Елена Жаринова
Охотник на санги
Длинная фура передо мной шла довольно быстро, под сотню. Она закрывала обзор, и я уже битых десять минут пытался обогнать ее, но никак не мог выбрать момент. Наконец рискнул и вырвался на встречную.
Начинался подъем дороги. Не лучшее место для обгона… Я схватил руль покрепче и выжал из педали газа все, что мог.
И тут из-за пригорка показался серебристый «мерс» – он летел мне навстречу. Тормозить было поздно, справа шла фура. Бросив взгляд на обочину, я вывернул руль влево – другой возможности уйти от столкновения не было.
Но этот идиот на «мерсе» испугался и тоже свернул! Мы вылетели на обочину одновременно, как мастерицы синхронного плавания вылетают из воды…
Мне казалось, все происходит, как в кино, при замедленной съемке. Не хватало только печальной музыки в качестве фона.
Вместо нее – визг тормозов, скрежет железа, шорох осыпающегося стекла… И – глубокая, ватная тишина. Куда-то исчезли черные от ужаса глаза напротив. Салон чужой машины оказался совсем близко – я даже разглядел фотографию, упавшую на «торпеду». Вокруг уже сгущалась темнота, а я все видел женское лицо, засыпанное стеклянной крошкой. Вскоре погасло и оно.
Ты ничто. Ты нигде… Этот миг ледяного ужаса длился целую вечность. А потом впереди замаячила яркая точка. Я рванулся к ней, повинуясь инстинкту младенца, покидающего материнскую утробу.
Темнота не хотела меня отпускать. Она накрывала с головой и тянула назад. Но я карабкался, я продирался вперед, потому что знал: на кон поставлено больше чем жизнь. И когда последние из последних сил оставили меня, я упал навзничь в лужу теплого тумана.
Надо мной склонились незнакомые люди. Из-за тумана казалось, что они облачены в белое. Перед глазами плыло, разглядеть лиц я не мог, но смутно чувствовал исходящее от них сострадание. Врачи, подумал я. Какие, к черту, врачи после лобового столкновения?
Я замычал.
– Добро пожаловать в Атхарту, – бодро отозвался один из них.
Другой добавил, помогая мне подняться:
– Поверьте, ничего страшного не случилось. Рано или поздно это происходит со всеми. Вы просто умерли, мой друг.
1
Ухоженная рука психотерапевта легла на клавиатуру.
– Как вас зовут?
– Ася Валентиновна Суровицкая, – выдохнула пациентка.
– Ася – это ваше полное имя? – уточнил доктор.
– Да, – смущенно улыбнулась его визави. – Меня об этом все спрашивают.
– Прекрасно. Сколько вам лет?
– Тридцать три. Исполнится в конце августа.
– Значит, полных тридцать два года, – пробормотал доктор, стуча по клавишам. – Чудненько. Замечательный возраст. Ну-с, Ася Валентиновна, с чем вы ко мне пожаловали?
– Понимаете, – пациентка до хруста сжала руки, – мне каждую ночь снятся разные люди. Точнее мужчины… Но я почему-то знаю, что это один и тот же человек, только выглядит он каждый раз по-новому. Ну знаете, как это во сне бывает?
– Бывает по-разному, – заметил доктор, разглядывая ее.
Красивая, хотя неврастения никого не красит. И напряжена. Ужасно напряжена. С ней будет сложно работать.
– Вот что, Ася. Там, за ширмой, кушетка. Устраивайтесь на ней поудобнее. Снимите туфли, расстегните пуговицы… Я не буду на вас смотреть. И рассказывайте. Говорите все подряд, как будто сами с собой.
Ася помедлила, нерешительно оглянулась на ширму, потом поднялась, аккуратно придвинув кресло к столу.
– Вы, кстати, кем работаете? – спросил доктор.
– Я бухгалтер, – она опять смутилась, – веду несколько фирм. Раньше была менеджером.
Вот как – с такой фигурой, и просто бухгалтер… Высокая, длинноногая, светловолосая. Стройная до худобы – так что кости выпирают под узкой юбкой. Лет десять назад вполне могла быть моделью.
А еще очевидно, что она из бывших. Из старых русских. Девочка из хорошей семьи, потерпевшей фиаско после перестройки. Ее научили из последних сил цепляться за прежние духовные ценности и с достоинством переносить неустроенность своей новой жизни. Бедная… Ей наверняка придется во многом себе отказывать, чтобы заплатить за лечение у знаменитого психотерапевта.
Ну-с, послушаем, что там в бухгалтерии стряслось. Доктор раскрыл блокнот и вытащил из подставки паркер. Официальные записи он держал в компьютере: это удобно и производит благоприятное впечатление на пациентов. Но рабочие заметки вел от руки: так лучше думалось.
– Едва ли не каждую ночь мне снится старый друг, – глухо прозвучал голос из-за ширмы. – Мой бывший одноклассник. Мы не виделись много лет, но три года назад я узнала, что он погиб. Разбился на машине. Теперь он приходит ко мне во сне и рассказывает про свою жизнь на том свете.
– Угу… – глубокомысленно протянул доктор. – И давно это с вами происходит?
– Два с половиной месяца. Понимаете, это необычные сны. Часто бывает, что ночью снится всякое, а утром ничего не помнишь. Но я, проснувшись, помню все, что мне рассказали. Практически дословно! Я даже стала записывать наши беседы.
– А кроме этих разговоров что-нибудь происходит? – спросил психотерапевт. – Вы занимаетесь любовью?
– Иногда, – помолчав, еле слышно ответила Ася. – А иногда мне снится, что я вспоминаю, как мы занимались любовью. Но дело не в этом, – она нетерпеливо повысила голос, – дело в той информации, которую содержат сны. Я уже и к батюшке ходила, и к экстрасенсам, но никто не воспринимает меня всерьез.
– Значит, вы считаете, что ваши сны содержат именно информацию? – произнес доктор полуутвердительно-полувопросительно.
В таких случаях надо быть очень осторожным: с одной стороны, не стоит поощрять болезненные фантазии. С другой – нельзя оскорбить пациента недоверием: он замкнется в себе. Малейший намек, малейшая ирония в интонации… Черт, с досадой подумал доктор, глядя, как Ася вылетает из-за ширмы, на ходу надевая босоножки. Кажется, резковато зашел…
– Что-то не так? – очень спокойно спросил он. Ася замерла с сумкой в руке: светлые волосы взлохмачены, серо-голубые глаза набухли слезами и тут же просохли. А вот это она зря. Ей бы лучше расплакаться. Не иначе тушь бережет. Эх, женщины, не цените вы дар божий – способность плакать…
– Значит, вы тоже будете надо мной глумиться?! – звеняще выкрикнула Ася. – За мои же деньга? Я плачу вам не для того, чтобы вы умничали!
– Разумеется. Кстати, записи вы с собой захватили? Ну вы сказали, что стали записывать сны?
Вот теперь правильная интонация. Чтобы прекратить истерику, надо не замечать ее. Окажись сейчас на месте врача дурак-муж, он бы повелся на провокацию. А истеричке только того и надобно, вот бы она развернулась…
Ася умолкла на вдохе. Поднесла ладонь к губам. Выдохнула:
– Ох… Извините, доктор. Не знаю, что на меня нашло, я никогда себя так не веду. На самом деле, – она потупилась, – если честно, вы мне совсем не по карману.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90