуда прослушиваются. Сейчас я плаваю вместе с крупной рыбой. Мне надо быть бдительным, внимательным и угадывать ходы противников еще до того, как они сами поймут, что сделали ход.
Интересный вопрос – почему я подумал о прослушке телефонов, но не догнал, что за мной может быть хвост? Допустим, в моей черепушке все еще блуждали облака после судорог. Но когда я, срезая путь, нырнул в переулок, я сразу учуял – что-то не так. Не кишками почуял, меня не торкнуло, это была не интуиция и даже не мысль. Просто общее физическое ощущение – так в тихом пруду рыба чует рябь от брошенного в воду камня.
Я было попробовал сделать дух спокойным, как луна, по не вышло. Попытался вразумить свой ум, но вышло лишь недоразумение. Я не был готов готовиться к смерти, так что быстренько взвесил все за и против применения боевой стратегии номер тридцать шесть из знаменитых «Тридцати шести стратегий» – а именно, сделать ноги.
Не успел.
Сзади мне по кумполу врезали чем-то тяжелым.
Я начал падать, но удержался. Пригнувшись, я крутанулся и выпрямился, нацелив апперкот к звездам.
И заехал Афуро точно в челюсть.
Ее тело взмыло над землей и, по-моему, зависло в воздухе, а потом грохнулось на тротуар. Я инстинктивно потрогал затылок. Хорошие новости – крови нет. Плохие новости – Афуро валяется в отрубе, в канареечно-желтой блузке и голубой юбчонке, рядом с ней кирпич, которым она только что пыталась вышибить мне мозги. За ней – мусорные контейнеры, набитые пустыми бутылками из ближайшего ресторанчика. Вдали просигналила тачка, кто-то промчался на мотоцикле. Максимальное приближение Токио к гробовой тишине.
Интересно, я ее убил? Не то чтобы у меня по-прежнему такой убойный кулак, но Афуро – мелкая девчушка, и если она приложилась башкой, этого с лихвой хватит. Пот выступал на лбу и заливал глаза.
Охнув, Афуро села. Чуть не плача, глянула на меня.
– Заканчивай, – сказала она.
– Ты в порядке?
– Я знаю, кто ты такой! – Она схватила сумочку. Не успел я и глазом моргнуть, как она вытащила нож. Здоровый такой, и в ее детских ручках он казался еще больше. Подлунным светом лезвие сверкнуло, точно живое.
– Давай, – сказала Афуро, швырнув нож мне под ноги. – Закончи то, что начал.
Я отпрыгнул, и нож звякнул о мои ботинки.
– Сделай это со мной, – прошептала она.
– Афуро…
Рванув на груди блузку, девчонка картинно вскинула голову, подставив шею. Из уголка губ у нее сочилась кровь. А потом Афуро заорала:
– Убей меня!
Боженька милостивый, подумал я, неужели все девчонки ее возраста такие мелодраматичные? Я вообще не понимал, что происходит. Потряс головой, тяжко вздохнул и наклонился поднять нож. Я как раз собирался выкинуть его в мусорный бак, от греха подальше, и тут услышал за спиной шум.
В раскрытой двери торчал парень в фартуке и поварском колпаке, сжимая в руках два мешка с мусором. Он глянул на обнаженную грудь Афуро, потом на меня, потом на нож. Въехав, на что это похоже, я выронил нож, но парень успел раньше – выронил мусор и рванул обратно. Когда захлопнулась дверь, я услышал, как он зовет на помощь.
Афуро мрачно хихикнула.
– Что это вообще за чертовщина? – спросил я.
– Лучше поспеши, Боджанглз, – ответила она. – Пока еще есть шанс.
Боджанглз?
– Не знаю, что за ахинею ты себе в башку вколотила, – сказал я, отшвыривая нож. – Но я не Боджанглз. Я – Билли Чака. и я никого не убиваю. И уж точно не тебя. Вставай. Встань на ноги.
– Сейчас копы нагрянут.
– Хочешь конов? Буду раде ними побеседовать.
Это ее ошарашило. Дикая паника на ее мордашке исчезла, сменившись замешательством таким полным, будто она ему от меня научилась. Она уронила подбородок на грудь и, по-моему, только тут просекла, что сидит в переулке полуголая, с разбитой губой, и умоляет почти незнакомца ее прикончить. Осознав все это, она заревела. А кто бы не заревел?
Вдруг дверь за моей спиной распахнулась, и ко мне ринулись трое поваров с ножами и официант с железной битой. Ору было до небес, но я не шелохнулся. Я стоял вытянув руки и позволил им меня окружить.
– Хватайте его нож! – крикнул кто-то.
Кто-то другой поднял нож и отпрыгнул. Еще кто-то захватил меня в нельсон. Я не сопротивлялся. Руки у него были что твои ветчинные окорока, а изо рта несло кимчи. Кимчи приподнял меня и хорошенько встряхнул – показать мне, что он так умеет.
– Вызывайте полицию, – сказал он, плюясь мне в ухо.
Официант выронил биту и побежал обратно в ресторан. Такова официантская доля – вечно слушаться других людей. Оставшиеся мужики по-прежнему сжимали в лапах ножи и, по-моему, готовы были разделать меня на сасими. Хлюпая носом, Афуро застегивала блузку.
– Последний раз ты насильничал, – объявил один повар.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72
Фонарь у него под глазом сиял в лунном свете, белки глаз налились кровью. До кучи еще кривая усмешка и лохматая шевелюра – Гомбэй смотрелся однозначно полоумным. Может, так оно и было. Если торчать семь лет перед автоматами патинко и наблюдать, как по ним бесконечно катятся стальные шарики, никто и не заметит, как мозги ваши тихо слиняют через черный ход.
– Ясное дело, – ответил я. – В конце концов все обходится.
Раздражающий смех. Сердитый комар. Бесконечный пердеж.
Мопед урчал похоже на все это вместе, пока я выруливал обратно к отелю «Лазурный». Единственное утешение – в этом районе в этот час мало народу, меня особо никто не увидит. И я задался вопросом – если Чака оседлал «Хонду Хоббит» и его никто не видит, правда ли он оседлал «Хоббит»?
Нет. Абсолютно нет.
Загнав мопед в крошечный гараж отеля, я надумал совершить прогулку в милый особнячок на другом конце города, в Арк-Хиллз. У меня не было времени осторожно вынюхивать, читать газеты и носиться по городу. Мне позарез надо было встретиться с Накодо, свалиться как снег на голову к нему в дом и выяснить, что же на самом деле было между ним и Миюки и почему он об этом наврал. Рискованно вот так брать его на испуг, но, если учесть события прошлой ночи, еще рискованнее просто сидеть и не рыпаться.
МУЖЧИНА НА ФОТОГРАФИИ СКОРО ПРИСОЕДИНИТСЯ К НАМ.
На снимке Накодо, гораздо моложе, рядом с Миюки, не изменившейся. Бессмыслица. Опять же, с этими придурками в белом все сплошь бессмыслица. Если судороги в принципе – электрическая вспышка в мозгах, тогда, пожалуй, вся эта сцена могла оказаться глюком. Но если горящие синапсы так перегрузили мои мозги, как я вообще запомнил этот глюк? Может, мне все это приснилось, пока я валялся кучкой на полу в подвале? А припадок Миюки в зале патинко? Ее тоже навестила фигура в белом? Может, эти судороги заразные? Забавно – когда нужен невропатолог, никогда его нету рядом.
Я решил поймать такси рядом с Токийским вокзалом. Мог бы вызвать такси прямо из гостиницы, но, может, все мои разговоры оттуда прослушиваются. Сейчас я плаваю вместе с крупной рыбой. Мне надо быть бдительным, внимательным и угадывать ходы противников еще до того, как они сами поймут, что сделали ход.
Интересный вопрос – почему я подумал о прослушке телефонов, но не догнал, что за мной может быть хвост? Допустим, в моей черепушке все еще блуждали облака после судорог. Но когда я, срезая путь, нырнул в переулок, я сразу учуял – что-то не так. Не кишками почуял, меня не торкнуло, это была не интуиция и даже не мысль. Просто общее физическое ощущение – так в тихом пруду рыба чует рябь от брошенного в воду камня.
Я было попробовал сделать дух спокойным, как луна, по не вышло. Попытался вразумить свой ум, но вышло лишь недоразумение. Я не был готов готовиться к смерти, так что быстренько взвесил все за и против применения боевой стратегии номер тридцать шесть из знаменитых «Тридцати шести стратегий» – а именно, сделать ноги.
Не успел.
Сзади мне по кумполу врезали чем-то тяжелым.
Я начал падать, но удержался. Пригнувшись, я крутанулся и выпрямился, нацелив апперкот к звездам.
И заехал Афуро точно в челюсть.
Ее тело взмыло над землей и, по-моему, зависло в воздухе, а потом грохнулось на тротуар. Я инстинктивно потрогал затылок. Хорошие новости – крови нет. Плохие новости – Афуро валяется в отрубе, в канареечно-желтой блузке и голубой юбчонке, рядом с ней кирпич, которым она только что пыталась вышибить мне мозги. За ней – мусорные контейнеры, набитые пустыми бутылками из ближайшего ресторанчика. Вдали просигналила тачка, кто-то промчался на мотоцикле. Максимальное приближение Токио к гробовой тишине.
Интересно, я ее убил? Не то чтобы у меня по-прежнему такой убойный кулак, но Афуро – мелкая девчушка, и если она приложилась башкой, этого с лихвой хватит. Пот выступал на лбу и заливал глаза.
Охнув, Афуро села. Чуть не плача, глянула на меня.
– Заканчивай, – сказала она.
– Ты в порядке?
– Я знаю, кто ты такой! – Она схватила сумочку. Не успел я и глазом моргнуть, как она вытащила нож. Здоровый такой, и в ее детских ручках он казался еще больше. Подлунным светом лезвие сверкнуло, точно живое.
– Давай, – сказала Афуро, швырнув нож мне под ноги. – Закончи то, что начал.
Я отпрыгнул, и нож звякнул о мои ботинки.
– Сделай это со мной, – прошептала она.
– Афуро…
Рванув на груди блузку, девчонка картинно вскинула голову, подставив шею. Из уголка губ у нее сочилась кровь. А потом Афуро заорала:
– Убей меня!
Боженька милостивый, подумал я, неужели все девчонки ее возраста такие мелодраматичные? Я вообще не понимал, что происходит. Потряс головой, тяжко вздохнул и наклонился поднять нож. Я как раз собирался выкинуть его в мусорный бак, от греха подальше, и тут услышал за спиной шум.
В раскрытой двери торчал парень в фартуке и поварском колпаке, сжимая в руках два мешка с мусором. Он глянул на обнаженную грудь Афуро, потом на меня, потом на нож. Въехав, на что это похоже, я выронил нож, но парень успел раньше – выронил мусор и рванул обратно. Когда захлопнулась дверь, я услышал, как он зовет на помощь.
Афуро мрачно хихикнула.
– Что это вообще за чертовщина? – спросил я.
– Лучше поспеши, Боджанглз, – ответила она. – Пока еще есть шанс.
Боджанглз?
– Не знаю, что за ахинею ты себе в башку вколотила, – сказал я, отшвыривая нож. – Но я не Боджанглз. Я – Билли Чака. и я никого не убиваю. И уж точно не тебя. Вставай. Встань на ноги.
– Сейчас копы нагрянут.
– Хочешь конов? Буду раде ними побеседовать.
Это ее ошарашило. Дикая паника на ее мордашке исчезла, сменившись замешательством таким полным, будто она ему от меня научилась. Она уронила подбородок на грудь и, по-моему, только тут просекла, что сидит в переулке полуголая, с разбитой губой, и умоляет почти незнакомца ее прикончить. Осознав все это, она заревела. А кто бы не заревел?
Вдруг дверь за моей спиной распахнулась, и ко мне ринулись трое поваров с ножами и официант с железной битой. Ору было до небес, но я не шелохнулся. Я стоял вытянув руки и позволил им меня окружить.
– Хватайте его нож! – крикнул кто-то.
Кто-то другой поднял нож и отпрыгнул. Еще кто-то захватил меня в нельсон. Я не сопротивлялся. Руки у него были что твои ветчинные окорока, а изо рта несло кимчи. Кимчи приподнял меня и хорошенько встряхнул – показать мне, что он так умеет.
– Вызывайте полицию, – сказал он, плюясь мне в ухо.
Официант выронил биту и побежал обратно в ресторан. Такова официантская доля – вечно слушаться других людей. Оставшиеся мужики по-прежнему сжимали в лапах ножи и, по-моему, готовы были разделать меня на сасими. Хлюпая носом, Афуро застегивала блузку.
– Последний раз ты насильничал, – объявил один повар.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72