– Ты должна понять. Брэди был взбешен, потому что я сфотографировал его, а через пять минут у меня забрали пленку.
– Это абсурд! – закричала Клер. – Роберт никак не связан с этим делом.
Ради Бога, ничего не говори полиции. Я потеряю работу, если он узнает, что я распространяю о нем слухи.
– Нет, разумеется, я не скажу. Я никогда ничего о нем не скажу. Не беспокойся, Клер.
– Есть из-за чего беспокоиться. Роберт взбесится, если узнает, что ты сообщил о нем полиции. Ты уверен, что его не будут допрашивать?
– Не думаю. А почему его должны допрашивать?
– Ты увидишь инспектора?
– Надеюсь, что нет, но не знаю.
– Во всяком случае, если ты его увидишь, обрати внимание на то, что будешь говорить обо мне. Прошу тебя, не давай ему мой адрес.
– Это само собой разумеется, – воскликнул удивленно Гарри. – Я ему не назову даже твоего имени. Но, я уверен, что полиция больше не думает ни о тебе, ни о Брэди.
– Я не доверяю полиции. Эти проклятые ищейки, если узнают, что я живу здесь одна, они будут наблюдать за мной. Они все время отравляют жизнь таким, как я.
– Но, послушай…
– Я знаю, что говорю, – сказала она раздраженно. – Я знаю больше, чем ты.
Если флики, например, узнают, что ты провел ночь здесь, они смогут мне принести серьезные неприятности. Нужно быть очень внимательным.
– Не бойся, я не скажу больше ни слова.
Она снова оказалась в его объятиях.
– Милый, – спросила она, – ты успокоился?
Он уверил, что да, но был взволнован. Он предпочел изменить тему разговора и попросил ее позировать для портрета.
– Я буду счастлива помочь тебе, милый, – сказала она, довольная новой темой разговора.
– Значит, ты вкладываешь в дело свои деньги?
– Только сто фунтов. Я не хотел тебе говорить об этом преждевременно, но… Сегодня все будет оформлено. Я хочу попытаться. Пообедаем вместе?
Потом пойдем в студию.
– У меня свидание и я смогу прийти часов в пять. Пойдет? Как ты хочешь, чтобы я позировала? В купальном костюме?
– Нет, – сказал Гарри, улыбнувшись. – Я хочу сделать такой портрет, чтобы все сказали: вот именно так должны фотографировать. Я попытаюсь сделать что-то вроде бюста. Если у тебя есть шляпка и летнее платье, они подойдут.
– Я тебе их покажу, – сказала она, вскакивая с кровати.
– Вот такую фотографию я хотел бы сделать, – сказал Гарри, глядя на нее.
– Это была бы чудесная реклама.
Она закрылась халатом.
– Спасибо, но не надо выставлять меня на витрине. Там будут стоять толпы мужчин.
И вот, в пять часов утра при дневном свете, Гарри заложил руки за голову и наблюдал за парадом манекенщиц. Клер одевала одно платье за другим и дефилировала перед ним, принимая различные позы.
В конце концов, он остановился на платье с большими цветами и глубоким декольте и шляпе из белой соломки с лентой. На фотографии они должны были выглядеть неплохо. Они решили, что Клер придет в студию в пять часов вечера и переоденется там.
Гарри с удовольствием видел, что она также увлечена, как и он, и больше не думает ни об инспекторе Паркинсе, ни о Брэди.
Когда Муни пришел в студию чуть позже девяти часов, Гарри занимался установкой прожекторов.
– Что ты делаешь? – спросил он, остановившись на пороге.
– У меня есть модель, которая придет фотографироваться для портрета.
Сделаем большой снимок для витрины. Это будет привлекать клиентов.
– Подружка?
– Она самая. Она придет сегодня часов в пять.
– Жаль. Если бы я знал, я бы одел чистую рубашку и побрился, – закончил он после того, как посмотрел в зеркало.
– Незачем стараться, – сказал Гарри. – Она любит только молодых.
Муни подскочил и обернулся. Увидев, что Гарри улыбается, он тоже улыбнулся.
– Такие старики, как я, могут давать тебе уроки.
– Хорошо, садитесь на этот стул, а я отрегулирую свет.
– А Дорис? Разве она не может сделать это?
– Дорис проявляет вчерашние пленки. Вам достаточно сесть и не шевелиться.
– Хорошо, – согласился он. – Я протестовал просто из принципа. Эта работа не для основного компаньона.
Гарри ничего не ответил и принялся передвигать прожекторы. Ему понадобилось довольно много времени, чтобы получить нужный эффект. Муни начал вертеться, прежде чем он закончил.
– Старик, если ты будешь тратить столько времени на каждый портрет, мы прогорим наверняка.
– Не беспокойтесь, – сказал Гарри, немного передвигая прожектор. – Все это готовится для типичного портрета. Место для освещения устанавливается раз и навсегда. Для каждого нового портрета нужно будет только четко навести их.
– Может быть, но эти проклятые прожекторы меня ослепляют.
Гарри, тем не менее, продолжал свою работу. Когда он закончил, он не отпустил Муни.
– Нужно сделать дюжину пробных снимков, которые Дорис сразу же проверит.
Необходимо подобрать нужную выдержку.
– Тебе нужно, чтобы я улыбался? – пробурчал Муни.
– Нет. Держите голову, как вам нравится. Единственное, что меня интересует, это выдержка. Вы можете даже кривляться, если хотите.
– В таком случае, я попытаюсь угадать результаты скачек, – сказал он, беря программу. – Пошевеливайся.
Гарри сделал снимки, записывая каждый раз экспозиции.
– Хорошо, – наконец, произнес он. – Все в порядке. Я отдам это Дорис.
Освещение оставляю без изменения для Клер.
– И это все, что я заработал в качестве благодарности? – пробурчал Муни, поднимаясь со стула и отбрасываясь в кресло. Так он не работал уже много месяцев.
После обеда Гарри зашел посмотреть в лабораторию фотографии.
– Замечательно, – сказала ему Дорис. – Изумительный портрет.
– Тем хуже для портрета, – сказал Гарри, подходя к ней. – Меня интересует только время выдержки.
Дорис достала один из отпечатков из бака.
– Вот лучшее время выдержки. Но фото изумительное.
Гарри посмотрел на фотографию и чуть не подпрыгнул. Она была права. Ему никогда не удавалось делать таких снимков.
Муни готовился к эксперименту с таким выражением покорности и не знал, снимает Гарри или нет. Получился изумительный портрет. Это было выражение человека, разочаровавшегося в жизни. Выражение лица, манера держать голову, шляпа, сдвинутая за затылок, расстегнутый жилет и потухшая сигара – все это в целом создавало образ.
– Замечательно, – воскликнул Гарри. – Наше дело будет процветать, если так будет продолжаться. Подумать только, я даже не вспомнил о Муни.
Он взял снимок и критически осмотрел его.
– Нужно увеличить его до размера 60Х80 на бумаге высшего сорта и повесим фотографию в витрине. Ни слова мистеру Муни. У вас есть хорошая бумага?
– Три листа, ее нам прислали как образцы, – ответила Дорис. – Взять их?
– Только немного. Нужно быть очень внимательной и не испортить ни одного листа.
– Я попробую на полоске бумаги. Не беспокойтесь.
Гарри знал, что он может доверить Дорис – Он вернулся в кабинет, где Муни дремал в кресле.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40