– Понимаете, с год назад коммунисты открывали огонь только тогда, когда наступали сами или когда их атаковали мы. Почти без исключений, понимаете, да? А сейчас... Я никогда не видел у них столько патронов – а я воюю почти два года. Сейчас они открывают огонь каждый раз, когда наши пулеметы прогревают ме-ха-ни-ку.
Последнее слово он выговорил по слогам, но чисто и со зримым удовольствием от своего успеха.
– Потерь от одного крупнокалиберного у нас не так уж много, этого я не скажу. Но этот пулеметчик у них действительно хороший, в таком стиле он действует несколько недель, и наши солдаты и пулеметчики уже устали. Я правильно сказал?
Приняв чашку чая от прибывшего солдатика, весящего максимум фунтов сто десять – как Мэтью весил лет пять или шесть назад, – капитан даже не подумал угостить замерзших уже просто на пути к нему американцев. Вместо этого он продолжил свой не слишком интересный рассказ о том, что китайцы не просто катают свой «ДШК» с одной позиции на другую чуть ли не посередине нейтральной полосы, а бегают и ползают налегке – причем так быстро, что их ни разу не удалось подстрелить, а затем подтягивают пулемет к себе на длинном тросе.
– Патронов они много с собой не таскают, – доверительно сообщил он. – Отстреляют ленту, даже не целиком, по какой-то мо-мен-таль-ной цели, и тут же уходят. Пока запрос открыть по ним огонь проходит через наш минометный взвод, они уже далеко. После того ветреного дня, когда у тебя не получилось его дождаться, – капитан указал дымящейся чашкой на Мэтью и с демонстративной грустью покачал головой, – они сумели поймать рабочую команду моей роты, когда она углубляла гнездо авианаводчика. Из этого гнезда едва ли не самый лучший обзор в западную и северо-западную сторону на всем нашем холмике. Это было примерно в четыре утра, но китайцы одновременно подвесили над гнездом штук пять осветительных ракет – знаете, таких розово-белых – и этот пулемет открыл огонь ярдов с четырехсот, из воронки от вашей бомбы. Эта воронка якобы была заминирована нами едва ли не с Рождества – значит, они сняли мины то ли в начале ночи, то ли еще раньше, и заранее притащили туда свой пулемет. Помимо нескольких тяжелораненых, у меня четверо убитых – одним махом. Этому Ир-тьюиг Санг-са Чу, – он пощелкал пальцами, подыскивая перевод, но только махнул рукой, – шею разорвало едва ли не пополам.
Его младшего брата забрызгало с головы до ног, он уже три дня ничего не делает, только плачет. Я же говорю, устали люди.
– Это точно китайцы? – зачем-то спросил его Мэтью, даже сидя переминавший свои поставленные под лавку ноги так, чтобы вес все время переходил с одной на другую – попытка авансом согреться за предстоящее пребывание на позиции.
– Точно, – кивнул капитан и, поднявшись со своего табурета, полез куда-то в шкаф. – Вот, возьмите, – он протянул им по шоколадному брусочку «Херши». – Светает где-то минут через тридцать или сорок, и к этому времени вы должны быть в своей лежке. Мои люди там посмотрели как следует, никаких сюрпризов нет. В 0750 мой пулемет на левом фланге проведет несколько раз очередями по позициям коммунистов, затем замолчит. Минут через пятнадцать или двадцать после этого, то есть в 0805 или 0810, этот же пулемет откроет огонь с новой точки, ярдах в ста от первой. К этому времени и вы, и те китайцы должны быть уже готовы. Постарайтесь хотя бы задеть одного-двух солдат из его расчета – лучше всего, конечно, самого пулеметчика. Удачи, в общем.
Корейский капитан поднялся, сменив приветливое выражение лица на сурово-мужественное. Двое американских рядовых, к его удовлетворению, сами догадались откозырять и выйти из его блиндажа.
– Да-а... – протянул старший в их паре рядовой Спрюс, разглядывая плиточку шоколада в руке. – А я до этого думал почему-то, что это мы должны корейцев шоколадом кормить.
– Ну, нашему лейтенанту вообще такое в голову не пришло, – не согласился каролинец. – А в подобный холод всегда полезно похрустеть чем-то таким...
Подняв на него глаза, Мэтью едва не засмеялся внезапно пришедшей в голову мысли. Но сохранив порадовавшее его самого спокойствие, он выставил шоколадку перед собой и несложным движением кисти ободрал с нее бумажную обертку, аккуратно зажав ее между пальцами. Под взглядом напарника он сделал то же самое и с фольговой «бандеролькой», отпустив ее на волю ветра, тут же забравшего бумажку с собой, после чего кривовато обмотал «Херши» обратно в бумагу и засунул плиточку в нагрудный карман. Приоткрывший от удивления рот Закарий секунд десять постоял, наклонив голову вперед, прежде чем сделан абсолютно то же самое с благоговением человека, на которого снизошла чужая мудрость.
– Это чтобы не шуршала? – восхищенно спросил он все так же уверенно-спокойного Мэтью.
– В основном – чтобы не блеснула, когда мы начнем ее есть, – сообщил тот, уже даже не радуясь своей впечатлившей новобранца сообразительности – настолько его захватила мысль о том, не специально ли корейский капитан сделал такой богатый подарок уходящим в засаду снайперам...
Подошедшие к блиндажу командира роты вице-сержант с рядовым, объяснившись жестами, проводили их к передовой траншее. Затем Мэтью с Заком провели несколько минут, просчитывая подходы к лежке и рассматривая местность перед собой в неверном колеблющемся свете ракет, медленно раскачивающихся иод порывами ветра. Понаблюдав в свое удовольствие и не заметив ничего необычного на поле, изрытом воронками и полуоплывшими от разрывов, наполовину занесенными снегом старыми ходами сообщения (всего ярдов десять или пятнадцать не доходившими до запланированной ими точки), они, переглянувшись напоследок, легли животами на бруствер и поползли вперед.
Потратив сотню извивающихся движений, чередуемых с бегом на четвереньках в чуть заметных низинах, они достигли оказавшейся пустой и нетронутой лежки. Стараясь не слишком громко шипеть, выгребая из-за пазух набившийся туда через вороты курток снег, оба застыли на месте. Только теперь они сделали то, что должны были сделать сразу, как только добрались до места, – то есть начали внимательно прислушиваться к окружающему миру. Было вроде бы тихо, но через минуту или две невдалеке приглушенно стукнуло чем-то тупым – то ли но камню, то ли по бревну. Едва слышный звук тут же увяз в косо падающих с неба снежинках.
«Туда», – молча указал Мэтью в направлении, противоположном к источнику невнятного звука. Сам он выложил на бруствер винтовку, ствол которой был обмотан серым хлопчатобумажным чехлом, и для проверки приложился к оптическому прицелу. Было еще, разумеется, слишком темно – но если им действительно повезло оказаться рядом с пулеметом, то как только он заработает по проявившим себя в 0805 (или даже сразу в 0750) южнокорейцам, у него появится шанс уложить весь его расчет за какой-то десяток секунд.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169