Возможно даже, король спровоцировал спор умышленно, и мысль об этом неприятно царапнула Себастьяна. Ввиду отсутствия гладиаторских боев монарх доставлял себе удовольствие, наблюдая дуэль между пастором и вольнодумщиком – по крайней мере, таковым считал своего собеседника сам пастор. Дворецкий велел подавать жаркое из кролика, и слуги наполнили бокалы вином.
– Разве Господь не создал всеобщей гармонии? – вновь заговорил Себастьян, сохраняя на губах ироническую улыбку и прекрасно понимая, как это должно раздражать пастора. – Вы не согласны с тем, что не может существовать гармония без законов?
Король и причетник поспешили согласиться с этим высказыванием, что вызвало у пастора настоящую ярость.
– А вы, сударь, полагаете, будто законы Господа вам ведомы?
– Разве Он сам в своем милосердии не открыл нам хотя бы некоторые из них? – ответил Себастьян. – Именно Он поведал нам, что существует четыре времени года, что лунный месяц длится двадцать восемь дней, что нужно сеять весной, дабы собрать урожай осенью, и что главное во всем – это находить равновесие между антагонизмами. Так с чего бы Ему запрещать постигать и другие законы, например то, что с помощью огня можно извлечь чистый металл из очищенного минерала?
Король прищелкнул языком, с удовольствием пробуя вино, довольно, впрочем, посредственное. Норгад метал громы и молнии.
– Господь сам покарал это безумие всезнайства, – прогрохотал пастор, терзая свой кусок кролика, – когда изгнал из рая пару чад своих, отведавших плод с древа познания.
– Тогда зачем же Он посадил это дерево в раю? – притворно удивился Себастьян.
Король хохотнул, и причетник тоже не смог сдержаться.
– Сударь, оспаривать замыслы Господа – это богохульство!
– Пастор, если бы Господь хотел запретить нам размышлять о своих замыслах и намерениях, Он не возвел бы нас в ранг человеческих существ, наделенных разумом. Мне представляется, что это именно вы, пастор, сомневаетесь в Его мудрости.
Норгад побледнел.
– Я вижу, сударь, что вы одержимы манией все оспаривать, именно эта напасть породила в Париже распущенность и нечестивость!
– Ну-ну, пастор, – счел необходимым вмешаться король, – люди в доброй компании могут позволить себе пофилософствовать.
Монарший призыв к соблюдению приличий несколько успокоил Норгада; он продолжил тоном, который счел весьма ироничным:
– Мне было бы любопытно узнать, какие же тайны удалось открыть графу де Сен-Жермену.
– Соблаговолите потерпеть до конца ужина, – ответил Себастьян, – и вы будете удовлетворены.
Пока Фридрих V и Сен-Жермен беседовали на не столь животрепещущие темы, салат и десерт, представлявший собой что-то вроде кокосового крема, были с аппетитом съедены. Подали кофе. Время от времени Норгад бросал на Сен-Жермена исполненные ненависти взгляды.
– Я сейчас принесу кое-что из своей комнаты, – сказал Себастьян, – а затем попрошу, чтобы вынесли светильники. Мне потребуется полумрак.
Когда Себастьян вернулся с ларцом, в котором находилась иоахимштальская земля, в зале оставался всего лишь один подсвечник. Сен-Жермен поставил ларец на обеденный стол, отпер его и отбросил крышку. Из глубин стал подниматься голубоватый отсвет. В недpax ларца иоахимштальская земля лучилась, как никогда прежде. Казалось, с течением времени и пребывая в ограниченном и закрытом пространстве, таинственная субстанция поглотила свои собственные отходы и подверглась сублимации.
– Что это? – вскричал король.
– Ваше величество, держитесь на расстоянии, это может быть опасно, – попросил Себастьян.
– Но что это за материя? – изумился Свендгард.
– Неизвестный элемент, который поглощает все, с чем соприкасается.
Пастор схватил наполовину полный бокал воды.
– Осторожно… нет!.. – воскликнул Себастьян.
Но Норгад уже выплеснул воду в ларец. Вскоре из глубин шкатулки стала подниматься голубоватая фосфоресцирующая дымка. Но внутри ларца иоахимштальская земля по-прежнему оставалась нетронутой. Потрясенный, Норгад отступил и перекрестился.
– Вы были неосторожны, – укорил его Себастьян. – А теперь взгляните сюда.
Из маленького мешочка, который он принес с собой, граф вынул пластинку хрусталя и поместил на ларец. Сверху положил руку. Трое свидетелей склонились над ним, не отрывая взгляда. Плоть сделалась совершенно прозрачной, можно было различить кости фаланг пальцев. Король и Свендгард одновременно вскрикнули от изумления. Себастьян поспешно убрал хрустальную пластинку и захлопнул ларец.
– Даже самые маленькие частицы, которые испускает это вещество, слишком сильно воздействуют на человеческую природу, – объяснил Себастьян.
Он тщательно запер крышку ларца и поставил его на пол, на некотором расстоянии от себя. Слуги, которые присутствовали при этой сцене, не могли очнуться от изумления. Король отдал приказ внести светильники и потребовал графин водки.
– Вот, пастор, одно из моих открытий, – сказал Себастьян Норгаду, который испепелял его яростным взглядом.
– Объясните же, в чем дело, – попросил король.
– Похоже, ваше величество, что эта природная субстанция является концентрацией всемирной энергии. Она поглощает все живое и передает свою силу элементам, с которыми вступает в контакт. Ее излучение способно пронзать материю. Ее имя мне неведомо. Я ее называю Phoenix redivivus.
– А кто-нибудь еще знает о ее существовании?
– Нет, ваше величество, за исключением тех, кому я ее демонстрировал, а таких весьма немного.
– Истинное имя этой субстанции, вне всякого сомнения, Люцифер! – воскликнул Норгад, не в силах более сдерживаться. – Вы не соизволили объяснить, где вы ее добыли, но для меня в этом нет никаких сомнений, граф! Этот песок собран в преисподней! Простите меня, ваше величество, но я видел достаточно. Спокойной ночи.
Пастор встал и решительными шагами покинул комнату.
Король, Себастьян и Свендгард удивленно переглянулись. Затем король громко рассмеялся.
6. НАДЕЮСЬ, ВАС СОЖРУТ КРОКОДИЛЫ!
На следующий день во время конфиденциального свидания король попросил, чтобы его проинформировали насчет целей и статуса всемирного Общества друзей. Не оставляло сомнений, что Фридрих V мечтал к нему присоединиться, но прежде хотел узнать, во что он все-таки намеревается ввязаться; подобный собрат мог быть чрезвычайно полезен братству, которое охватывало всю Европу. Себастьян изложил королю цели Общества. Он представил своему собеседнику восемь правил так, как они были сформулированы в Вене, и спросил, одобряет ли монарх их.
«Разум, управляющий миром, несравнимо глубже разума самого глубокомысленного мудреца. Его законы – Порядок и Гармония через примирение противоречий. Возвышенным умам надлежит всегда сознавать это.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105