Потом почуяли запах и поняли, что контейнер никуда не поедет.
Я оглянулась, стараясь охватить взглядом всю сцену. Легкий ветерок зазвенел цепями кранов, которые выгружали из «Евроклипа» стальные балки из трех трюмов одновременно, пока работа, как по команде, не прекратилась. Автопогрузчики и грузовые автомобили тоже были остановлены. Докерам и экипажам ничего не оставалось делать, кроме как глазеть на нас.
Некоторые смотрели с бортов и через окна корабельных надстроек. От покрытого нефтяными пятнами асфальта и разбросанных тут и там деревянных рам и растяжек поднимался жар, на переезде за складами лязгал и скрипел маневровый тепловоз. Всюду чувствовался сильный запах креозота, но и он не мог перебить витавшего как дым смрада гниющей человеческой плоти.
– Откуда прибыл корабль? – спросила я Шоу, заметив, что рядом с моим «мерседесом» припарковалась полицейская машина.
– Два месяца назад из Антверпена, – ответил тот, глядя на «Сириус» и «Евроклип». – Корабль под иностранным флагом, как и все остальные. Американский флаг мы видим, только если его поднимают из вежливости, – добавил он с некоторой долей огорчения.
Человек, стоящий на палубе по правому борту «Евроклипа», рассматривал нас в бинокль. Мне показалось странным, что в такую теплую погоду он одет в рубашку с длинными рукавами и длинные брюки.
– Черт, какое яркое солнце. – Шоу щурился от бьющего в глаза света.
– Что насчет безбилетников? – задала вопрос я, хотя не могла представить никого, кто захотел бы прятаться в запертом контейнере на протяжении двухнедельного путешествия в открытом море.
– Ни разу не слышал ни об одном безбилетнике. Кроме того, мы не первый порт, куда заходило это судно. Портом назначения был Честер, штат Пенсильвания. Большинство кораблей ходят из Антверпена в Честер, потом сюда, а от нас – прямиком в Антверпен. Безбилетник скорее всего сойдет в Честере, вместо того чтобы ждать до Ричмонда. У нас специализированный, малопосещаемый порт, доктор Скарпетта.
Я с изумлением увидела, как из только что припарковавшегося патрульного автомобиля выбрался Пит Марино.
– В прошлом году к нам зашли около ста двадцати океанских кораблей и барж, – продолжал говорить Шоу.
Марино был детективом все то время, которое я его знала. Мне никогда раньше не приходилось видеть его в форме.
– Если бы я оказался на его месте или был нелегальным иммигрантом, то стараясь покинуть судно, выбрал бы крупный порт, такой как Майами или Лос-Анджелес – там можно легко затеряться.
К нам, жуя резинку, подошла Андерсон.
– Дело в том, что мы срываем пломбу и открываем контейнер, только если подозреваем, что там находится нелегальный груз: наркотики, незадекларированные товары. Чтобы поддерживать порядок, мы время от времени выбираем корабль и проводим полный досмотр.
– Хорошо, что мне больше не приходится одеваться как он, – заметила Андерсон, когда Марино с самоуверенным воинственным видом направился в нашу сторону. Он всегда вел себя подобным образом, когда чувствовал нерешительность или находился в особенно отвратительном настроении.
– Почему он в форме?
– Его перевели в другой отдел.
– Ясно.
– С тех пор как управление возглавила заместитель шефа полиции Брей, у нас много перемен, – сказала Андерсон, как будто гордилась этим фактом.
Я не могла себе представить, зачем кому-то понадобилось переводить обратно в патрульные такого опытного полицейского. Интересно, когда это случилось? Мне было обидно, что Марино не поставил меня в известность, и стыдно, что я не узнала об этом сама. Прошло несколько недель, может быть, месяц, с тех пор, как я ему звонила в последний раз, чтобы узнать, как идут дела. Не могла вспомнить, когда приглашала заглянуть ко мне в отдел на чашечку кофе или домой на ужин.
– Что происходит? – угрюмо спросил Марино, вместо того чтобы поздороваться.
На Андерсон он даже не взглянул.
– Меня зовут Джо Шоу. Как поживаете?
– Как полное дерьмо, – недовольно ответил Марино. – Андерсон, ты одна решила расследовать это дело? Или остальные детективы просто не хотят иметь с тобой ничего общего?
Она с ненавистью посмотрела на него. Вынула изо рта резинку и отшвырнула, словно он испортил вкус.
– Забыла пригласить остальных на свой маленький праздник? – в ярости продолжал он.
Марино задыхался в рубашке с короткими рукавами, застегнутой на все пуговицы, и пристегивающемся галстуке. Живот его выпирал из темно-синих форменных брюк и нависал над жестким кожаным ремнем с полным набором полицейского снаряжения: девятимиллиметровым «ЗИГ-зауэр», наручниками, баллончиком с перцовым газом и так далее. Лицо было красным, по нему стекал пот, глаза скрывались за темными очками.
– Нам нужно поговорить, – сказала я Марино.
Попыталась отвести его в сторону, но он остался на месте и вынул сигарету из пачки «Мальборо», которую всегда носил с собой.
– Нравится моя новая форма? – насмешливо спросил он. – Заместитель шефа полиции Брей решила, что мне нужен новый гардероб.
– Марино, вы здесь не нужны, – сказала Андерсон. – Кстати, не вздумайте никому рассказывать даже о том, что собирались побывать здесь.
– Для тебя – капитан Марино. – Он произнес эти слова, выпустив клубы сигаретного дыма. – Выбирай выражения, крошка, потому что я старше тебя по званию.
Шоу безмолвно наблюдал за грубой перепалкой.
– Думаю, что женщин-полицейских уже не называют крошками.
– У вас такое телосложение, – сказала я.
– Чтобы попасть в контейнер, нужно пройти через склад, – вмешался Шоу.
– Пошли.
Он провел нас с Марино через ворота, выходящие на реку. Склад оказался гигантским, тускло освещенным помещением, где витал сладковатый запах табака. На деревянных поддонах лежали тысячи тюков джута и табака, высились горы песка, применяемого при производстве стали, и стояли запчасти, предназначенные для Тринидада, если верить надписям на ящиках, в которые они были упакованы.
Несколькими пролетами дальше, у погрузочной платформы, возвышался контейнер. Чем ближе мы подходили, тем сильнее ощущался запах. Мы остановились у предупреждающей ленты, натянутой поперек открытых дверей контейнера. Зловоние было почти осязаемым и горячим, как будто оно заменило весь кислород, и я приказала своим ощущениям не своевольничать. Начали собираться мухи, их зловещее жужжание напоминало звук радиоуправляемого игрушечного самолетика.
– Когда контейнер открыли, в нем были мухи? – обратилась я к Шоу.
– Не в таком количестве.
– Как близко вы подходили? – спросила я, когда к нам присоединились Марино и Андерсон.
– Достаточно близко.
– Никто не входил внутрь? – мне хотелось удостовериться.
– Гарантирую, мэм. – Его начинал донимать смрад разлагающегося тела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100
Я оглянулась, стараясь охватить взглядом всю сцену. Легкий ветерок зазвенел цепями кранов, которые выгружали из «Евроклипа» стальные балки из трех трюмов одновременно, пока работа, как по команде, не прекратилась. Автопогрузчики и грузовые автомобили тоже были остановлены. Докерам и экипажам ничего не оставалось делать, кроме как глазеть на нас.
Некоторые смотрели с бортов и через окна корабельных надстроек. От покрытого нефтяными пятнами асфальта и разбросанных тут и там деревянных рам и растяжек поднимался жар, на переезде за складами лязгал и скрипел маневровый тепловоз. Всюду чувствовался сильный запах креозота, но и он не мог перебить витавшего как дым смрада гниющей человеческой плоти.
– Откуда прибыл корабль? – спросила я Шоу, заметив, что рядом с моим «мерседесом» припарковалась полицейская машина.
– Два месяца назад из Антверпена, – ответил тот, глядя на «Сириус» и «Евроклип». – Корабль под иностранным флагом, как и все остальные. Американский флаг мы видим, только если его поднимают из вежливости, – добавил он с некоторой долей огорчения.
Человек, стоящий на палубе по правому борту «Евроклипа», рассматривал нас в бинокль. Мне показалось странным, что в такую теплую погоду он одет в рубашку с длинными рукавами и длинные брюки.
– Черт, какое яркое солнце. – Шоу щурился от бьющего в глаза света.
– Что насчет безбилетников? – задала вопрос я, хотя не могла представить никого, кто захотел бы прятаться в запертом контейнере на протяжении двухнедельного путешествия в открытом море.
– Ни разу не слышал ни об одном безбилетнике. Кроме того, мы не первый порт, куда заходило это судно. Портом назначения был Честер, штат Пенсильвания. Большинство кораблей ходят из Антверпена в Честер, потом сюда, а от нас – прямиком в Антверпен. Безбилетник скорее всего сойдет в Честере, вместо того чтобы ждать до Ричмонда. У нас специализированный, малопосещаемый порт, доктор Скарпетта.
Я с изумлением увидела, как из только что припарковавшегося патрульного автомобиля выбрался Пит Марино.
– В прошлом году к нам зашли около ста двадцати океанских кораблей и барж, – продолжал говорить Шоу.
Марино был детективом все то время, которое я его знала. Мне никогда раньше не приходилось видеть его в форме.
– Если бы я оказался на его месте или был нелегальным иммигрантом, то стараясь покинуть судно, выбрал бы крупный порт, такой как Майами или Лос-Анджелес – там можно легко затеряться.
К нам, жуя резинку, подошла Андерсон.
– Дело в том, что мы срываем пломбу и открываем контейнер, только если подозреваем, что там находится нелегальный груз: наркотики, незадекларированные товары. Чтобы поддерживать порядок, мы время от времени выбираем корабль и проводим полный досмотр.
– Хорошо, что мне больше не приходится одеваться как он, – заметила Андерсон, когда Марино с самоуверенным воинственным видом направился в нашу сторону. Он всегда вел себя подобным образом, когда чувствовал нерешительность или находился в особенно отвратительном настроении.
– Почему он в форме?
– Его перевели в другой отдел.
– Ясно.
– С тех пор как управление возглавила заместитель шефа полиции Брей, у нас много перемен, – сказала Андерсон, как будто гордилась этим фактом.
Я не могла себе представить, зачем кому-то понадобилось переводить обратно в патрульные такого опытного полицейского. Интересно, когда это случилось? Мне было обидно, что Марино не поставил меня в известность, и стыдно, что я не узнала об этом сама. Прошло несколько недель, может быть, месяц, с тех пор, как я ему звонила в последний раз, чтобы узнать, как идут дела. Не могла вспомнить, когда приглашала заглянуть ко мне в отдел на чашечку кофе или домой на ужин.
– Что происходит? – угрюмо спросил Марино, вместо того чтобы поздороваться.
На Андерсон он даже не взглянул.
– Меня зовут Джо Шоу. Как поживаете?
– Как полное дерьмо, – недовольно ответил Марино. – Андерсон, ты одна решила расследовать это дело? Или остальные детективы просто не хотят иметь с тобой ничего общего?
Она с ненавистью посмотрела на него. Вынула изо рта резинку и отшвырнула, словно он испортил вкус.
– Забыла пригласить остальных на свой маленький праздник? – в ярости продолжал он.
Марино задыхался в рубашке с короткими рукавами, застегнутой на все пуговицы, и пристегивающемся галстуке. Живот его выпирал из темно-синих форменных брюк и нависал над жестким кожаным ремнем с полным набором полицейского снаряжения: девятимиллиметровым «ЗИГ-зауэр», наручниками, баллончиком с перцовым газом и так далее. Лицо было красным, по нему стекал пот, глаза скрывались за темными очками.
– Нам нужно поговорить, – сказала я Марино.
Попыталась отвести его в сторону, но он остался на месте и вынул сигарету из пачки «Мальборо», которую всегда носил с собой.
– Нравится моя новая форма? – насмешливо спросил он. – Заместитель шефа полиции Брей решила, что мне нужен новый гардероб.
– Марино, вы здесь не нужны, – сказала Андерсон. – Кстати, не вздумайте никому рассказывать даже о том, что собирались побывать здесь.
– Для тебя – капитан Марино. – Он произнес эти слова, выпустив клубы сигаретного дыма. – Выбирай выражения, крошка, потому что я старше тебя по званию.
Шоу безмолвно наблюдал за грубой перепалкой.
– Думаю, что женщин-полицейских уже не называют крошками.
– У вас такое телосложение, – сказала я.
– Чтобы попасть в контейнер, нужно пройти через склад, – вмешался Шоу.
– Пошли.
Он провел нас с Марино через ворота, выходящие на реку. Склад оказался гигантским, тускло освещенным помещением, где витал сладковатый запах табака. На деревянных поддонах лежали тысячи тюков джута и табака, высились горы песка, применяемого при производстве стали, и стояли запчасти, предназначенные для Тринидада, если верить надписям на ящиках, в которые они были упакованы.
Несколькими пролетами дальше, у погрузочной платформы, возвышался контейнер. Чем ближе мы подходили, тем сильнее ощущался запах. Мы остановились у предупреждающей ленты, натянутой поперек открытых дверей контейнера. Зловоние было почти осязаемым и горячим, как будто оно заменило весь кислород, и я приказала своим ощущениям не своевольничать. Начали собираться мухи, их зловещее жужжание напоминало звук радиоуправляемого игрушечного самолетика.
– Когда контейнер открыли, в нем были мухи? – обратилась я к Шоу.
– Не в таком количестве.
– Как близко вы подходили? – спросила я, когда к нам присоединились Марино и Андерсон.
– Достаточно близко.
– Никто не входил внутрь? – мне хотелось удостовериться.
– Гарантирую, мэм. – Его начинал донимать смрад разлагающегося тела.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100