– И сплюнуть-то нечего, разве что мою бедную душу. Жеан, дружище, загляни в ведро, прежде чем выплескивать в канал – может, она уже там плавает?
Трясущимися руками он крошил сухую кору сомнейской сосны прямо в ковшик с кипятком.
– По-моему, что-то подобное там имеется, – откликнулся Жеан. – Мелкая такая уродливая штучка. Я бы на твоем месте не стал о ней беспокоиться – пусть себе плывет в море.
Жеан быстро выглянул в окно, дабы убедиться, что под ними нет никакой лодки, а затем без затей выплеснул рвоту в канал. Она громко плюхнулась в воду с высоты семидесяти футов – обычное дело, каморрцы всегда спускали нечистоты в Виа Каморраццу.
Вполне удовлетворенный результатом, Жеан открыл потайной шкаф и достал два дешевых дорожных плаща невыразительного серо-коричневого цвета, а также пару широкополых тал-вераррских шляп из толстой кожи. Один из плащей он накинул на плечи Локки, и вор с благодарностью закутался в него.
– Жеан, у тебя в глазах такая материнская забота… Я что, в самом деле так гнусно выгляжу?
– Если честно, ты выглядишь так, будто тебя казнили еще на прошлой неделе. Не сердись, но как ты себя чувствуешь? Уверен, что справишься?
– Как я себя чувствую, не имеет ни малейшего значения, – мрачно пробормотал Локки. – Все равно надо идти.
Обмотав руку краем плаща, он взялся за ковшик. Отхлебнул отвара, скривился, но все же проглотил его прямо с корой, очевидно, рассудив, что самым лучшим местом для этой дряни будет его пустой желудок.
– Фу, ну и гадость… Такое впечатление, будто меня кто-то двинул в кишки. Я что, чем-то провинился перед Джиссалиной?
Взглянув на его выражение лица, Жеан решил воздержаться от замечаний. Локки продолжал пить отвар, усилием воли заставляя себя не выплевывать склизкие горькие кусочки коры. Жеан, опасаясь нового приступа рвоты, поддерживал друга за плечи.
Через несколько минут Локки хлопнул пустым ковшиком о стол и глубоко вздохнул.
– Скорее бы кончилось все это дерьмо, – выдохнул он. – Жду не дождусь, когда можно будет перекинуться с Серым Королем парой слов. У меня к нему накопилась куча вопросов исключительно философского свойства. Например, как чувствует себя козел, которому прищемили яйца.
– Это вопрос скорее физиологического, чем философского характера, – заметил Жеан тем самым спокойным и бесстрастным тоном, которым обычно обсуждал планы, предельно далекие от здравомыслия и разумности. – Кроме того, ты сам сказал: надо сначала дождаться, чтобы свалил Сокольничий. Какая жалость, что нельзя просто всадить болт в глаз этому ублюдку.
– Еще попробуй выследи его…
– Эх, подобраться бы к нему на двадцать ярдов, – продолжал мечтать Жеан. – Один бросок Сестренки займет не больше, чем полсекунды.
– Опомнись, Жеан, – медленно произнес Локки. – Нам обоим хорошо известно, что контрмага убивать нельзя. После этого мы не проживем и недели. Картенцы устроят показательную казнь нам, а заодно Кало, Гальдо и Жуку. То, что ты предлагаешь, это мучительный и не самый быстрый способ самоубийства.
Локки задумался, глядя на тлеющий жар плитки.
– Интересно, Жеан… в самом деле интересно. Что чувствуют другие люди – те, кого мы обманываем? Неужели они так же злятся и негодуют, когда мы обираем их и исчезаем… а они НИЧЕГО не могут с этим поделать?
Повисло долгое молчание. Свет алхимического камня понемногу угасал.
– Мы ведь, кажется, уже давно решили: они просто получают по заслугам, – наконец подал голос Жеан. – Вот и все. И вообще, Локки, кончай страдать хренью. Сейчас совсем не подходящий для этого момент.
– Страдать хренью? – переспросил Локки, озадаченно моргая – так, словно только что проснулся. – Нет, Жеан, ты должен меня понять. Это такое ужасное чувство, когда нет выхода! Раньше я ничего подобного не испытывал. Привык считать, что «нет выхода» – это для других, не для Благородных Подонков. Черт, мне не нравится ощущать себя в ловушке!
Еще секунду он сидел молча, затем жестом показал, что хочет встать. Жеан помог другу подняться. Трудно сказать, что помогло, теплый плащ или снадобье Джиссалины, но Локки перестал дрожать.
– И правильно, – сказал он уже окрепшим голосом. – Это действительно не для Благородных Подонков. Знаешь, давай поскорее покончим с этим дерьмовым заданием, а потом уже решим, что будем делать с нашим серым крысом и его ручным колдунишкой. Но сначала я должен сплясать под его дудку.
Жеан усмехнулся и похрустел пальцами, разминая их. Потом привычным жестом прикоснулся к плечу – на месте ли Злобные Сестрички?
– Ты уверен, что готов для Виноградной лестницы? – в последний раз спросил он.
– Настолько, насколько это возможно, Жеан. Черт, сейчас я вешу явно меньше, чем до приема зелья, так что спуститься по лестнице будет легче легкого. Во всяком случае, проще всего остального, что предстоит нам этой ночью.
5
От самого переулка по западной стене Расколотой башни поднималась вверх своеобразная решетка – деревянная рама, оплетенная старыми крепкими лозами, которая проходила мимо всех окон и таким образом связывала все этажи. Прогулка по Виноградной лестнице являлась небезопасным делом, но иного способа избежать встречи в Расколотой башне с несколькими дюжинами знакомых не было. Поэтому Благородные Подонки часто пользовались таким путем.
На верхнем этаже лязгнули ставни окна, выходящего в переулок. Массивный темный силуэт отделился от подоконника и скользнул в путаницу лоз. Вскоре за ним последовала тень меньших размеров. Цепляясь белыми от напряжения пальцами, Локки осторожно закрыл ставни. Он мечтал только об одном – чтобы его бедный желудок не так яростно возмущался тяготами спуска. И тут же Ветер Палача, рвущийся на соленые просторы Стального моря, подхватил невидимыми пальцами шляпу и плащ Аокки и окатил его запахами болот, полей и далеких деревень.
Жеан спускался первым – на два-три фута ниже Локки. Оба двигались очень осторожно, нащупывая в темноте опору для рук и ног. Благородные Подонки миновали шестой этаж, где, судя по всему, никого не было.
На пятом этаже из-под ставен лился мягкий янтарный свет. Оба верхолаза, не сговариваясь, замедлили движение и постарались превратиться в бесшумные серые тени на фоне ночного неба.
Как раз в тот момент, когда Жеан проползал слева от окна, ставни с тяжелыми металлическими задвижками резко распахнулись наружу. Одна из них угодила ему в плечо, не столько причинив боль, сколько нарушив равновесие, едва не сбив вниз. Жеан покрепче вцепился в деревянную решетку и бросил взгляд в окно. Не успевший сориентироваться Локки почти наступил ему на голову, пришлось срочно подтягиваться вверх.
– Молчи лучше, сучка несчастная, – прошипел незнакомый мужской голос.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181
Трясущимися руками он крошил сухую кору сомнейской сосны прямо в ковшик с кипятком.
– По-моему, что-то подобное там имеется, – откликнулся Жеан. – Мелкая такая уродливая штучка. Я бы на твоем месте не стал о ней беспокоиться – пусть себе плывет в море.
Жеан быстро выглянул в окно, дабы убедиться, что под ними нет никакой лодки, а затем без затей выплеснул рвоту в канал. Она громко плюхнулась в воду с высоты семидесяти футов – обычное дело, каморрцы всегда спускали нечистоты в Виа Каморраццу.
Вполне удовлетворенный результатом, Жеан открыл потайной шкаф и достал два дешевых дорожных плаща невыразительного серо-коричневого цвета, а также пару широкополых тал-вераррских шляп из толстой кожи. Один из плащей он накинул на плечи Локки, и вор с благодарностью закутался в него.
– Жеан, у тебя в глазах такая материнская забота… Я что, в самом деле так гнусно выгляжу?
– Если честно, ты выглядишь так, будто тебя казнили еще на прошлой неделе. Не сердись, но как ты себя чувствуешь? Уверен, что справишься?
– Как я себя чувствую, не имеет ни малейшего значения, – мрачно пробормотал Локки. – Все равно надо идти.
Обмотав руку краем плаща, он взялся за ковшик. Отхлебнул отвара, скривился, но все же проглотил его прямо с корой, очевидно, рассудив, что самым лучшим местом для этой дряни будет его пустой желудок.
– Фу, ну и гадость… Такое впечатление, будто меня кто-то двинул в кишки. Я что, чем-то провинился перед Джиссалиной?
Взглянув на его выражение лица, Жеан решил воздержаться от замечаний. Локки продолжал пить отвар, усилием воли заставляя себя не выплевывать склизкие горькие кусочки коры. Жеан, опасаясь нового приступа рвоты, поддерживал друга за плечи.
Через несколько минут Локки хлопнул пустым ковшиком о стол и глубоко вздохнул.
– Скорее бы кончилось все это дерьмо, – выдохнул он. – Жду не дождусь, когда можно будет перекинуться с Серым Королем парой слов. У меня к нему накопилась куча вопросов исключительно философского свойства. Например, как чувствует себя козел, которому прищемили яйца.
– Это вопрос скорее физиологического, чем философского характера, – заметил Жеан тем самым спокойным и бесстрастным тоном, которым обычно обсуждал планы, предельно далекие от здравомыслия и разумности. – Кроме того, ты сам сказал: надо сначала дождаться, чтобы свалил Сокольничий. Какая жалость, что нельзя просто всадить болт в глаз этому ублюдку.
– Еще попробуй выследи его…
– Эх, подобраться бы к нему на двадцать ярдов, – продолжал мечтать Жеан. – Один бросок Сестренки займет не больше, чем полсекунды.
– Опомнись, Жеан, – медленно произнес Локки. – Нам обоим хорошо известно, что контрмага убивать нельзя. После этого мы не проживем и недели. Картенцы устроят показательную казнь нам, а заодно Кало, Гальдо и Жуку. То, что ты предлагаешь, это мучительный и не самый быстрый способ самоубийства.
Локки задумался, глядя на тлеющий жар плитки.
– Интересно, Жеан… в самом деле интересно. Что чувствуют другие люди – те, кого мы обманываем? Неужели они так же злятся и негодуют, когда мы обираем их и исчезаем… а они НИЧЕГО не могут с этим поделать?
Повисло долгое молчание. Свет алхимического камня понемногу угасал.
– Мы ведь, кажется, уже давно решили: они просто получают по заслугам, – наконец подал голос Жеан. – Вот и все. И вообще, Локки, кончай страдать хренью. Сейчас совсем не подходящий для этого момент.
– Страдать хренью? – переспросил Локки, озадаченно моргая – так, словно только что проснулся. – Нет, Жеан, ты должен меня понять. Это такое ужасное чувство, когда нет выхода! Раньше я ничего подобного не испытывал. Привык считать, что «нет выхода» – это для других, не для Благородных Подонков. Черт, мне не нравится ощущать себя в ловушке!
Еще секунду он сидел молча, затем жестом показал, что хочет встать. Жеан помог другу подняться. Трудно сказать, что помогло, теплый плащ или снадобье Джиссалины, но Локки перестал дрожать.
– И правильно, – сказал он уже окрепшим голосом. – Это действительно не для Благородных Подонков. Знаешь, давай поскорее покончим с этим дерьмовым заданием, а потом уже решим, что будем делать с нашим серым крысом и его ручным колдунишкой. Но сначала я должен сплясать под его дудку.
Жеан усмехнулся и похрустел пальцами, разминая их. Потом привычным жестом прикоснулся к плечу – на месте ли Злобные Сестрички?
– Ты уверен, что готов для Виноградной лестницы? – в последний раз спросил он.
– Настолько, насколько это возможно, Жеан. Черт, сейчас я вешу явно меньше, чем до приема зелья, так что спуститься по лестнице будет легче легкого. Во всяком случае, проще всего остального, что предстоит нам этой ночью.
5
От самого переулка по западной стене Расколотой башни поднималась вверх своеобразная решетка – деревянная рама, оплетенная старыми крепкими лозами, которая проходила мимо всех окон и таким образом связывала все этажи. Прогулка по Виноградной лестнице являлась небезопасным делом, но иного способа избежать встречи в Расколотой башне с несколькими дюжинами знакомых не было. Поэтому Благородные Подонки часто пользовались таким путем.
На верхнем этаже лязгнули ставни окна, выходящего в переулок. Массивный темный силуэт отделился от подоконника и скользнул в путаницу лоз. Вскоре за ним последовала тень меньших размеров. Цепляясь белыми от напряжения пальцами, Локки осторожно закрыл ставни. Он мечтал только об одном – чтобы его бедный желудок не так яростно возмущался тяготами спуска. И тут же Ветер Палача, рвущийся на соленые просторы Стального моря, подхватил невидимыми пальцами шляпу и плащ Аокки и окатил его запахами болот, полей и далеких деревень.
Жеан спускался первым – на два-три фута ниже Локки. Оба двигались очень осторожно, нащупывая в темноте опору для рук и ног. Благородные Подонки миновали шестой этаж, где, судя по всему, никого не было.
На пятом этаже из-под ставен лился мягкий янтарный свет. Оба верхолаза, не сговариваясь, замедлили движение и постарались превратиться в бесшумные серые тени на фоне ночного неба.
Как раз в тот момент, когда Жеан проползал слева от окна, ставни с тяжелыми металлическими задвижками резко распахнулись наружу. Одна из них угодила ему в плечо, не столько причинив боль, сколько нарушив равновесие, едва не сбив вниз. Жеан покрепче вцепился в деревянную решетку и бросил взгляд в окно. Не успевший сориентироваться Локки почти наступил ему на голову, пришлось срочно подтягиваться вверх.
– Молчи лучше, сучка несчастная, – прошипел незнакомый мужской голос.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181