Получив свою долю ласки, законный кусок и разрешение гулять, он отошел на два шага и снова сел, обреченно ожидая следующих приказаний.
Я посмотрел на старшего инспектора. Гусев долго хмыкал и покачивал головой, пытаясь подобрать подходящие слова. Потом выдавил:
– Ну что ж, видно собаку.
И тут он услышал такое, чего уж никак не ожидал в данной ситуации услышать:
– Владимир Георгиевич, – произнес я самым нейтральным тоном, – а ты не хочешь под Таира дресочку надеть?
Мой начальник обратил ко мне странно меняющийся взгляд, в котором промелькнули и ошарашенность, и недоверие, и, похоже, сомнение в моей адекватности. Старшего инспектора вполне можно было понять, это ему меня понять было трудно. Ну ладно, положим, маловероятный факт налицо: Альтаир полностью управляем, и на достижение этого потрачена всего одна неделя. Но как представить себе, что минуту назад стенавший на лестнице глист способен изобразить хотя бы самое слабенькое задержание? То ли здесь кроется какой-то подвох, то ли… то ли… да, пожалуй, именно что подвох!
– Нет, – отрезал Гусев. Подумал и добавил: – Не сейчас. Через неделю надену.
А здесь вовсе не было подвоха.
Накануне в питомник нагрянули «мушкетеры» – пацаны школьного возраста, в среднем, лет тринадцати-четырнадцати, которым в радость было возиться с собаками да слушать мои байки. Я понемногу и ненавязчиво учил всю их развеселую компанию собаководству, а попутно слегка эксплуатировал детский труд. Времени и чая на них уходило немало, но зато и помогали мне ребятки очень и очень. И со щенками погулять, и на след их поставить, и растравить первоначально. Попробовали было мои начальники пресечь посещения питомника посторонними – мол, это ж дети, а тут собаки свирепые! – да сами осеклись, когда я невозмутимо потребовал взамен обязать милиционеров-кинологов выполнять все то, что дети почти за так делают, и желательно на нехудшем качественном уровне. Повздыхали начальники, возложили на меня ответственность по части травмобезопасности и больше эту тему не затрагивали.
Напялил я на одного из пацанов, на Мишку, который поживей других и поартистичней умел под собачкой сработать, дрессировочный костюм, разъяснил суть задачи, посадил и Мишку, и остальных у окна да наказал, чтобы ни в коем случае сигнала моего мимо глаз не пропустили. А сам вышел, вывел под окно Альтаира и стал прогонять с ним по-быстрому самые простые из известных ему навыков. Но при этом все время взвинчиваю темп, хвалю псенка скупо и сухо, лакомства же вообще не даю. Нагнетаю то есть давление, накачиваю атмосферу за атмосферой. Заморыш так быстро работать еще не умеет, отстает, предохранители в его мозгах опять начинают плавиться. И когда до короткого замыкания остаются считанные мгновения, я семафорю Мишке. Тот выскакивает, с криками бежит к нам и, как положено, очень грамотно подставляется под хватку. Таира пускаю в упор.
Ой, что тут было, что тут было! У меня челюсть, наверное, тогда на полметра отвисла. Ведь вроде бы правильно просчитал ситуацию и вероятные реакции собаки, к любому варианту был готов, но чтобы эффект настолько превзошел ожидаемое… С отчаянным то ли визгом, то ли воплем – так, наверное, камикадзе в последний раз орали «Банзай!» – бледная немочь рванулась на врага. Ну наконец-то, наконец-то нашелся выход столь тягостно долго копившемуся напряжению! Вот кто во всем виноват! И все страхи и стрессы, боль, голод и беспомощность вымещались в злобе, которую Таир обрушил на так кстати подвернувшегося негодяя. Это было подобно затянувшемуся взрыву либо молнии, остановившейся в раскаленном воздухе на длинное мгновение. Съежившись в комок, с поджатым хвостом и зажмуренными глазами, Таир вцепился в Мишкину подмышку и рвал дреску с яростью берсерка. Перехватываю поводок, машу «мушкетеру» рукой. Тот падает навзничь и дрыгает конечностями, как придавленная лягушка. Быстро сдергиваю своего озверевшего подопечного и облачаю его в намордник. Пацан моментально скидывает с себя дреску и снова пляшет перед нами. Когда отпущенный Таир врезается в него намордником, Мишка валится на землю, катается, свернувшись клубком, под ударами и очень правдоподобно верещит. Не давая песику опомниться, чтобы не начал он стаскивать с себя мешающее кусаться убранство, через несколько секунд вновь его отлавливаю. Мишка очень быстро влезает в дрескостюм, и уж теперь-то я даю Таиру возможность полностью насладиться победой. Опять хват в четко подставленную подмышку, опять поверженный недруг конвульсивно трепыхается в зубах геройствующего овчаренка и наконец затихает. Для разрядки еще немножко потаскали мы окончательно капитулировавшего противника по траве, я собачку успокоил, отвел в вольер, выдал полагающееся материальное поощрение. А сам пребывал в полнейшем восхищении.
Восхищение несколько поутихло через пару дней, когда другой парнишка, габаритами гораздо превосходивший Мишку, вышел против Таира. И тут мерзопакостное создание, явившееся на белый свет наверняка вследствие козней извечного ненавистника рода человеческого, учудило в своем обычном стиле. Нет, поначалу пес страшный на паренька-то швырнулся. Но увидев в последний момент, что их размеры мало сопоставимы, так же резво сиганул назад, чуть не уронив меня рывком поводка. Парнишке я показал, чтоб тот скоренько удалился, а кабздоху в очередной раз – где зимуют раки. Погонял малость блох с места на место по его шкуре своими сапогами, а затем мы в ускоренном и строгом режиме вспомнили курс послушания. Не прошло и десяти минут, как я снова позвал помощника в дреске, и теперь уж Таир не сплоховал.
Были потом случаи, проявлял он еще на «задержании» некоторую слабость при неожиданных воздействиях – тормозил, атаковал не прямо в лоб, а пытался зайти сзади. Но сверхзадачу свою тогда уже понял и выполнял абсолютно всегда, как бы страшно и больно ему ни приходилось: главное – вцепиться противнику в подмышку и там висеть клещом хоть до последнего вздоха. Ясное дело, лучше претерпеть от вражеских рук, чем от моих ног. Враг, может быть, и не убьет…
Как бы там ни было, а всего через две недели с начала наших занятий Альтаир с блеском сдал зачеты по общей и защитной дрессировке, и я стал обучать его розыску. Но уже далеко не с той интенсивностью, потому что к исполнению своих служебных обязанностей – ничего не поделаешь! – мне пришлось вернуться. Надо заметить, к тому времени Таир выполнял приемы послушания хоть и не с бешеной энергией, что так импонирует в классных овчарках, но все же достаточно живо, имея преимуществом своим безошибочность и абсолютную выдержку. И, главное, он все более и более становился похож на нормальную собаку с устойчивой психикой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15
Я посмотрел на старшего инспектора. Гусев долго хмыкал и покачивал головой, пытаясь подобрать подходящие слова. Потом выдавил:
– Ну что ж, видно собаку.
И тут он услышал такое, чего уж никак не ожидал в данной ситуации услышать:
– Владимир Георгиевич, – произнес я самым нейтральным тоном, – а ты не хочешь под Таира дресочку надеть?
Мой начальник обратил ко мне странно меняющийся взгляд, в котором промелькнули и ошарашенность, и недоверие, и, похоже, сомнение в моей адекватности. Старшего инспектора вполне можно было понять, это ему меня понять было трудно. Ну ладно, положим, маловероятный факт налицо: Альтаир полностью управляем, и на достижение этого потрачена всего одна неделя. Но как представить себе, что минуту назад стенавший на лестнице глист способен изобразить хотя бы самое слабенькое задержание? То ли здесь кроется какой-то подвох, то ли… то ли… да, пожалуй, именно что подвох!
– Нет, – отрезал Гусев. Подумал и добавил: – Не сейчас. Через неделю надену.
А здесь вовсе не было подвоха.
Накануне в питомник нагрянули «мушкетеры» – пацаны школьного возраста, в среднем, лет тринадцати-четырнадцати, которым в радость было возиться с собаками да слушать мои байки. Я понемногу и ненавязчиво учил всю их развеселую компанию собаководству, а попутно слегка эксплуатировал детский труд. Времени и чая на них уходило немало, но зато и помогали мне ребятки очень и очень. И со щенками погулять, и на след их поставить, и растравить первоначально. Попробовали было мои начальники пресечь посещения питомника посторонними – мол, это ж дети, а тут собаки свирепые! – да сами осеклись, когда я невозмутимо потребовал взамен обязать милиционеров-кинологов выполнять все то, что дети почти за так делают, и желательно на нехудшем качественном уровне. Повздыхали начальники, возложили на меня ответственность по части травмобезопасности и больше эту тему не затрагивали.
Напялил я на одного из пацанов, на Мишку, который поживей других и поартистичней умел под собачкой сработать, дрессировочный костюм, разъяснил суть задачи, посадил и Мишку, и остальных у окна да наказал, чтобы ни в коем случае сигнала моего мимо глаз не пропустили. А сам вышел, вывел под окно Альтаира и стал прогонять с ним по-быстрому самые простые из известных ему навыков. Но при этом все время взвинчиваю темп, хвалю псенка скупо и сухо, лакомства же вообще не даю. Нагнетаю то есть давление, накачиваю атмосферу за атмосферой. Заморыш так быстро работать еще не умеет, отстает, предохранители в его мозгах опять начинают плавиться. И когда до короткого замыкания остаются считанные мгновения, я семафорю Мишке. Тот выскакивает, с криками бежит к нам и, как положено, очень грамотно подставляется под хватку. Таира пускаю в упор.
Ой, что тут было, что тут было! У меня челюсть, наверное, тогда на полметра отвисла. Ведь вроде бы правильно просчитал ситуацию и вероятные реакции собаки, к любому варианту был готов, но чтобы эффект настолько превзошел ожидаемое… С отчаянным то ли визгом, то ли воплем – так, наверное, камикадзе в последний раз орали «Банзай!» – бледная немочь рванулась на врага. Ну наконец-то, наконец-то нашелся выход столь тягостно долго копившемуся напряжению! Вот кто во всем виноват! И все страхи и стрессы, боль, голод и беспомощность вымещались в злобе, которую Таир обрушил на так кстати подвернувшегося негодяя. Это было подобно затянувшемуся взрыву либо молнии, остановившейся в раскаленном воздухе на длинное мгновение. Съежившись в комок, с поджатым хвостом и зажмуренными глазами, Таир вцепился в Мишкину подмышку и рвал дреску с яростью берсерка. Перехватываю поводок, машу «мушкетеру» рукой. Тот падает навзничь и дрыгает конечностями, как придавленная лягушка. Быстро сдергиваю своего озверевшего подопечного и облачаю его в намордник. Пацан моментально скидывает с себя дреску и снова пляшет перед нами. Когда отпущенный Таир врезается в него намордником, Мишка валится на землю, катается, свернувшись клубком, под ударами и очень правдоподобно верещит. Не давая песику опомниться, чтобы не начал он стаскивать с себя мешающее кусаться убранство, через несколько секунд вновь его отлавливаю. Мишка очень быстро влезает в дрескостюм, и уж теперь-то я даю Таиру возможность полностью насладиться победой. Опять хват в четко подставленную подмышку, опять поверженный недруг конвульсивно трепыхается в зубах геройствующего овчаренка и наконец затихает. Для разрядки еще немножко потаскали мы окончательно капитулировавшего противника по траве, я собачку успокоил, отвел в вольер, выдал полагающееся материальное поощрение. А сам пребывал в полнейшем восхищении.
Восхищение несколько поутихло через пару дней, когда другой парнишка, габаритами гораздо превосходивший Мишку, вышел против Таира. И тут мерзопакостное создание, явившееся на белый свет наверняка вследствие козней извечного ненавистника рода человеческого, учудило в своем обычном стиле. Нет, поначалу пес страшный на паренька-то швырнулся. Но увидев в последний момент, что их размеры мало сопоставимы, так же резво сиганул назад, чуть не уронив меня рывком поводка. Парнишке я показал, чтоб тот скоренько удалился, а кабздоху в очередной раз – где зимуют раки. Погонял малость блох с места на место по его шкуре своими сапогами, а затем мы в ускоренном и строгом режиме вспомнили курс послушания. Не прошло и десяти минут, как я снова позвал помощника в дреске, и теперь уж Таир не сплоховал.
Были потом случаи, проявлял он еще на «задержании» некоторую слабость при неожиданных воздействиях – тормозил, атаковал не прямо в лоб, а пытался зайти сзади. Но сверхзадачу свою тогда уже понял и выполнял абсолютно всегда, как бы страшно и больно ему ни приходилось: главное – вцепиться противнику в подмышку и там висеть клещом хоть до последнего вздоха. Ясное дело, лучше претерпеть от вражеских рук, чем от моих ног. Враг, может быть, и не убьет…
Как бы там ни было, а всего через две недели с начала наших занятий Альтаир с блеском сдал зачеты по общей и защитной дрессировке, и я стал обучать его розыску. Но уже далеко не с той интенсивностью, потому что к исполнению своих служебных обязанностей – ничего не поделаешь! – мне пришлось вернуться. Надо заметить, к тому времени Таир выполнял приемы послушания хоть и не с бешеной энергией, что так импонирует в классных овчарках, но все же достаточно живо, имея преимуществом своим безошибочность и абсолютную выдержку. И, главное, он все более и более становился похож на нормальную собаку с устойчивой психикой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15