Спорили на ящик чернила, который потом вместе и выпили, так как проигравший заявил, что если это – песня, то он – граф Цеппелин. Ну что, идешь? Тут нам налево.
– Ты все-таки хочешь пойти со мной? – спросил Андрей у Анастасии.
– Разумеется! – топнула ногой она.
В комнату отдыха, где была тахта, стол, пару кресел, магнитофон и аквариум, Олег принес пол-литра спирта, буханку хлеба и банку тушенки. Открыв банку и нарезав хлеб, он достал из шкафчика две рюмки, поставил на столик и, таинственно улыбаясь, сказал:
– Я на работе, а вы расслабляйтесь. Вода для запивки в графине. Желаю всего наилучшего!
Когда он ушел, Настя сбросила босоножки и забралась на тахту. Андрей сидел в кресле мрачнее тучи и думал о чем-то своём. Глядя на него хотелось выть. Девушка встала и, подойдя к столу, щедрой рукою налила по стопке.
– Умница! – похвалил ее парень, – а теперь отливай по половинке обратно. Спирт она собралась пить, как воду!
Он хмыкнул и снова замолчал. Подождал, пока подруга приведет количество спирта в рюмках к норме, а затем, долив водой обе рюмки, все так же молча проглотил содержимое своей. От настасьиной стороны послышался кашель. Андрей повернул голову. Повторившая его подвиг девушка жадно хватала ртом воздух.
– Ну ты, рыбонька моя, водички попей! – он налил в стакан воды и протянул его ей. Настя схватила его и начала жадно пить.
– Ох! Ну и ну! – проговорила она отдышавшись. На ресницах ее блестели слезы, – это же ведьмин огонь! Тебе еще налить, Змей Горыныч?
– Не хочется, – помотал головой парень и снова ушел в себя. Настя присела рядом.
– Ты так расстроен из-за того, что увидел у дедушки? Три луны прошло, а ты еще не понял, что больше ее не увидишь!?!
– Не в этом дело, Таська! – закрыл глаза Андрей, – просто… как тебе объяснить… В общем, когда бьют в спину – больнее всего душе.
Глава 16.
Был конец сентября. Все население триады База – Бобровка – Монастырь были занято уборкой и не замечало стремительного полета времени. Потихоньку стирались границы бытия и сглаживались острые углы и шероховатости в отношениях между представителями двух миров. Даже самые отъявленные ворчуны из Бобровки признали, что никогда жизнь не была столь легкой и беззаботной. Ратибор торжествовал. Его дочерей смущало только то, что батя стал сильно увлекаться разбавленным спиртом – хотя железное здоровье альтеста сбоев не давало, все же Настя просила Андрея поговорить с отцом.
Настроение внутри базы было не самого розового оттенка, но «пришельцы поневоле» держались. Норвегов вспомнил, как в книге Юрия Германа «Россия молодая» старый помор Мокий учил Ивана Рябова премудростям вынужденной зимовки: «Всю ватагу в великой строгости держи, чтобы люди сном не баловались, али скукой-тоской. Пожалеешь, похоронишь. Строгость, Иван Савватеевич, в беде первое дело».
Такого ПХД не знала база за всю историю. На парково-хозяйственный день это было мало похоже. Почти весь август военный городок проклинал сукиного сына командира за проснувшуюся любовь к чистоте. Даже брусья на спортгородке – и те вычистили наждачкой и отполировали. Все склады с прохудившимися крышами были наново перекрыты тесом – тонкими осиновыми дощечками, плотно подогнанными и выложенными в замысловатые узоры. Несмотря на то, что год назад заборы, ограждающие саму часть и склады были подновлены, в этом году из запасников извлекли рулоны с колючей проволокой и натянули поверх забора дополнительную защиту. Причем, если раньше солдаты тихо протестовали против такого рода изоляции, то теперь даже самые рьяные демократы добросовестно трудились на укреплении забора.
На период работ с вещевого склада выдали спецодежду. Люди приобрели одинаковый цвет, и различить их по половой принадлежности можно было только по характерным округлостям и выпуклостям.
У майора Львова вновь появилась работа. Ратибор повздорил с медведем, и косолапый сильно помял старейшине ребра. А получилось вот как.
Изрядно выпивши, Ратибор вышел из слободы в направлении базы. Приперло ему спьяну навестить любимых дочурок. Но, перепутав азимут, взял значительно севернее. Отмахав километров пять по лесу, он внезапно ощутил сильную усталость и прилег у первого удобного выворотня. С другой стороны в послеобеденном сне лежал небольшой, но наглый медведь. Мишку разбудил храп Ратибора – захлебывающийся и прерывистый.
«Допился!» – подумал старейшина когда открыл глаза. Стремительно вскочив, он затряс головой, пытаясь отогнать наваждение. Медведь встал на задние лапы и, глухо ворча, попер врукопашную.
Ратиборову стать сжали мощные лапы, и смятая грудная клетка заставила легкие выпустить весь воздух. Шалого мишку окатило четырьмя литрами перегара. Зверь заскулил и принялся тереть морду лапами. Затем, опустившись на четыре, ломанулся на юго-восток. Старейшина пошатался еще несколько мгновений, а затем рухнул на землю.
В таком отвратительном состоянии его и нашел старший прапорщик Мухин. Услышав кашель Ратибора, он отложил нивелир, с помощью которого сравнивал истинный рельеф местности с тем, который был нанесен на карты, и поспешил на помощь. Узнав в жертве медвежьих лап Ратибора, Леонид Иваныч выругался и потянулся за транком.
– Дежурный, вызывает Мухин!
– Майор Булдаков на связи! – отозвался веселый дежурный, – что, водка кончилась – буссоль дрожит? Так это мы мигом! Сейчас вертолет пришлю!
– Палыч, кончай хохмить! Во-первых, я с нивелиром, а во-вторых, обнаружил Ратибора, которого драл медведь.
– В смысле, драл? – удивление майора великолепно передалось через устройство связи.
– В смысле ребра считал! – фыркнул старший прапорщик, – горлом кровь идет.
– У меня здесь майор Львов. Мы только начали партию в шахматишки. Сейчас же высылаю его с группой поддержки на Ми-8.
– Не стоит. Слушайте сюда, шах вашу мать! Отложите шахматы в сторонку, и хорошенько закрутите крышку, чтобы не испортились! А Леонова сажай в БТР, дай ему двух молодцов – и ПТУРСом ко мне! Но сначала глянь по радару, где я. Не то ненароком в монастырь заедут – там, говорят, пиво вчера сварили.
– До связи! – обиженно пропыхтел майор и отключился.
Мухин быстро развернул плащ-палатку и осторожно переместил на неё раненого. Кровь еще немного сочилась изо рта, и Леонид Иваныч не зная точно, как в таких случаях оказать первую помощь, повернул голову Ратибора на бок, чтобы тот не захлебнулся. Сквозь приоткрывшийся рот просочился до жути знакомый запах.
– Бедняга! – посочувствовал Мухин, – завтра тебе предстоит двойная боль: ребра поломаны, а тут еще и похмелье.
Он осторожно потащил старейшину к опушке, стараясь не сильно дергать плащ-палатку. Когда, вспотевший как лошадь он добрался до выхода из леса, там уже пыхтел БТР.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123