Резко открыв дверь палаты, он
спросил прямо с порога:
- Где у вас карты Венеры?
Прескотт промолчал, его жена пожала плечами.
- В лабораторном шкафу.
Госсейн быстро спустился в подвал и вытащил из нижнего ящика три
карты. Он захватил их с собой, разостлал на полу и встал на колени.
- Вы не подскажете, где именно расположен ваш дом? - спросил он,
подняв голову.
- Карта номер три, центральный горный хребет, - сказала Амелия. -
Когда-то я отметила госпиталь крестиком. Приблизительно, конечно.
Посмотрите внимательней.
Госсейн прикинул расстояние: до Нью-Чикаго было примерно четыреста
миль к северу.
- О, вполне достаточно, - ответила она на следующий вопрос. -
Пурпурные ягоды, около дюйма в диаметре, большие желтые сливы, красноватые
плоды, вкусом напоминающие бананы, растут буквально на каждом шагу. Всего
не перечислить, но эти фрукты можно собирать круглый год, так что голодная
смерть вам не грозит.
Госсейн задумчиво посмотрел на нее. Потом протянул руку и дотронулся
до детектора лжи.
- Она говорит правду, - последовал ответ.
Он вновь повернулся к Амелии Прескотт.
- Вы ведь не сомневаетесь, что меня поймают? - спросил он се. - Я
правильно вас понял?
- Конечно. - Лицо се оставалось бесстрастным. - На нашей планете не
существует полиции, нет преступлений. И если изредка появляется
необходимость в расследовании, оно ведется настолько быстро, что вы вряд
ли мне поверите. Впрочем, вам очень скоро представится возможность
убедиться в этом на собственном опыте, так что не забудьте расспросить
венерианского нуль-А детектива о методах его работы. Они достаточно
любопытны.
Госсейн, который только о том и думал, чтобы связаться с
представителями власти на Венере, промолчал. Его обуревали сомнения. С
одной стороны, он хотел немедленно покинуть госпиталь и очутиться в
относительной безопасности гигантского леса. Но полная неосведомленность
Амелии Прескотт не давала ему покоя.
Она была невинна. И совершенно определенно не имела отношения к
заговорщикам.
С другой стороны, молчание ее мужа трудно было объяснить. Внезапно
Госсейн почувствовал, что бледнеет. До сих пор ему и в голову не
приходило, что его могли узнать. Прескотт отсутствовал во дворце Машины,
когда Госсейна взяли в плен. Но ведь ему могла показать фотографии.
Это меняло дело. С самого начал он решил, что не скажет о себе ни
единого слова. Но если Прескотт все знал, такое поведение покажется ему
подозрительным, а если нет - назваться Гилбертом Госсейном было верхом
глупости.
Он встал, раздираемый противоречивыми чувствами. Неожиданно он понял,
что не в состоянии уйти, ничего не рассказав Амелии Прескотт. Если с ним
что-нибудь произойдет, она, по крайней мере, предупредит жителей Венеры.
Правда, он подвергал ее жизнь опасности, но у него созрел план действий. В
конце концов, ей виднее, достоин ли Джон Прескотт доверия.
Госсейн присел на краешек кровати. Приняв определенное решение, он
успокоился, почувствовав уверенность в своих силах. Бесстрастным голосом
он обратился к ним обоим, хотя его интересовала лишь Амелия. Примерно
через минуту Прескотт перекатился на бок и внимательно посмотрел на него.
Госсейн сделал вид, что ничего не заметил.
Через двадцать минут он умолк. В ярком свете, лившемся из окна, глаза
Прескотта блестели.
- Надеюсь, вы понимаете, - заявил он, как бы нарушив данный им обет
молчания, - что в вашем рассказе присутствует один, но весьма существенный
изъян.
- Мой рассказ, - ответил Госсейн, делая вид, что не видит ничего
необычного в том, что Прескотт наконец заговорил, - чистая правда, от
начала и до конца. Любой детектор лжи подтвердит каждое мое слово. Если,
конечно... - Он замолчал и невесело улыбнулся.
- Да? - оживился Прескотт. - Продолжайте.
- Если мои воспоминания не подобны прежним, когда я не сомневался,
что женат на Патриции Харди и не могу перенести горечи утраты после ее
смерти. - Он резко переменил тему разговора: - О каком изъяне вы говорите?
Ответ последовал незамедлительно, и ясность мысли Прескотта говорила
о том, что он обладает полным контролем над таламусом своего мозга.
- Вы идентифицируете себя с покойным Госсейном. Вы ясно помните
момент смерти, разрывающие тело пули, энергетический луч лазера. Подумайте
хорошенько. А теперь вспомните основное кредо нуль-А, которое гласит, что
во Вселенной не может существовать двух идентичных предметов.
Госсейн промолчал. За окном высились деревья, уходя в голубую дымку
неба; быстрая речка красовалась вечнозеленым обрамлением. Странная,
гротескная обстановка для рассуждений о природе веществ органической,
нейтронной и физико-химической структуре. На какое-то мгновение окружающее
потеряло реальность, и ему показалось, что он вообще не принадлежит к
этому миру. Удивительно. Со времени пробуждения он только и думал о
несуразности, так верно подмеченной Прескоттом, ведь речь шла не о простом
сходстве с убитым, а об утверждении, что они являлись одним и тем же
лицом. Короче говоря, он делал подобный вывод лишь потому, что у него
сохранились память и облик Гилберта Госсейна I.
Еще в глубокой древности любой студент философского факультета знал,
что два одинаковых кресла отличаются друг от друга миллионами мельчайших
деталей, которые невозможно различить невооруженным глазом. В человеческом
мозгу количество всевозможных путей прохождения одного нервного импульса
составляло десять в степени двадцать семь тысяч. Причудливые модели
памяти, сложившиеся в результате жизненного опыта, невозможно было
повторить искусственно даже с малой степенью точности. С аксиомами не
спорят, а история неуловимо доказывала, что не существует на свете двух
одинаковых животных, снежинок, камней или атомов.
Вне всякого сомнения, Прескотт попал в самую точку. Но от фактов
нельзя было просто отмахнуться, они требовали тщательных исследований,
бесконечных проверок.
Прескотт наблюдал за ним, чуть прищурившись.
- Надеюсь, вы не забыли, - сказал он, - что в комнате находится
детектор лжи.
Госсейн посмотрел на него, как кролик на удава. Стояла ничем не
нарушаемая тишина, но пульс в его висках бился, как раненая птица. У него
закружилась голова, помутилось зрение, на лбу выступили крупные капли
пота.
- Интересно будет узнать, - неумолимо продолжал Прескотт, -
существовало второе тело на самом деле или нет.
- Да, - с трудом выдавил из себя Госсейн.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53
спросил прямо с порога:
- Где у вас карты Венеры?
Прескотт промолчал, его жена пожала плечами.
- В лабораторном шкафу.
Госсейн быстро спустился в подвал и вытащил из нижнего ящика три
карты. Он захватил их с собой, разостлал на полу и встал на колени.
- Вы не подскажете, где именно расположен ваш дом? - спросил он,
подняв голову.
- Карта номер три, центральный горный хребет, - сказала Амелия. -
Когда-то я отметила госпиталь крестиком. Приблизительно, конечно.
Посмотрите внимательней.
Госсейн прикинул расстояние: до Нью-Чикаго было примерно четыреста
миль к северу.
- О, вполне достаточно, - ответила она на следующий вопрос. -
Пурпурные ягоды, около дюйма в диаметре, большие желтые сливы, красноватые
плоды, вкусом напоминающие бананы, растут буквально на каждом шагу. Всего
не перечислить, но эти фрукты можно собирать круглый год, так что голодная
смерть вам не грозит.
Госсейн задумчиво посмотрел на нее. Потом протянул руку и дотронулся
до детектора лжи.
- Она говорит правду, - последовал ответ.
Он вновь повернулся к Амелии Прескотт.
- Вы ведь не сомневаетесь, что меня поймают? - спросил он се. - Я
правильно вас понял?
- Конечно. - Лицо се оставалось бесстрастным. - На нашей планете не
существует полиции, нет преступлений. И если изредка появляется
необходимость в расследовании, оно ведется настолько быстро, что вы вряд
ли мне поверите. Впрочем, вам очень скоро представится возможность
убедиться в этом на собственном опыте, так что не забудьте расспросить
венерианского нуль-А детектива о методах его работы. Они достаточно
любопытны.
Госсейн, который только о том и думал, чтобы связаться с
представителями власти на Венере, промолчал. Его обуревали сомнения. С
одной стороны, он хотел немедленно покинуть госпиталь и очутиться в
относительной безопасности гигантского леса. Но полная неосведомленность
Амелии Прескотт не давала ему покоя.
Она была невинна. И совершенно определенно не имела отношения к
заговорщикам.
С другой стороны, молчание ее мужа трудно было объяснить. Внезапно
Госсейн почувствовал, что бледнеет. До сих пор ему и в голову не
приходило, что его могли узнать. Прескотт отсутствовал во дворце Машины,
когда Госсейна взяли в плен. Но ведь ему могла показать фотографии.
Это меняло дело. С самого начал он решил, что не скажет о себе ни
единого слова. Но если Прескотт все знал, такое поведение покажется ему
подозрительным, а если нет - назваться Гилбертом Госсейном было верхом
глупости.
Он встал, раздираемый противоречивыми чувствами. Неожиданно он понял,
что не в состоянии уйти, ничего не рассказав Амелии Прескотт. Если с ним
что-нибудь произойдет, она, по крайней мере, предупредит жителей Венеры.
Правда, он подвергал ее жизнь опасности, но у него созрел план действий. В
конце концов, ей виднее, достоин ли Джон Прескотт доверия.
Госсейн присел на краешек кровати. Приняв определенное решение, он
успокоился, почувствовав уверенность в своих силах. Бесстрастным голосом
он обратился к ним обоим, хотя его интересовала лишь Амелия. Примерно
через минуту Прескотт перекатился на бок и внимательно посмотрел на него.
Госсейн сделал вид, что ничего не заметил.
Через двадцать минут он умолк. В ярком свете, лившемся из окна, глаза
Прескотта блестели.
- Надеюсь, вы понимаете, - заявил он, как бы нарушив данный им обет
молчания, - что в вашем рассказе присутствует один, но весьма существенный
изъян.
- Мой рассказ, - ответил Госсейн, делая вид, что не видит ничего
необычного в том, что Прескотт наконец заговорил, - чистая правда, от
начала и до конца. Любой детектор лжи подтвердит каждое мое слово. Если,
конечно... - Он замолчал и невесело улыбнулся.
- Да? - оживился Прескотт. - Продолжайте.
- Если мои воспоминания не подобны прежним, когда я не сомневался,
что женат на Патриции Харди и не могу перенести горечи утраты после ее
смерти. - Он резко переменил тему разговора: - О каком изъяне вы говорите?
Ответ последовал незамедлительно, и ясность мысли Прескотта говорила
о том, что он обладает полным контролем над таламусом своего мозга.
- Вы идентифицируете себя с покойным Госсейном. Вы ясно помните
момент смерти, разрывающие тело пули, энергетический луч лазера. Подумайте
хорошенько. А теперь вспомните основное кредо нуль-А, которое гласит, что
во Вселенной не может существовать двух идентичных предметов.
Госсейн промолчал. За окном высились деревья, уходя в голубую дымку
неба; быстрая речка красовалась вечнозеленым обрамлением. Странная,
гротескная обстановка для рассуждений о природе веществ органической,
нейтронной и физико-химической структуре. На какое-то мгновение окружающее
потеряло реальность, и ему показалось, что он вообще не принадлежит к
этому миру. Удивительно. Со времени пробуждения он только и думал о
несуразности, так верно подмеченной Прескоттом, ведь речь шла не о простом
сходстве с убитым, а об утверждении, что они являлись одним и тем же
лицом. Короче говоря, он делал подобный вывод лишь потому, что у него
сохранились память и облик Гилберта Госсейна I.
Еще в глубокой древности любой студент философского факультета знал,
что два одинаковых кресла отличаются друг от друга миллионами мельчайших
деталей, которые невозможно различить невооруженным глазом. В человеческом
мозгу количество всевозможных путей прохождения одного нервного импульса
составляло десять в степени двадцать семь тысяч. Причудливые модели
памяти, сложившиеся в результате жизненного опыта, невозможно было
повторить искусственно даже с малой степенью точности. С аксиомами не
спорят, а история неуловимо доказывала, что не существует на свете двух
одинаковых животных, снежинок, камней или атомов.
Вне всякого сомнения, Прескотт попал в самую точку. Но от фактов
нельзя было просто отмахнуться, они требовали тщательных исследований,
бесконечных проверок.
Прескотт наблюдал за ним, чуть прищурившись.
- Надеюсь, вы не забыли, - сказал он, - что в комнате находится
детектор лжи.
Госсейн посмотрел на него, как кролик на удава. Стояла ничем не
нарушаемая тишина, но пульс в его висках бился, как раненая птица. У него
закружилась голова, помутилось зрение, на лбу выступили крупные капли
пота.
- Интересно будет узнать, - неумолимо продолжал Прескотт, -
существовало второе тело на самом деле или нет.
- Да, - с трудом выдавил из себя Госсейн.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53