Все остальное, что Сталин хотел сказать, он сказал ударами фугасных авиабомб, в рассветных сумерках перепахивающих взлетные полосы чужих аэродромов, визгом ложащихся на блиндажи вражеских укрепрайонов снарядов из первых залпов реактивных «катюш» и «андрюш» и рассекающими карты ударами танковых корпусов...
– Разрешите обратиться, товарищ генерал-лейтенант?
Оказавшийся рядом полковник-танкист оторвал генерала от размышлений. Подняв голову, тот посмотрел на новоиспеченного советника с неудовольствием, но быстро смягчился. Лететь им было далеко и долго, в салоне «Ли-2» вместе с ним и капитаном находилось еще человек десять офицеров-советников, летящих в Китай и Корею: или на замену, или же принимать новые должности – инструкторов, инспекторов, технических специалистов. И все то время, пока он размышлял и предавался воспоминаниям, они ждали, пока он поднимет глаза и столкнется взглядом хотя бы с кем-то из них.
– Что?
– Не хотите, товарищ генерал-лейтенант?
Ну, это было уже совсем понятно. Офицеры в ранге от инженер – старшего лейтенанта и до полковника, мерзли в своих регланах и шинелях, но не решились открыть без его разрешения ни единой бутылки. А в самолете, между тем, было действительно холодно.
– Что у вас, полковник?
– Коньяк, товарищ генерал-лейтенант.
– Я вижу, что не чай. Армянский?
– Да.
– Наливайте. И остальным тоже можно.
В фюзеляже ревущего и свистящего транспортника стало оживленнее – отправляющиеся на войну офицеры советской армии задвигались и заговорили. Только теперь генерал осознал, что все это время они молчали, чтобы не мешать ему.
– Адъютанту моему тоже налейте, – потребовал он, пряча за напускной грубостью тона желание понимающе улыбнуться полковнику в лицо.
– Да, товарищ генерал-лейтенант, конечно.
– Не люблю пить с незнакомцами, – генерал Разуваев взял в одну руку короткий граненый стакан из чьего-то багажного запаса, а в другую – сунутую в нее кем-то так называемую «гусарскую» закуску к коньяку: криво отрезанный ломтик лимона, засунутый между двумя кусочками сыра. – Вы представлялись?
– Так точно, товарищ генерал-лейтенант...
– Напомните.
– Полковник Сильянов.
– В Китай?
– Так точно. На должность...
– Не надо, – оборвал его генерал, поморщившись от того, что будущий военный советник собирается назвать свое назначение при тех, кому это слышать незачем, даже если они свои. – Я вспомнил. Вы с 4-го Украинского?
Полковник-танкист подтвердил, назвав несколько хорошо знакомых Разуваеву фамилий генералов, под командованием которых он воевал и служил. Они чокнулись «за удачу» и выпили. Большинство летящих с ними последовали их примеру немедленно. Несколько человек спало, и это генерала тоже порадовало, – молодежь никогда не меняется. Он в их возрасте тоже был таким. – Пары часов в тени под кустом, с подложенным под голову планшетом тогда вполне хватало, чтобы восстановить силы после изнурительных многочасовых марш-бросков с бойцами или не менее изнурительных занятий и зачетов по общевойсковым дисциплинам в летних лагерях.
Убедившись, что возложенная на него остальными офицерами задача выполнена с честью, и поняв, что его общество генерала не развлекает, полковник произнес еще несколько подходящих ко случаю фраз и исчез. Допив коньяк одним длинным глотком, сунув опустевший стакан в воздух и ощутив, как тепло растекается по ногам, главный военный советник опять задумался – о том же самом. Перебирая языком во рту кусочек пахучей, пропитавшейся коньяком лимонной корочки, он вернулся к размышлениям об общих чертах и различиях обстановки, складывавшейся в феврале 1945-го и в феврале этого года.
Различия, конечно, тоже были. Тогда, восемь лет назад, они раскатали японцев в блин, растерзав их подавляющей мощью огневого и воздушного превосходства, с невиданной еще в Азии эффектностью и эффективностью раздавив ослабленную регулярными отправками пополнений и офицерских кадров другим фронтам, но все еще мощную, почти миллионную Квантунскую группировку японцев. Примерно на подобное же рассчитывал Пэн Дэ-хуай, когда опрокинул ползущий на север, к Ялуцзяну фронт двумястами тысячами своих «китайских народных добровольцев».
Тогда, в сорок пятом, за какие-то считанные недели маршалы Малиновский, Мерецков и генерал армии Пуркаев, давя все на своем пути, прошли через замерзшие степи и горы вместе со всеми своими танками и артиллерией и вышли к побережью на фронте шириной в сотни километров. Десяток или полтора потерянных в воздушных боях «Аэрокобр» и «Яков», сотня выбывших из строя (в основном из-за подрывах на минах) танков, несколько погибших от артиллерийского огня или на минах заграждения катеров и десантных барж – и после безоговорочного успеха проводимых один за другим, без пауз, воздушных и морских десантов с высадками в Юки, Расин, Сейсин, Торо, Маока, Отомари, Порт-Артур, Дайрен, осуществляющий общее руководство операцией Василевский начал поглядывать на Хоккайдо с таким намеком во взгляде, что у японцев наконец-то не выдержали нервы.
Может, это оказалось и к лучшему – Верховный Главнокомандующий очень серьезно воспринял то, как японцы дрались за Южный Сахалин, а становиться первым, кто высадится на острова собственно японской метрополии, наверное, в глубине души не хотелось и ему.
Американцы, англичане и даже западные голландцы продолжали освобождать свои острова и колонии, никак не реагируя на попытки японцев изобрести какое-нибудь оружие или философскую теорию, которые если не переломили бы ход войны, то хотя бы отодвинули неизбежный конец. Более того, бывшие «союзники» наверняка надеялись, что Советский Союз совершит ошибку, ввязавшись в планируемые ими пока только в качестве тактических упражнений грандиозные десантные операции на собственно японские острова – со всегда существующим риском потерпеть поражение. И даже в случае успеха – попасть в буквально рабскую зависимость от контролирующих Восточное и Охотское моря оперативных соединений американского и британского флотов, способных при малейшем обострении политической ситуации отрезать и так перерастянутые магистрали снабжения простой морской блокадой.
Но Сталин ошибки не совершил, и предложение Советского Союза о заключении перемирия при условии удовлетворения его законных требований было теперь принято японцами практически без колебаний: никакая оскорбленная гордость не имела значения, когда речь шла о выживании избранной небом нации перед угрозой вторжения не знающих жалости варваров. «Волосатых варваров», как говорили в Азии.
Почему американцы не помешали их десантным операциям тогда, в сорок пятом? Тихоокеанский флот, Северная Тихоокеанская флотилия – все это было им то, что называется, «на один зуб», давая адмиралам и экипажам боевых кораблей США больше возможность отличиться, чем подвергая их могущественные оперативные соединения хоть сколько-нибудь заметному риску.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169
– Разрешите обратиться, товарищ генерал-лейтенант?
Оказавшийся рядом полковник-танкист оторвал генерала от размышлений. Подняв голову, тот посмотрел на новоиспеченного советника с неудовольствием, но быстро смягчился. Лететь им было далеко и долго, в салоне «Ли-2» вместе с ним и капитаном находилось еще человек десять офицеров-советников, летящих в Китай и Корею: или на замену, или же принимать новые должности – инструкторов, инспекторов, технических специалистов. И все то время, пока он размышлял и предавался воспоминаниям, они ждали, пока он поднимет глаза и столкнется взглядом хотя бы с кем-то из них.
– Что?
– Не хотите, товарищ генерал-лейтенант?
Ну, это было уже совсем понятно. Офицеры в ранге от инженер – старшего лейтенанта и до полковника, мерзли в своих регланах и шинелях, но не решились открыть без его разрешения ни единой бутылки. А в самолете, между тем, было действительно холодно.
– Что у вас, полковник?
– Коньяк, товарищ генерал-лейтенант.
– Я вижу, что не чай. Армянский?
– Да.
– Наливайте. И остальным тоже можно.
В фюзеляже ревущего и свистящего транспортника стало оживленнее – отправляющиеся на войну офицеры советской армии задвигались и заговорили. Только теперь генерал осознал, что все это время они молчали, чтобы не мешать ему.
– Адъютанту моему тоже налейте, – потребовал он, пряча за напускной грубостью тона желание понимающе улыбнуться полковнику в лицо.
– Да, товарищ генерал-лейтенант, конечно.
– Не люблю пить с незнакомцами, – генерал Разуваев взял в одну руку короткий граненый стакан из чьего-то багажного запаса, а в другую – сунутую в нее кем-то так называемую «гусарскую» закуску к коньяку: криво отрезанный ломтик лимона, засунутый между двумя кусочками сыра. – Вы представлялись?
– Так точно, товарищ генерал-лейтенант...
– Напомните.
– Полковник Сильянов.
– В Китай?
– Так точно. На должность...
– Не надо, – оборвал его генерал, поморщившись от того, что будущий военный советник собирается назвать свое назначение при тех, кому это слышать незачем, даже если они свои. – Я вспомнил. Вы с 4-го Украинского?
Полковник-танкист подтвердил, назвав несколько хорошо знакомых Разуваеву фамилий генералов, под командованием которых он воевал и служил. Они чокнулись «за удачу» и выпили. Большинство летящих с ними последовали их примеру немедленно. Несколько человек спало, и это генерала тоже порадовало, – молодежь никогда не меняется. Он в их возрасте тоже был таким. – Пары часов в тени под кустом, с подложенным под голову планшетом тогда вполне хватало, чтобы восстановить силы после изнурительных многочасовых марш-бросков с бойцами или не менее изнурительных занятий и зачетов по общевойсковым дисциплинам в летних лагерях.
Убедившись, что возложенная на него остальными офицерами задача выполнена с честью, и поняв, что его общество генерала не развлекает, полковник произнес еще несколько подходящих ко случаю фраз и исчез. Допив коньяк одним длинным глотком, сунув опустевший стакан в воздух и ощутив, как тепло растекается по ногам, главный военный советник опять задумался – о том же самом. Перебирая языком во рту кусочек пахучей, пропитавшейся коньяком лимонной корочки, он вернулся к размышлениям об общих чертах и различиях обстановки, складывавшейся в феврале 1945-го и в феврале этого года.
Различия, конечно, тоже были. Тогда, восемь лет назад, они раскатали японцев в блин, растерзав их подавляющей мощью огневого и воздушного превосходства, с невиданной еще в Азии эффектностью и эффективностью раздавив ослабленную регулярными отправками пополнений и офицерских кадров другим фронтам, но все еще мощную, почти миллионную Квантунскую группировку японцев. Примерно на подобное же рассчитывал Пэн Дэ-хуай, когда опрокинул ползущий на север, к Ялуцзяну фронт двумястами тысячами своих «китайских народных добровольцев».
Тогда, в сорок пятом, за какие-то считанные недели маршалы Малиновский, Мерецков и генерал армии Пуркаев, давя все на своем пути, прошли через замерзшие степи и горы вместе со всеми своими танками и артиллерией и вышли к побережью на фронте шириной в сотни километров. Десяток или полтора потерянных в воздушных боях «Аэрокобр» и «Яков», сотня выбывших из строя (в основном из-за подрывах на минах) танков, несколько погибших от артиллерийского огня или на минах заграждения катеров и десантных барж – и после безоговорочного успеха проводимых один за другим, без пауз, воздушных и морских десантов с высадками в Юки, Расин, Сейсин, Торо, Маока, Отомари, Порт-Артур, Дайрен, осуществляющий общее руководство операцией Василевский начал поглядывать на Хоккайдо с таким намеком во взгляде, что у японцев наконец-то не выдержали нервы.
Может, это оказалось и к лучшему – Верховный Главнокомандующий очень серьезно воспринял то, как японцы дрались за Южный Сахалин, а становиться первым, кто высадится на острова собственно японской метрополии, наверное, в глубине души не хотелось и ему.
Американцы, англичане и даже западные голландцы продолжали освобождать свои острова и колонии, никак не реагируя на попытки японцев изобрести какое-нибудь оружие или философскую теорию, которые если не переломили бы ход войны, то хотя бы отодвинули неизбежный конец. Более того, бывшие «союзники» наверняка надеялись, что Советский Союз совершит ошибку, ввязавшись в планируемые ими пока только в качестве тактических упражнений грандиозные десантные операции на собственно японские острова – со всегда существующим риском потерпеть поражение. И даже в случае успеха – попасть в буквально рабскую зависимость от контролирующих Восточное и Охотское моря оперативных соединений американского и британского флотов, способных при малейшем обострении политической ситуации отрезать и так перерастянутые магистрали снабжения простой морской блокадой.
Но Сталин ошибки не совершил, и предложение Советского Союза о заключении перемирия при условии удовлетворения его законных требований было теперь принято японцами практически без колебаний: никакая оскорбленная гордость не имела значения, когда речь шла о выживании избранной небом нации перед угрозой вторжения не знающих жалости варваров. «Волосатых варваров», как говорили в Азии.
Почему американцы не помешали их десантным операциям тогда, в сорок пятом? Тихоокеанский флот, Северная Тихоокеанская флотилия – все это было им то, что называется, «на один зуб», давая адмиралам и экипажам боевых кораблей США больше возможность отличиться, чем подвергая их могущественные оперативные соединения хоть сколько-нибудь заметному риску.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169