– Да он зря старался!.. Это он для вида сердит. Как же! – отозвался Тимоха.
«Конечно, – полагал Тимоха, – Жеребцов еще может отомстить и мне и Егору…»
Сегодня с утра Силин наслушался…
… – Не надо было тебе вчера показываться! – хитро сказал ему Сапогов. – Тогда бы выбрали тебя, а не Егора! Был бы ты не помощником!
Силин знал, что сосед льстит, лжет и утешает.
– Весь народ допрежь был за тебя! – подтвердили вятские бабы из артели, с сожалением оглядывая Силина.
– Благодетель наш! – поклонилась встретившая его толстая баба, с большими и бесчувственными глазами навыкате.
Отпустив своих помощников, Егор пошел в забой.
… Егор покайлил, размялся. Приостановился, разогнулся, слышно стало, как грозно шумит река. В горах скоро начнут таять снега.
Небо стало чистым и синим, только чуть заметны на нем белые прядки, как бы уходят последние остатки непогоды. Где-то близко уж лето, жаркий зной.
– Ну, что, сын? – спросил Егор, когда подъехала тачка. Василий мрачен и работает нехотя. – Может, женишься?
– На ком это? – деланно удивился Вася.
– На Катерине…
– А-а! – отозвался он.
– Я пойду сватать, – сказал Егор. – А то…
Васька не смотрел ему в лицо и все отводил глаза.
Татьяна ничего не промолвила, подала Егору новую рубаху.
«Вот как приходится! Все не как у людей!» – подумал Егор. Минуя ломовский участок, он прошел за ключ к матросу.
Федосеич и Катя обедали. Егор поклонился.
– Бог на помощь.
– Кушать с нами! Милости прошу! – ответил ему матрос.
Катя подала Егору котелок и ложку.
– Ну, сосед, у тебя товар, у меня купец!.. Как говорили в старину! – сказал Егор, косясь на девушку.
Катя быстро затянула платок и прыжками кинулась в забой.
Егор вынул большую бутыль китайского спирта.
– Ты че, сватать ее хочешь? – спросил матрос.
– Да, видишь, сватовство по всей форме…
Егор налил спирт. Федосеич долил в обе кружки воды.
– А че ее сватать! Берите так, – сказал он. – Они с Васькой уж год живут как муж и жена… Я думал, ты знаешь… Приданого дать не могу. Вы как хотите ее взять – навсегда или на время?
– Вася женится на ней. Приедет поп и обвенчает…
– Слава богу! Давай неразведенного по такому случаю!
– Давай! – сказал Егор. «Работать так работать!» – решил он. – Пусть пока и живет у нас! Люди и так думают, что невестка наша.
– Да она только эту ночь и не была в балагане! – сказал Федосеич. – А я все один… Она с отцом приехала, а отец сразу напился. А ей стыдно за меня… Отец работает – потеет и ей видно… Я понял, вы ей милость оказали. Трудно мне, а дочь старается. Васька пришел и помог… А она видит – отец сел на бревна и не может отдышаться… Тогда я этот участок брошу или продам кому-нибудь и уйду… Я к тебе не пойду в артель, у меня силы не хватит равно работать с тобой, слаб я. А раньше… Пшел наверх.. И пошел по вантам… Бежишь, как кошка… Море ревет… А я пойду в чужую артель… Мне бы лучше с китайцами работать… У меня есть тут приятель-китаец, я к ним пойду. Они легче, поджаристей, слабей расейских, но старательней и терпеливей и могут дольше работать. Они меня к себе возьмут. Я там дело найду по себе… Они снаружи добрей, как азиаты, и веселые тоже бывают. А если не понравится, то зарежут или отравят.
Егор ничего не сказал, но пьянел и слушал сумрачно, сознавая всю запутанность тяжелой людской жизни. Федосеич чувствовал, что Егор все понимает, что он бы и его взял охотно в свою артель и терпел бы…
– Гулять не будем! Мы тот год отгуляли с твоим Васей… Значит, он не обманул. Значит, кузнецовская порода еще не вывелась. Быстро порода в людях переводится! Если они будут жить хорошо, тогда еще погуляем после… Будет свадьба на прииске! А пока у меня китаец есть знакомый, и я уйду.
– Да пусть уж тогда их артель и моет на твоем участке.
– Ну это посмотрим… Может, и допущу их, пусть моют, меня не покинут. Прокормят… Я с них за этот участок возьму. Ну, да бог с ними, с участками, с золотом… Я смотрю, ты роешь землю, а ищешь не золото… Тяжелая твоя судьба! Сам ты себе тяжелую дорогу выбираешь. Трудно, брат, это. На всем свете есть такие люди. Кто сам ищет, кто бога просит, а кто объясняет, если философ. Я смотрел, как ты Студента слушал… А где же мы будем ребят наших венчать?
– А зачем венчать? В Сибири годами живут невенчаны, где нет попа. Зимой обвенчаем их дома.
У Федосеича совсем отлегло на душе.
– А мне с китайцами лучше. Я пью, а они ведь не пьют. Зато я их опиум не курю. А они все курят и так же, как я, больные потом этим своим дымным алкоголем. А я пробовал, но не могу никак привыкнуть.
– Водка лучше?
– Конечно, водка ли, спирт ли, а так не изнуряет. Опиум у них тоже привозной, не сами придумали… А Никита не сердит на тебя?
– Не знаю. Нет, наверно. За что ему сердиться?
– Конечно! Пусть он спасибо скажет. Тебе от общества возместят весь ущерб за твое президентство!
– Кому какое дело! – ответил Егор.
– Ты им богатство дал. Вчера это все признали! А сын у тебя… Вот бы его во флот определить… Там таких любят.
Егор пришел поздно, и деревья покачивались в его глазах, хотя и ветра не было. Он сказал Ваське, что все хорошо. Он подумал, что, кажется, стал настоящим приискателем по всем старательским понятиям.
Камбала терпеливо ждал отца, сидя на корточках. Он молчал и казался удивленным.
– Что же это ты мне не сказал, что Василий тут жил с Катериной, как с женой? – спросил Егор.
– А че говорить? – ответил Сашка.
– А разве хорошо?
– А че плохого? – вскочил Камбала. – Жил с бабой – хорошо! Че говорить? Надо – сам скажет! Че, беда, што ль? Ведь не беда! Пусть живет! Разве плохо? Ты бы отказался?
– Тьфу ты!
– Че? Конечно! Не правда, што ль? Я прямо сказал, че тут плохого? Зачем сердиться? Не брал бы! Зачем брал? Тьфу!
Камбала рассердился и ушел. Татьяна в своем балагане что-то рассказывала Федору и покатывалась со смеху. Васька ушел. Егор сидел в одиночестве за пустым столом. Комары кусали его беспощадно. «Век живи, век учись, – подумал он, – дураком помрешь!»
Ксенька прибежала утром. Она принесла горячий каравай. Разговаривать с ней никто не стал. Потом Ксенька побежала к Федосеичу, отнесла горячих лепешек.
– Че у тебя дочь, ссорилась, што ли, с мужем? Почему от них уходила?
– Я ей велел, и ушла! – ответил Федосеич. Сегодня матрос выпил воды и стал опять пьян.
– Как это ты ей велел?
– Так и велел. Я отец. Я плавал и помнил дите. Теперь пусть послушается…
– Да разве можно от мужа?
– Можно…
– А они ведь венчаны живут?
– Венчаны! – ответил матрос и, с презрением оглянув Ксеньку, добавил: – Под елкой! А ты сама… иди-ка… Ведь ты баба… Хоть и гренадер, и есть же у тебя слабость…
– Да ты что это? Старый, да как тебе не стыдно!
Ксеня поспешно зашагала прочь большим солдатским шагом, испуганно оглядываясь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115