С тех пор девушки особо не общались. Но в тот день, через пару дней после того, как Миюки утонула, Афуро на работе получила письмо от Миюки. Без обратного адреса, но она узнала почерк.
– Я чуть не рухнула, когда его получила, – сказала она. – Я старалась просто загнать мысли в угол, пока не смогу сесть и спокойно типа все обдумать – я знаю, может, и не лучший способ разруливать дела, но… в общем, когда Миюки ушла, между нами осталась большая путаница.
– Какая путаница?
– Самая запутанная путаница. Мы поцапались, когда я виделась с ней в последний раз. Она совсем изменилась после того, как уехала. Она просто, ну не знаю, закрылась типа. Стала как зомби. А когда мы поцапались, я была на все сто уверена, что больше с ней не увижусь. Типа так и вышло. А потом пришло вот это. На работу. Я никогда почту на работе не получаю.
Тяжко вздохнув, Афуро стала рыться в сумочке. Когда она протянула мне конверт, руки у нее дрожали и на меня она не смотрела. В конверте я нашел билет на самолет и письмо. Билет на рейс «Общеяпонских авиалиний» до Сиднея в Австралии. Письмо на обычной офисной бумаге, черными чернилами. Мелкие угловатые иероглифы размазались по странице, точно прихлопнутые насекомые.
Дорогая Афуро,
Прости за вчерашний вечер. Прости за последние несколько месяцев. Прости за всё. Жаль, не могу рассказать тебе о том, что случилось, правда жаль. Может, однажды я смогу тебе все объяснить, но мне нужно какое-то время и какое-то расстояние. Пожалуйста, пойми, к моим проблемам ты никакого отношения не имеешь. Я вляпалась в очень сложную и довольно-таки страшную штуку. Сейчас я в странном месте и. по-моему, больше не знаю, кто я такая. Как будто я – это даже не я. а только пустое ничто, которое другие заполняют собственными версиями «меня». Как зеркало, где люди видят только ту «меня», которую хотят увидеть, видят свое отражение во мне… Это понятно? Наверное, нет. Я больше не знаю, что понятно, а что не понятно.
Но я знаю выход. Я нашла способ убежать, способ опять превратиться в Миюки. Скоро эта пустая «я» умрет, и все будет как раньше. Только лучше, чем раньше. Ты должна мне поверить. Знаю – это, наверное, похоже на сплошной бред и совсем нечестно, но иногда я думаю, что ты – это все, что осталось от настоящей меня. Афуро. мне нужно, чтобы ты была моей подругой. Мне нужно, чтобы ты помогла мне снова найти себя, вернула меня в нормальный мир. (Знаю, что сейчас это все непонятно, н, пожалуйста, потерпи…)
Я хочу убраться из Токио, из Японии и хочу, чтобы ты поехала со мной. Я знаю, ты всегда хотела в Австралию, и ты мне будешь там нужна. Не бойся – там не будет всякой тяжкой фигни, как это грустное чокнутое письмо. Станем играть на пляже и ходить на танцульки с серферами каждый вечер, будем жить словно кинозвезды. Обещаю, я за все заплачу – да, за нас обеих. Прежде чем ты начнешь свою обычную лекцию о кредитках, позволь сказать тебе, что эти дни прошли. Наконец мой корабль в гавани, и после завтрашнего дня я буду свободна!
Так что подумай об этом. Пожалуйста. Как смогу, позвоню – наверное, очень скоро. Сейчас все идет к финалу, и думаю, я снова буду счастлива, или, по крайней мере, буду целой. Стану настоящим человеком, а не этим призраком-пустышкой, в которого я превратилась. Но чтобы забыть все, мне нужна будет твоя помощь, чтобы снова стать Миюки и оставить все в прошлом. Надеюсь, ты поймешь.
Береги себя и, что бы ни случилось, не забывай о своей подруге, о настоящей Миюки, о девчонке из Мурамура, которой ты сейчас так нужна.
Миюки.
Куча тревожных слов, говорящих о серьезном раздрае личности. Но, даже несмотря на замечания по поводу грядущей смерти липовой Миюки, это письмо, хоть убейте, не казалось мне запиской самоубийцы. Я снова глянул на билет. Самолет улетел бы через две недели. Конечно, он и улетит, вот только без Миюки. Сложив письмо, я сунул его в конверт вместе с билетом и отдал Афуро, заметив, что ее нелепо-желтая блузка в красном свете обернулась нелепо-оранжевой.
– Она про кредитки пишет, – сказал я. – У нее были долги?
– У кого их нет?
– Я-то думал, что хостес из Гиндзы зашибают кучу денег.
– Как ты узнал, что она была хостес?
– Просто догадался. В клубе «Курой Кири», так?
– Ага, только она туда не сразу устроилась, – ответила Афуро. – Когда мы сюда приехали, она жила на кредитки. Сбережений – кот наплакал. А тратилась она в первые месяцы как чокнутая. Всякие дорогущие шмотки, походы в модные рестораны на Омотэсандо, в таком духе. Она про эти места в журналах читала. А когда нашла работу, прямо о цепи сорвалась. Чем больше зарабатывала, тем больше тратила. Мне пришлось отговорить ее от покупки тачки, в натуре – тачка в Токио! – а ведь у нее даже прав не было.
Афуро сердито ткнула окурок в пепельницу, точно стараясь подавить воспоминания, вызванные письмом. Но жест вышел какой-то покорный, будто она понимала, что бессильна повернуть воспоминания вспять, что это лишь вопрос времени – когда прорвется дамба и начнется потоп.
– Короче, вернемся к вчерашнему вечеру, – вздохнув, заключила Афуро. – Я позвонила тебе из-за этого письма. Послушать, что ты по этому поводу думаешь. Оставила сообщение, чтобы в одиннадцать ты встретился со мной в Сибуя. Я туда приперлась, ждала, ждала, а ты так и не появился. Тогда на последней электричке я вернулась в Отяномидзу и пошла домой. Когда добралась, заметила, что дверь не заперта. Я ее всегда закрываю. Всегда. Так что я распахнула дверь и сразу просекла – там кто-то был.
– Пропало что-нибудь?
– Пропало? – вскинулась она. – Да там все вдребезги разнесли. С полок скинули все книги, по всему полу мои компакты, с кровати сорвали простыни, шмотки везде раскиданы, в ванне – вся моя косметика. Даже еду обыскали! Раздербанили холодильник и то недоразумение, что у меня вместо кладовки, как будто у них миссия «найти и уничтожить». Везде, бля, валяется рис, на кофейный столик муку вывалили, срач невозможный. И тут до меня дошло, что это ты.
– Я? Не понял.
– Кроме тебя, никто не знал, что меня в квартире не будет. Ты знал, что я буду ждать тебя в Сибуя.
Само собой, я этого не знал. Сообщение Афуро я получил только утром, потому что всю ночь тусовался в припадочной стране, глазея, как Человек в Белом играет со своими плитками. И все еще был там, когда хату Афуро разносили в щепки. Только она-то этого не знала.
– В это время я всегда дома, потому что показывают «Экстремальную панику», – продолжала она. – Ты когда-нибудь смотрел «Экстремальную панику»?
– Нет.
– Это супер.
– Поверю на слово.
– Короче, даже если за мной следили всю дорогу, планируя взять хату, все равно бы не узнали, что меня не будет дома. А когда я письмо прочла, то врубилась, что Миюки не покончила с собой. Я всегда это знала, но из-за письма тем более.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72
– Я чуть не рухнула, когда его получила, – сказала она. – Я старалась просто загнать мысли в угол, пока не смогу сесть и спокойно типа все обдумать – я знаю, может, и не лучший способ разруливать дела, но… в общем, когда Миюки ушла, между нами осталась большая путаница.
– Какая путаница?
– Самая запутанная путаница. Мы поцапались, когда я виделась с ней в последний раз. Она совсем изменилась после того, как уехала. Она просто, ну не знаю, закрылась типа. Стала как зомби. А когда мы поцапались, я была на все сто уверена, что больше с ней не увижусь. Типа так и вышло. А потом пришло вот это. На работу. Я никогда почту на работе не получаю.
Тяжко вздохнув, Афуро стала рыться в сумочке. Когда она протянула мне конверт, руки у нее дрожали и на меня она не смотрела. В конверте я нашел билет на самолет и письмо. Билет на рейс «Общеяпонских авиалиний» до Сиднея в Австралии. Письмо на обычной офисной бумаге, черными чернилами. Мелкие угловатые иероглифы размазались по странице, точно прихлопнутые насекомые.
Дорогая Афуро,
Прости за вчерашний вечер. Прости за последние несколько месяцев. Прости за всё. Жаль, не могу рассказать тебе о том, что случилось, правда жаль. Может, однажды я смогу тебе все объяснить, но мне нужно какое-то время и какое-то расстояние. Пожалуйста, пойми, к моим проблемам ты никакого отношения не имеешь. Я вляпалась в очень сложную и довольно-таки страшную штуку. Сейчас я в странном месте и. по-моему, больше не знаю, кто я такая. Как будто я – это даже не я. а только пустое ничто, которое другие заполняют собственными версиями «меня». Как зеркало, где люди видят только ту «меня», которую хотят увидеть, видят свое отражение во мне… Это понятно? Наверное, нет. Я больше не знаю, что понятно, а что не понятно.
Но я знаю выход. Я нашла способ убежать, способ опять превратиться в Миюки. Скоро эта пустая «я» умрет, и все будет как раньше. Только лучше, чем раньше. Ты должна мне поверить. Знаю – это, наверное, похоже на сплошной бред и совсем нечестно, но иногда я думаю, что ты – это все, что осталось от настоящей меня. Афуро. мне нужно, чтобы ты была моей подругой. Мне нужно, чтобы ты помогла мне снова найти себя, вернула меня в нормальный мир. (Знаю, что сейчас это все непонятно, н, пожалуйста, потерпи…)
Я хочу убраться из Токио, из Японии и хочу, чтобы ты поехала со мной. Я знаю, ты всегда хотела в Австралию, и ты мне будешь там нужна. Не бойся – там не будет всякой тяжкой фигни, как это грустное чокнутое письмо. Станем играть на пляже и ходить на танцульки с серферами каждый вечер, будем жить словно кинозвезды. Обещаю, я за все заплачу – да, за нас обеих. Прежде чем ты начнешь свою обычную лекцию о кредитках, позволь сказать тебе, что эти дни прошли. Наконец мой корабль в гавани, и после завтрашнего дня я буду свободна!
Так что подумай об этом. Пожалуйста. Как смогу, позвоню – наверное, очень скоро. Сейчас все идет к финалу, и думаю, я снова буду счастлива, или, по крайней мере, буду целой. Стану настоящим человеком, а не этим призраком-пустышкой, в которого я превратилась. Но чтобы забыть все, мне нужна будет твоя помощь, чтобы снова стать Миюки и оставить все в прошлом. Надеюсь, ты поймешь.
Береги себя и, что бы ни случилось, не забывай о своей подруге, о настоящей Миюки, о девчонке из Мурамура, которой ты сейчас так нужна.
Миюки.
Куча тревожных слов, говорящих о серьезном раздрае личности. Но, даже несмотря на замечания по поводу грядущей смерти липовой Миюки, это письмо, хоть убейте, не казалось мне запиской самоубийцы. Я снова глянул на билет. Самолет улетел бы через две недели. Конечно, он и улетит, вот только без Миюки. Сложив письмо, я сунул его в конверт вместе с билетом и отдал Афуро, заметив, что ее нелепо-желтая блузка в красном свете обернулась нелепо-оранжевой.
– Она про кредитки пишет, – сказал я. – У нее были долги?
– У кого их нет?
– Я-то думал, что хостес из Гиндзы зашибают кучу денег.
– Как ты узнал, что она была хостес?
– Просто догадался. В клубе «Курой Кири», так?
– Ага, только она туда не сразу устроилась, – ответила Афуро. – Когда мы сюда приехали, она жила на кредитки. Сбережений – кот наплакал. А тратилась она в первые месяцы как чокнутая. Всякие дорогущие шмотки, походы в модные рестораны на Омотэсандо, в таком духе. Она про эти места в журналах читала. А когда нашла работу, прямо о цепи сорвалась. Чем больше зарабатывала, тем больше тратила. Мне пришлось отговорить ее от покупки тачки, в натуре – тачка в Токио! – а ведь у нее даже прав не было.
Афуро сердито ткнула окурок в пепельницу, точно стараясь подавить воспоминания, вызванные письмом. Но жест вышел какой-то покорный, будто она понимала, что бессильна повернуть воспоминания вспять, что это лишь вопрос времени – когда прорвется дамба и начнется потоп.
– Короче, вернемся к вчерашнему вечеру, – вздохнув, заключила Афуро. – Я позвонила тебе из-за этого письма. Послушать, что ты по этому поводу думаешь. Оставила сообщение, чтобы в одиннадцать ты встретился со мной в Сибуя. Я туда приперлась, ждала, ждала, а ты так и не появился. Тогда на последней электричке я вернулась в Отяномидзу и пошла домой. Когда добралась, заметила, что дверь не заперта. Я ее всегда закрываю. Всегда. Так что я распахнула дверь и сразу просекла – там кто-то был.
– Пропало что-нибудь?
– Пропало? – вскинулась она. – Да там все вдребезги разнесли. С полок скинули все книги, по всему полу мои компакты, с кровати сорвали простыни, шмотки везде раскиданы, в ванне – вся моя косметика. Даже еду обыскали! Раздербанили холодильник и то недоразумение, что у меня вместо кладовки, как будто у них миссия «найти и уничтожить». Везде, бля, валяется рис, на кофейный столик муку вывалили, срач невозможный. И тут до меня дошло, что это ты.
– Я? Не понял.
– Кроме тебя, никто не знал, что меня в квартире не будет. Ты знал, что я буду ждать тебя в Сибуя.
Само собой, я этого не знал. Сообщение Афуро я получил только утром, потому что всю ночь тусовался в припадочной стране, глазея, как Человек в Белом играет со своими плитками. И все еще был там, когда хату Афуро разносили в щепки. Только она-то этого не знала.
– В это время я всегда дома, потому что показывают «Экстремальную панику», – продолжала она. – Ты когда-нибудь смотрел «Экстремальную панику»?
– Нет.
– Это супер.
– Поверю на слово.
– Короче, даже если за мной следили всю дорогу, планируя взять хату, все равно бы не узнали, что меня не будет дома. А когда я письмо прочла, то врубилась, что Миюки не покончила с собой. Я всегда это знала, но из-за письма тем более.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72