– Чисто сделал. Правки не потребовалось. Лу-лу.
Несколько минут они ждали того же раздирающего уши визга падающих на их головы мин, которым коммунисты отреагировали на проявление их жизнедеятельности в прошлый раз, а то и струи огня из этого же двухамбразурного дота, теперь все обошлось. Через два часа, когда Стивен и Мэтью тихонько выползли из лежки и аккуратно, по несколько дюймов за движение, проползли до ожидающего их ответвления старой траншеи, охраняемого давно ожидающей их тройкой южнокорейских пехотинцев, они смогли поговорить уже нормально.
– Ты сам не увидел, как я понимаю? – уточнил Большой, – но я успел поймать картинку. Ты в лицо попал – лучше и я бы не выстрелил. Молодец.
Смущенный рядовой пожал плечами, потрогав не подведший его прицел задубевшим пальцем, и с чувством вздохнул.
– Совершенно верно, – подтвердил Стивен. – С тебя причитается. И еще кое-что...
Подышав на пальцы, он засунул руку глубоко под одежду и, покопавшись там, вытянул на свет новенькую нашивку, представляющую собой оформленную в виде щита эмблему их 2-й пехотной дивизии, «Голову Индейца», выполненную яркими шелковыми нитками, – предел мечтаний любого новобранца.
– Заслужил, – со значением в голосе сказал Стивен. – Пришей крепко, носи с честью и все такое. Вечером я напишу рапорт с подтверждением убитого, и ты передашь его своему командиру. В общем, тому и. о., который у вас там командует. Впрочем, зачем вечером? Прямо сейчас и напишу, все равно на сегодня у нас здесь все. Теперь ты сам по себе будешь. Выберешь себе второго номера, как я говорил, и будешь учить его, как можешь.
– Слушай, Стивен, – озвучил Мэтью с большим опозданием пришедшую к нему в голову мысль. – А где твой второй номер? Ты про него не рассказывал ничего. Ты что, один работаешь?
Снайпер роты «Е» усмехнулся нехорошей, мрачной улыбкой.
– Снайперы поодиночке не работают. Если, конечно, не охотятся на старину Ким Сун Чу, по шею закопавшись в снег позади его личного утепленного сортира в Пхеньяне.
Я – не исключение, но мой второй номер за три дня до твоего появления наступил на такую дрянь, которая размозжила ему половину костей в ступне. «APMS» – ты знаешь, что это такое?
– Как? – переспросил Мэтью, не разобрав.
– Эй-пи-эм-эс, – раздельно, по буквам произнес тот еще раз. – Не знаешь? Мой старший братец наступил на такую в самом начале контрнаступления в Германии в ноябре сорок четвертого. Русским, как ты знаешь, задницу тогда надрали капитально, но он инвалидом так и остался, – будет теперь хромать всю оставшуюся жизнь: остатки пятки ему просто набок выкрутило. Поскольку таких раненых было немало, то им рассказали, что это за штука. Меньше двух унций взрывчатки, корпус по форме и виду – как коробочка из-под табака, красится в цвет местности. Взрыватель самый примитивный, нажимного действия. Если сапог хороший, да с парой крепких носков, то стопу не оторвет, но пальцы и пятку – в клочья, – а это все, ты уже не боец.
– Почему русская мина? – спросил Мэтью, не поняв всего сказанного до конца.
– Ну, здесь, наверное, не русская. Китайская или местная, – таких наделать в любом гараже можно, дело нехитрое. Но принцип тот же. Так что смотри под ноги все то время, пока не смотришь по сторонам. А по сторонам смотреть надо всегда. Понял теперь?
– Да, – соврал Мэтью, окончательно запутавшись. Стивен с усмешкой кивнул и отвернулся, задумавшись о чем-то своем. Мэтью вспомнил, что тот снайпер их роты, чье место он занял, тоже подорвался на старой китайской мине, и по описанию – похоже на брата Большого и его же второго номера. Но поскольку он так и не понял, что бы это могло значить, то промолчал.
Разглядывающие американцев корейские солдаты негромко переговаривались между собой, поглядывая на них с выражением, которое оба снайпера, не сговариваясь, определили про себя как иронию. На большинстве из них были такие же стеганые куртки, какие они использовали в качестве подстилок. Насколько Мэтью выучил, у китайцев и северокорейцев они отличались и цветом, и фасоном, и он изо всех сил старался запомнить, как именно подобные такие куртки должны выглядеть у «своих», чтобы не перепутать, когда стреляешь.
То, во что одет тот коммунист, которого он, скорее всего, убил, открывший личный снайперский счет рядовой Спрюс просто не имел шанса разглядеть, поэтому в ожидании следующей возможности сделать это ему пришлось провести несколько дней. За это время он, с равнодушного разрешения командира взвода, подобрал себе в помощники рядового Закария Спринга из очередной прибывшей команды новобранцев, сразу же получившего прозвище «смоляные пятки».
Несмотря на новоприобретенную уверенность, в глубине души Мэтью все еще чувствовал себя страшновато и неуютно, поэтому возможность поговорить с кем-то, кто жил хотя бы приблизительно в его краях и так же занимался фермерством, значила для него очень много. Опытного же солдата он брать себе в помощники не решился, поскольку ему продолжало казаться, что ветераны взвода относятся к нему все с той же иронией, что и в самый первый день после его прибытия в часть.
На следующий день после того как Большой белый человек признал его готовым «делать» самостоятельно, он попытался, с одобрения и. о. комроты, устроить первую полностью самостоятельную снайперскую засаду – надеясь подловить «кочующий пулемет» коммунистов, уже не одну неделю портящий жизнь корейскому батальону, занимающему раздолбанные артиллерией позиции непосредственно перед участком их роты. Это было 14 февраля, но единственным, чем этот день отложился у него в памяти, стал жуткий, редкий даже для суровой дальневосточной зимы ветер, который дул почти точно с севера большую часть ночи и дня. Этот ветер не только не дал Мэтью Спрюсу возможность как следует вести наблюдение, но и вызвал у него не проходивший потом несколько дней тяжелый конъюктивит от протиснувшихся под веки ледяных крупинок.
Через несколько дней он решил попытаться снова. Командир одной из корейских рот, с яркой треугольной нашивкой 3-й дивизии армии РК на плече и со знаками различия капитана в виде наложенных на узкий золотой галун трех брусочков серебряного цвета, как выяснилось, запомнил американца еще с «первой попытки», и когда Мэтью, стесняясь, начал ненужно долго объяснять цель своего второго появления на его позициях, сразу его оборвал.
Как оказалось, капитан, фамилия которого была Куми, неплохо говорил по-английски. Хотя практики у него наверняка было достаточно, но он то ли скучал, то ли решил зачем-то поиграть в либеральность и братство по оружию, начав многословно рассказывать мрачно и настороженно слушающим его американцам о том, насколько ему этот пулемет надоел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169