Язык Белых звучал, как песня смерти для тех несчастных, что оказались рядом с волшебником и были обречены. Брызги крови и лохмотья мяса, клочья кожаных одежд и скрученный в бесформенные куски металл разлетались вверх и по сторонам на многие сажени.
В том месте, где неистовствовал Юлайни, кочевники дрогнули и отшатнулись. Раздались новые вопли – теперь не победный, торжествующий «Вур!», а жалкое, пораженческое «Хени! Хени!». Бронированные Энгоардцы с воодушевлением вгрызлись в толпу степняков, вырубая их, выкашивая, как косари пшеницу. Но – что за безрассудство и гибельная неосторожность! В своей ярости Юлайни совсем забыл о собственной защите, словно веря, будто никто здесь не сможет поднять на него руку. Быть может, он не мог представить, что в толпе диких кочевников может спрятаться колдун, что кто-то, высший по своему положению, может скакать среди них без знамени, как простой воин? Или же в азарте битвы Скоморох просто забыл обо всем, кроме сеяния смерти, легкой и сладкой для его взора. Сорген, не покидая седла, запустил в него молнией, самой мощной, которую только мог послать. От Юлайни густыми ворохами полетели искры; доспехи превратились в капли расплавленного металла, красным дождем пролившиеся на головы его воинов. Одежда почти полностью слетела с Юлайни, превратившись в пепел и черные лохмотья, но сам он каким-то чудом остался жив, хотя и был оглушен. Раскинув руки, полуголый и закопченный Скоморох застыл в воздухе на последнее мгновение. Какой-то кочевник, безвестный и жалкий, с расстояния в пять саженей пустил ему в глаз стрелу. Юлайни перевернулся вверх ногами и упал, исчезнув в толпе рыцарей навсегда.
Энгоардцы в своих металлических шкурах, с громоздкими шлемами на головах не заметили гибели командира – кроме разве что тех, на чьи головы он свалился, дымящийся, истекающий кровью. Остальные продолжали рубить кочевников, обреченно и яростно. Сорген принялся раскидывать над головами врагов взрывающиеся шары, примитивные и не слишком мощные. Сейчас он не хотел понапрасну тратить силы. Какое-то время ему казалось, что нужно лишь подождать – и наступательный порыв всадников Юлайни иссякнет, они станут опять неуверенными и вспомнят о собственной незавидной участи… Не тут-то было! Их натиск произвел впечатление на кочевников и те стали отступать. В задних рядах один за другим степняки стали поворачивать коней, чтобы мчаться прочь, а передовые, гибнущие под ударами длинных мечей энгоардцев, все громче выли от страха и беспомощности.
Однако победить сегодня всадникам Юлайни не было суждено. К тому времени, когда вся орда кочевников готова была скопом обратиться в бегство, подставить спины под копья и дротики, на поле сражения появились новые воины. Сверкающие на тусклом солнце не хуже энгоардских, шеренги тсуланской кавалерии обогнули ближайший холм с юга и ударили в тыл жидким рядам противника. Оказавшись зажатыми между двух огней, рыцари Юлайни заметались, потеряли весь свой боевой пыл и были мгновенно разбиты в пух и прах. Они наконец-то узнали, что их вождь пал; воспрянувшие кочевники обратили на почти беспомощных врагов вспышку мстительной ярости: они рубили их, даже когда рыцари опускали мечи и отводили щиты с намерением сдаться. Прошло совсем немного времени, и большая часть четырехтысячного отряда Юлайни отправилась к Богу-Облаку вслед за командиром. Немногих тсуланцы взяли в плен, большую часть ранеными, а кочевники, похваляясь друг перед другом, резали с мертвых тел уши и носы, или отрубали головы и надевали их на трофейные пики.
Сорген снова спустился с небес на землю и сел в седло. Ямуга держался рядом – покрытый грязью, кровью и потом, он кричал, провозглашая вокруг, сколько железных демонов уничтожил своей могучей рукой. Выходило, что один он уложил чуть ли не десятую часть войска Юлайни. Соргену пришлось прервать его похвальбы и приказать двигаться на юг, чтобы соединиться со вторым отрядом кочевников. Наступать дальше не имело смысла – степняки тоже понесли жестокие потери. Не менее половины из них были убиты, ранены или попросту сбежали, остальные казались испуганными и усталыми сверх меры. Усмехнувшись, Сорген подумал, что эти трусы и так прыгнули выше головы, ненадолго почувствовав себя настоящими рубаками. Он видел облегчение на лице Ямуги и непритворный гнев солдат, которых отрывали от важного занятия – грабежа трупов.
Понемногу, нестройною толпой кочевники потянулись на юго-запад, туда, где Сорген мог видеть в дымке темное пятно первого степного отряда. Кажется, он по-прежнему бездействовал… Тсуланцы же, потерявшие в своей атаке едва ли пару сотен человек, развернулись на восток, чтобы продолжить атаку. Внезапно из-за холмов вынырнул летящий безо всяких подушек, с мечом на поясе и шлемом на голове, Ргол.
– Теперь началась настоящая битва! – закричал он Соргену, стараясь пересилить рев приветствовавших его кавалеристов. – Бейрубу пришлось вступить в бой у Эльга, чтобы оборона не была прорвана. Он и его дро крушат людей Высокого Вена Леданта! Хойрада и Земал двинулись вдоль леса по дороге на Бартрес, а я сейчас намереваюсь встретиться с Наньей Свандом чуть южнее этого луга. Кажется, там тоже стоят кочевники? Их ждет незабываемое зрелище!
– Быть может, мне стоит отправиться с тобой? Сколько можно – эти Белые раз за разом нападают на нас с численным преимуществом! Пора и нам тоже поиграть по их правилам! – воскликнул Сорген, хватаясь за рукоять Вальдевула. Ргол масляно улыбнулся под заведенным на лоб забралом и облизнул свои ярко накрашенные губы.
– Спасибо, дорогой мой! Но я надеюсь справиться сам. Для тебя есть другое дело: прямо над центром битвы Высокий Сима десятками убивает моих солдат! Кто-то должен остановить его, ибо Низгурик ранен и не может больше драться в полную силу.
Хохоча, Ргол взмыл почти вертикально в небо и, резко наклонившись, помчался на юго-восток. Взревевшие всадники дружно пришпорили коней и гремящие железом шеренги одна за другой бросились в атаку. Сорген в который уже раз покинул коня, который остался на поле брани среди сотен таких же, как он, лишенных седоков скакунов. Взлетая все выше, колдун обозревал окрестности, с каждым мгновением видя все дальше и дальше. За короткой и низкой гривой, загнувшейся скобой прямо перед его лицом, открывались тылы армии Белых – покинутые шатры, потухшие костры с недоваренной похлебкой в котлах, так и не собранные до конца катапульты. Пятна лазаретов, удирающие по дорогам на восток телеги и одиночные всадники… Южнее продолжала кипеть битва. Поредевшие фаланги пехоты с прежним упорством топтались на месте, не уступая друг другу ни сажени, быть может, не с такой яростью и умением, как в начале.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112
В том месте, где неистовствовал Юлайни, кочевники дрогнули и отшатнулись. Раздались новые вопли – теперь не победный, торжествующий «Вур!», а жалкое, пораженческое «Хени! Хени!». Бронированные Энгоардцы с воодушевлением вгрызлись в толпу степняков, вырубая их, выкашивая, как косари пшеницу. Но – что за безрассудство и гибельная неосторожность! В своей ярости Юлайни совсем забыл о собственной защите, словно веря, будто никто здесь не сможет поднять на него руку. Быть может, он не мог представить, что в толпе диких кочевников может спрятаться колдун, что кто-то, высший по своему положению, может скакать среди них без знамени, как простой воин? Или же в азарте битвы Скоморох просто забыл обо всем, кроме сеяния смерти, легкой и сладкой для его взора. Сорген, не покидая седла, запустил в него молнией, самой мощной, которую только мог послать. От Юлайни густыми ворохами полетели искры; доспехи превратились в капли расплавленного металла, красным дождем пролившиеся на головы его воинов. Одежда почти полностью слетела с Юлайни, превратившись в пепел и черные лохмотья, но сам он каким-то чудом остался жив, хотя и был оглушен. Раскинув руки, полуголый и закопченный Скоморох застыл в воздухе на последнее мгновение. Какой-то кочевник, безвестный и жалкий, с расстояния в пять саженей пустил ему в глаз стрелу. Юлайни перевернулся вверх ногами и упал, исчезнув в толпе рыцарей навсегда.
Энгоардцы в своих металлических шкурах, с громоздкими шлемами на головах не заметили гибели командира – кроме разве что тех, на чьи головы он свалился, дымящийся, истекающий кровью. Остальные продолжали рубить кочевников, обреченно и яростно. Сорген принялся раскидывать над головами врагов взрывающиеся шары, примитивные и не слишком мощные. Сейчас он не хотел понапрасну тратить силы. Какое-то время ему казалось, что нужно лишь подождать – и наступательный порыв всадников Юлайни иссякнет, они станут опять неуверенными и вспомнят о собственной незавидной участи… Не тут-то было! Их натиск произвел впечатление на кочевников и те стали отступать. В задних рядах один за другим степняки стали поворачивать коней, чтобы мчаться прочь, а передовые, гибнущие под ударами длинных мечей энгоардцев, все громче выли от страха и беспомощности.
Однако победить сегодня всадникам Юлайни не было суждено. К тому времени, когда вся орда кочевников готова была скопом обратиться в бегство, подставить спины под копья и дротики, на поле сражения появились новые воины. Сверкающие на тусклом солнце не хуже энгоардских, шеренги тсуланской кавалерии обогнули ближайший холм с юга и ударили в тыл жидким рядам противника. Оказавшись зажатыми между двух огней, рыцари Юлайни заметались, потеряли весь свой боевой пыл и были мгновенно разбиты в пух и прах. Они наконец-то узнали, что их вождь пал; воспрянувшие кочевники обратили на почти беспомощных врагов вспышку мстительной ярости: они рубили их, даже когда рыцари опускали мечи и отводили щиты с намерением сдаться. Прошло совсем немного времени, и большая часть четырехтысячного отряда Юлайни отправилась к Богу-Облаку вслед за командиром. Немногих тсуланцы взяли в плен, большую часть ранеными, а кочевники, похваляясь друг перед другом, резали с мертвых тел уши и носы, или отрубали головы и надевали их на трофейные пики.
Сорген снова спустился с небес на землю и сел в седло. Ямуга держался рядом – покрытый грязью, кровью и потом, он кричал, провозглашая вокруг, сколько железных демонов уничтожил своей могучей рукой. Выходило, что один он уложил чуть ли не десятую часть войска Юлайни. Соргену пришлось прервать его похвальбы и приказать двигаться на юг, чтобы соединиться со вторым отрядом кочевников. Наступать дальше не имело смысла – степняки тоже понесли жестокие потери. Не менее половины из них были убиты, ранены или попросту сбежали, остальные казались испуганными и усталыми сверх меры. Усмехнувшись, Сорген подумал, что эти трусы и так прыгнули выше головы, ненадолго почувствовав себя настоящими рубаками. Он видел облегчение на лице Ямуги и непритворный гнев солдат, которых отрывали от важного занятия – грабежа трупов.
Понемногу, нестройною толпой кочевники потянулись на юго-запад, туда, где Сорген мог видеть в дымке темное пятно первого степного отряда. Кажется, он по-прежнему бездействовал… Тсуланцы же, потерявшие в своей атаке едва ли пару сотен человек, развернулись на восток, чтобы продолжить атаку. Внезапно из-за холмов вынырнул летящий безо всяких подушек, с мечом на поясе и шлемом на голове, Ргол.
– Теперь началась настоящая битва! – закричал он Соргену, стараясь пересилить рев приветствовавших его кавалеристов. – Бейрубу пришлось вступить в бой у Эльга, чтобы оборона не была прорвана. Он и его дро крушат людей Высокого Вена Леданта! Хойрада и Земал двинулись вдоль леса по дороге на Бартрес, а я сейчас намереваюсь встретиться с Наньей Свандом чуть южнее этого луга. Кажется, там тоже стоят кочевники? Их ждет незабываемое зрелище!
– Быть может, мне стоит отправиться с тобой? Сколько можно – эти Белые раз за разом нападают на нас с численным преимуществом! Пора и нам тоже поиграть по их правилам! – воскликнул Сорген, хватаясь за рукоять Вальдевула. Ргол масляно улыбнулся под заведенным на лоб забралом и облизнул свои ярко накрашенные губы.
– Спасибо, дорогой мой! Но я надеюсь справиться сам. Для тебя есть другое дело: прямо над центром битвы Высокий Сима десятками убивает моих солдат! Кто-то должен остановить его, ибо Низгурик ранен и не может больше драться в полную силу.
Хохоча, Ргол взмыл почти вертикально в небо и, резко наклонившись, помчался на юго-восток. Взревевшие всадники дружно пришпорили коней и гремящие железом шеренги одна за другой бросились в атаку. Сорген в который уже раз покинул коня, который остался на поле брани среди сотен таких же, как он, лишенных седоков скакунов. Взлетая все выше, колдун обозревал окрестности, с каждым мгновением видя все дальше и дальше. За короткой и низкой гривой, загнувшейся скобой прямо перед его лицом, открывались тылы армии Белых – покинутые шатры, потухшие костры с недоваренной похлебкой в котлах, так и не собранные до конца катапульты. Пятна лазаретов, удирающие по дорогам на восток телеги и одиночные всадники… Южнее продолжала кипеть битва. Поредевшие фаланги пехоты с прежним упорством топтались на месте, не уступая друг другу ни сажени, быть может, не с такой яростью и умением, как в начале.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112