Создавать в Китае свою коммерческую сферу влияния, вытесняя постепенно английский и французский капитал и действуя заодно с капиталом германским и американским, как с более молодым… Необходимо строить прямую дорогу, господа! Я представляю свое подробное мнение об этом предмете в Транспортную комиссию.
Говорили о виноделии, о морских промыслах, о том, что полиция ограничена здесь в средствах передвижения, что нет еще настоящего судостроения, что мала добыча золота, большую часть его старатели сплавляют за границу, и через китайцев идет оно в Шанхай и в Англию, когда могло бы идти в казначейство. Надо лишь разрешить сдачу золота на выгодных условиях.
На комиссии промышленников приморский купец Семенов кричал, что нет опытных штурманов и шкиперов, что нужно открывать мореходную школу и школу переводчиков японского и китайского.
– Ничего нет!
– Немецкая фирма фрахтует суда и устанавливает рейсы с Японией. А мы?
– Поселенец мед привез, и пасека у него хороша. Липовые леса там тянутся на сотни километров… А сбыт? А транспорт?
Говорили о вывозе в Китай морской капусты и трепангов.
В перерыве Афанасьев сказал:
– Золото боятся дать нам в руки! Боятся! Ну не дурак ли наш царь!
– Он не дурак, – ответил Бердышов. – Мы маленько придурковаты.
– Ей-богу, дурак. Экий бычина, – кивнул Кешка на портрет. Он приложил два пальца к бровям, как бы показывая, что царь-то узколобый.
– Паря, далеко все это от нас. Какое нам с тобой дело? Неужели мы здесь не приспособимся. Эх ты, революционер!
– Конечно, я бы хотел…
Чихачев еще рассказывал Ивану, что граф Муравьев всегда говорил: нужна железная дорога. Нет! Не дали и не помнят! Не помнят, пока англичане не построили из Канады в Колумбию через материк. «Проливы нам! Такая война, жертвы! Амур забыт. Да грош цена проливам и Босфору по сравнению с Дальним Востоком!»
– А царя убили, – сказал Кешка.
«Царя убили, – подумал Иван. – Убили царя!» Иван хотел бы сказать, что не субсидии нужны. Что субсидии привлекают сюда нахлебников. Что каторга губит край. Порто-франко отменять нельзя. Но он знал, что идет буря и что в большом деле трудно будет устоять лишь своим умом.
– Кеша, был бы ты приискатель, с тобой шел бы другой разговор, – сказал Иван своему гостю дома.
– А че? А че? – забеспокоился Кешка. – Ну скажи. Скажи.
– Мы бы с тобой сложились и прежде других открыли бы банк. Банк золотопромышленного товарищества. Но какой же банк паровой мельницы с рыбалкой и с морской капустой? Паря, шанхайская кухня! Пампушки и трепанг!
– У меня есть два прииска, только небольшие, – сказал Кеша.
Иван прищурил глаз.
– Шибко небольшие?
– Один мыл шесть пудов. И два с половиной – другой.
– Ого! Но мы малограмотные с тобой. А надо знать финансы. Я еду кругосветным и буду учиться. Заеду туда, где самые тучные банкиры. Хочу зайти к ним и посоветоваться. Не прогонят? Люди же! Чем они хуже других?
– Не к Ротшильду ли?
– Я все возьму на себя, но не сразу. Но место надо застолбить сегодня же! Будет у нас банк.
– Из Парижа хоть в Благовещенск заезжай. А то все в Николаевск, на свое болото.
Почти никто не ездил из столицы теперь через Сибирь. Между Владивостоком и Одессой ходили корабли добровольного флота.
Украинские переселенцы приплывали на этих же кораблях, селились на юге.
– Настанет время, – сказал Иван, – когда золото можно будет покупать открыто. Наши законы пока никуда не годятся, и мы теряем золото. Но мы с тобой свое возьмем. Я мужикам намекал, не сложат ли они свои капиталы с моим.
– Им сначала капиталы надо завести… Скажу тебе по чистой совести.
– Ты ведь у нас умный, Иван, умней попова теленка, – сказал Иннокентий, – смотри только не разевай рот раньше времени. Этого у нас никто не любит. Придуривайся.
– Что же теперь прятаться! – ответил Иван. – А от пули все равно не спрячешься.
– Приезжал великий князь, и все радовались. Чему? А послушаешь, они же сами не хотят монархии! А за пароходом перли десять верст и кричали.
– Но ведь любопытно людям.
– Да имя хоть бы что. И бабам!
– Да, и женщинам!
– А я когда-то думал, что ты из князей.
– Нет, это я людей путал, небылицы рассказывал. А ты теперь молчи. А то подумают, что князь, и денег нашему банку никто не доверит. А ты знаешь, что в Москве есть главная улица – Тверская?
– Как же! Главная улица в Расеи. Есть город Тверь. Еще Кострома. Великий Устюг!
– Теперь из Одессы к нам пароходы идут. Может, и я погляжу, какой это город. А раньше было проще: Сахалин, Япония, за островами – Китай. За морем – Америка…
На другой день пришел Кешкин пароход, а еще через день Афанасьев отправился в низовья заключать контракты с крестьянами на поставку рыбы.
… На маленьком казенном пароходе Бердышов шел вверх по Уссури. Заночевали у болотистого китайского берега. Нашел густой туман. На всякий случай пароход время от времени давал гудки. Ни со своего берега, ни с чужого никто не отзывался.
На палубе подошел к Ивану молодой генерал Соколов из Владивостока. Он рассказал Бердышову, что ехал с женой по Амуру на лошадях, побывал в Уральском, познакомился с местными крестьянами, и они произвели на него очень хорошее впечатление. Особенно сын Егора Кузнецова…
Генерал сказал, что его будет встречать экипаж из Владивостока и что он возьмет Ивана с собой. Теперь прорублена отличная дорога, там работают землемеры, готовят участки для украинских переселенцев. А в городе Владивостоке сдаются подряды на постройку крепостных сооружений.
Генерал пригласил его в каюту. Он рассказал, что прежде всего надо построить батарею на Тигровой сопке, которая господствовала бы над подходами к пристани каботажного плавания…
ГЛАВА 20
С той стороны дома, где нет окон, у почерневшей бревенчатой стены сидел на завалинке Петрован. Васька, еще не переодевшийся с дороги, в болотных сапогах и в рубахе, с помочами накрест, рассказывал брату про прииск.
Васька чувствовал, как тут все хорошо и как все ладно устроено. Все лето жил он со старателями на дикой речке в балагане. И теперь ему не верилось, что он вернулся домой.
– Отец все боялся, что кто-нибудь вас подстрелит там, – сказал Петр.
– Нет, никто не стрелял.
Весной по пути на прииск Васька попал на протоку к бакенщику.
«Я так и думал, что встречу вас», – сказал он Катерине.
«Я знала, что вы на прииск пойдете», – ответила Катя.
«Откуда знаете, что мы идем на прииск?»
«Уж знаю!»
«Разве много пароду туда едет?»
«Пока еще никого нет, но все поедут…»
… Федька перемахнул заплот и подсел к парням. Из дому вышла Татьяна. Ваське хотелось бы рассказать, что матрос с дочерью потом приехали на прииск. Новизна впечатлений от родного привычного дома пока еще владела парнем, но уж чувствовал он, что скоро заскучает… Уж и теперь временами становилось не по себе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115
Говорили о виноделии, о морских промыслах, о том, что полиция ограничена здесь в средствах передвижения, что нет еще настоящего судостроения, что мала добыча золота, большую часть его старатели сплавляют за границу, и через китайцев идет оно в Шанхай и в Англию, когда могло бы идти в казначейство. Надо лишь разрешить сдачу золота на выгодных условиях.
На комиссии промышленников приморский купец Семенов кричал, что нет опытных штурманов и шкиперов, что нужно открывать мореходную школу и школу переводчиков японского и китайского.
– Ничего нет!
– Немецкая фирма фрахтует суда и устанавливает рейсы с Японией. А мы?
– Поселенец мед привез, и пасека у него хороша. Липовые леса там тянутся на сотни километров… А сбыт? А транспорт?
Говорили о вывозе в Китай морской капусты и трепангов.
В перерыве Афанасьев сказал:
– Золото боятся дать нам в руки! Боятся! Ну не дурак ли наш царь!
– Он не дурак, – ответил Бердышов. – Мы маленько придурковаты.
– Ей-богу, дурак. Экий бычина, – кивнул Кешка на портрет. Он приложил два пальца к бровям, как бы показывая, что царь-то узколобый.
– Паря, далеко все это от нас. Какое нам с тобой дело? Неужели мы здесь не приспособимся. Эх ты, революционер!
– Конечно, я бы хотел…
Чихачев еще рассказывал Ивану, что граф Муравьев всегда говорил: нужна железная дорога. Нет! Не дали и не помнят! Не помнят, пока англичане не построили из Канады в Колумбию через материк. «Проливы нам! Такая война, жертвы! Амур забыт. Да грош цена проливам и Босфору по сравнению с Дальним Востоком!»
– А царя убили, – сказал Кешка.
«Царя убили, – подумал Иван. – Убили царя!» Иван хотел бы сказать, что не субсидии нужны. Что субсидии привлекают сюда нахлебников. Что каторга губит край. Порто-франко отменять нельзя. Но он знал, что идет буря и что в большом деле трудно будет устоять лишь своим умом.
– Кеша, был бы ты приискатель, с тобой шел бы другой разговор, – сказал Иван своему гостю дома.
– А че? А че? – забеспокоился Кешка. – Ну скажи. Скажи.
– Мы бы с тобой сложились и прежде других открыли бы банк. Банк золотопромышленного товарищества. Но какой же банк паровой мельницы с рыбалкой и с морской капустой? Паря, шанхайская кухня! Пампушки и трепанг!
– У меня есть два прииска, только небольшие, – сказал Кеша.
Иван прищурил глаз.
– Шибко небольшие?
– Один мыл шесть пудов. И два с половиной – другой.
– Ого! Но мы малограмотные с тобой. А надо знать финансы. Я еду кругосветным и буду учиться. Заеду туда, где самые тучные банкиры. Хочу зайти к ним и посоветоваться. Не прогонят? Люди же! Чем они хуже других?
– Не к Ротшильду ли?
– Я все возьму на себя, но не сразу. Но место надо застолбить сегодня же! Будет у нас банк.
– Из Парижа хоть в Благовещенск заезжай. А то все в Николаевск, на свое болото.
Почти никто не ездил из столицы теперь через Сибирь. Между Владивостоком и Одессой ходили корабли добровольного флота.
Украинские переселенцы приплывали на этих же кораблях, селились на юге.
– Настанет время, – сказал Иван, – когда золото можно будет покупать открыто. Наши законы пока никуда не годятся, и мы теряем золото. Но мы с тобой свое возьмем. Я мужикам намекал, не сложат ли они свои капиталы с моим.
– Им сначала капиталы надо завести… Скажу тебе по чистой совести.
– Ты ведь у нас умный, Иван, умней попова теленка, – сказал Иннокентий, – смотри только не разевай рот раньше времени. Этого у нас никто не любит. Придуривайся.
– Что же теперь прятаться! – ответил Иван. – А от пули все равно не спрячешься.
– Приезжал великий князь, и все радовались. Чему? А послушаешь, они же сами не хотят монархии! А за пароходом перли десять верст и кричали.
– Но ведь любопытно людям.
– Да имя хоть бы что. И бабам!
– Да, и женщинам!
– А я когда-то думал, что ты из князей.
– Нет, это я людей путал, небылицы рассказывал. А ты теперь молчи. А то подумают, что князь, и денег нашему банку никто не доверит. А ты знаешь, что в Москве есть главная улица – Тверская?
– Как же! Главная улица в Расеи. Есть город Тверь. Еще Кострома. Великий Устюг!
– Теперь из Одессы к нам пароходы идут. Может, и я погляжу, какой это город. А раньше было проще: Сахалин, Япония, за островами – Китай. За морем – Америка…
На другой день пришел Кешкин пароход, а еще через день Афанасьев отправился в низовья заключать контракты с крестьянами на поставку рыбы.
… На маленьком казенном пароходе Бердышов шел вверх по Уссури. Заночевали у болотистого китайского берега. Нашел густой туман. На всякий случай пароход время от времени давал гудки. Ни со своего берега, ни с чужого никто не отзывался.
На палубе подошел к Ивану молодой генерал Соколов из Владивостока. Он рассказал Бердышову, что ехал с женой по Амуру на лошадях, побывал в Уральском, познакомился с местными крестьянами, и они произвели на него очень хорошее впечатление. Особенно сын Егора Кузнецова…
Генерал сказал, что его будет встречать экипаж из Владивостока и что он возьмет Ивана с собой. Теперь прорублена отличная дорога, там работают землемеры, готовят участки для украинских переселенцев. А в городе Владивостоке сдаются подряды на постройку крепостных сооружений.
Генерал пригласил его в каюту. Он рассказал, что прежде всего надо построить батарею на Тигровой сопке, которая господствовала бы над подходами к пристани каботажного плавания…
ГЛАВА 20
С той стороны дома, где нет окон, у почерневшей бревенчатой стены сидел на завалинке Петрован. Васька, еще не переодевшийся с дороги, в болотных сапогах и в рубахе, с помочами накрест, рассказывал брату про прииск.
Васька чувствовал, как тут все хорошо и как все ладно устроено. Все лето жил он со старателями на дикой речке в балагане. И теперь ему не верилось, что он вернулся домой.
– Отец все боялся, что кто-нибудь вас подстрелит там, – сказал Петр.
– Нет, никто не стрелял.
Весной по пути на прииск Васька попал на протоку к бакенщику.
«Я так и думал, что встречу вас», – сказал он Катерине.
«Я знала, что вы на прииск пойдете», – ответила Катя.
«Откуда знаете, что мы идем на прииск?»
«Уж знаю!»
«Разве много пароду туда едет?»
«Пока еще никого нет, но все поедут…»
… Федька перемахнул заплот и подсел к парням. Из дому вышла Татьяна. Ваське хотелось бы рассказать, что матрос с дочерью потом приехали на прииск. Новизна впечатлений от родного привычного дома пока еще владела парнем, но уж чувствовал он, что скоро заскучает… Уж и теперь временами становилось не по себе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115