Но никто не мог и подумать, что чуть ли не в нескольких днях пути от Мариенбурга мы столкнемся с летающими замками и прочей дьявольщиной!
– Эта машина предназначена для перевозки грузов, поэтому присаживайся прямо на пол, – произнес голос лейтенанта у меня за спиной, – если невтерпеж, то задавай вопросы, только быстро – в полете ничего не слышно.
У меня накопилось столько вопросов, что я замешкался, не зная с которого начать, и спросил поэтому совершенную глупость.
– Мы не упадем? – лейтенант рассмеялся.
– Надеюсь, что нет. Давай, двигайся поближе к иллюминатору, – так он назвал окно, – посмотришь на Землю с высоты птичьего полета.
Несмотря на то, что внутрь вместились все: и братья по кресту, и воины Волкова, осталось еще много места. Дверь закрылась, и, когда эта система заработала, я понял, что тот звук, который рвал нам уши – это ерунда. В замкнутом пространстве рев, издаваемый этим стальным драконом был во много крат сильнее. Я закрыл уши ладонями и скорчился на полу в позе стенающего мавра.
Через некоторое время я почувствовал похлопывание по плечу. Это лейтенант заставил меня открыть глаза и глянуть в окно. Я сделал это и от ужаса потерял сознание.
Глава 19.
На вертолетной площадке стояло два вертолета. Один из них только что приземлился – его лопасти еще вращались, а другой совершил посадку раньше, минут на десять. К тому, что приземлился последним, подошли три брата-майора: Булдаков, Локтев и Горошин. Чуть поодаль остался старший прапорщик Климов – заведующий штабной канцелярией.
Еще чуть сзади стояло около десятка солдат, вооруженных до самых гениталий: почетный караул, который по нечетным мог быть и конвоем.
– Привезли, грешников! – сказал Горошин, когда лопасти перестали вращаться. Булдаков хмыкнул:
– Две вещи ненавижу: расизм и негров!
– Причем тут расизм? – удивился Локтев.
– А негры причем! – пожал плечами Олег Палыч.
– А, вы по поводу Горошина! – догадался собеседник.
– Он для нашего полковника как Доктор Ватсон для Шерлока Холмса, – сказал Булдаков, сплевывая, – послушает, что он скажет, а делает все наоборот.
– И мы видим, что это хорошо!
– Вот и «майора» за это получил, – изгалялся командир роты охраны, – а по мне он как был лейтенантом, так и остался.
Горошин, стрижа ушами, обернулся. Булдаков достал из кармана резиновый эспандер и, глядя прямо в глаза замполиту, с наслаждением порвал на мелкие кусочки. Тот, сглотнув слюну, отвернулся. Из вертолетов стали выходить люди: пятнистые и в доспехах цвета «металлик».
– Нужно будет им на спины мишени прицепить, на всякий случай, – добродушно заметил Олег Палыч.
– Будь моя воля, я бы сейчас же вздернул на виселице этих прародителей фашизма! – отозвался Горошин.
– Ты, Петро, сам как фашист, – пристыдил замполита Локтев, – правду моя бабушка говорила: чем гуманнее профессия, тем кровожаднее натура.
– Все равно, не нравятся они мне! – гнул свою линию Горошин.
– Ты, замполит, тоже много кому не нравишься, – прогундосил Булдаков, – а еще живой. Парадокс!
Подошел Волков.
– Товарищ майор, гости доставлены! Подозреваю, что хотят по-маленькому и жрать.
– Те, кто хотел, давно сходил, лейтенант! – сказал Булдаков, тыча пальцем в одного из «братьев», у которого капало с доспехов, – загони их на ПТО обмыться, и не мешкая за стол. В столовой женщины шикарный завтрак соорудили, чтоб я так жил!
– Пшена им, тварям! – закачал головой Горошин, – или перловки. Они на нас войной, а мы им – шведский стол!
– Слышь, Иваныч, может тебе дать Ми-24 и на Берлин?
– Мариенбург у них сейчас за столицу, – встрял в разговор Климов, – я бы, ради прикола, слетал поглядеть на это диво.
– Ты, Валера, уже один раз полетал. Нешто опять потянуло? – ехидно посмеиваясь спросил Локтев.
Все заржали, вспомнив историю трехлетней давности. Сам Климов смеялся громче всех. Три года назад Валерий Андреевич во время очередного отпуска заехал погостить на недельку к старшему брату в город Минск. Брат работал в аварийной службе энергосетей, и однажды взял его с собой на дежурство. Непосредственно перед окончанием смены он задумал поразить «человека в сапогах» окончательно и бесповоротно.
Они вдвоем с напарником уговорили Валерия Андреевича залезть на вышку «аварийки». Водитель поднял их на пятнадцатиметровую высоту.
– Опа! – произнес брат с видом шарлатана-фокусника, и сдернул с ящика, стоявшего в углу, брезентовую хламиду. В ящике оказалось около десятка «фаустов» чернила.
– Ого! – присвистнул младший, обожавший подобные сюрпризы.
– Гы! – довольно заулыбался щербатым ртом напарник и привычным жестом достал из сапога нож.
Пили не закусывая, в лучших традициях бомжей Нечерноземья.
– Хорошее пойло! – сказал напарник, прикончив первую бутылку и распечатывая пачку «Беломора».
– Хорошо сидим! – блаженно улыбаясь заметил старшой после второй.
– Пойду отолью, – сказал Валерий Андреевич после третьей. Он отстегнул предохранительную цепь и пошел по своим делам.
– Что-то его давно нету, – промолвил напарник, с тоской глядя на оставшуюся бутылку.
– Разливай! – молвил старший Климов, – трое одного не ждут.
– Как трое? – испуганно икнул приятель, – кто трое?
– А она, – братец погладил последнюю емкость по стеклянному боку, – она-то ждет не дождется, пока мы ее прикончим!
– Как так, не дождется! А ну, разливай!
Бутылка была распита и выброшена.
– Схожу погляжу, что там с ним, – пробормотал старший брат, едва ворочая языком, – может ширинку застегнуть не может…
Проделав тот же набор движений, что и Валерий Андреевич двадцатью минутами раньше, брат исчез из поля зрения напарника. Тот в течение получаса смотрел в проплывающие облака, затем его лицо перекосилось от страха. Он вскочил на ноги и посмотрел вниз – на зеленой мураве живописно распластались тела обоих братьев. Где-то вдалеке уже надрывно выла сирена «скорой помощи».
Младший брат ночью бежал из Первой клинической. Похмелье давило ему на голову, и он в поисках «ночника» прочесывал городские кварталы. Универсам «Пауночны» раскрыл ему свои объятия, и Валерий Андреевич, опохмелившись, побрел к порту приписки – на квартиру брата, надеясь застать его в добром здравии. Но тот получил ушиб позвоночника и ему пришлось два месяца проваляться на больничной койке.
Каким– то образом об этой истории стало известно в части. Неумолимый Булдаков в торжественной обстановке прицепил на грудь Климова значок десантника-парашютиста третьего класса. Бывший командир базы поддержал почин Булдакова и придал получению этой награды необходимый минимум официальности: дыхнул на печать базы и штампанул в нужном месте военного билета.
Сейчас Валерий Андреевич исподлобья поглядывал на всех и изображал невинно оскорбленного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123
– Эта машина предназначена для перевозки грузов, поэтому присаживайся прямо на пол, – произнес голос лейтенанта у меня за спиной, – если невтерпеж, то задавай вопросы, только быстро – в полете ничего не слышно.
У меня накопилось столько вопросов, что я замешкался, не зная с которого начать, и спросил поэтому совершенную глупость.
– Мы не упадем? – лейтенант рассмеялся.
– Надеюсь, что нет. Давай, двигайся поближе к иллюминатору, – так он назвал окно, – посмотришь на Землю с высоты птичьего полета.
Несмотря на то, что внутрь вместились все: и братья по кресту, и воины Волкова, осталось еще много места. Дверь закрылась, и, когда эта система заработала, я понял, что тот звук, который рвал нам уши – это ерунда. В замкнутом пространстве рев, издаваемый этим стальным драконом был во много крат сильнее. Я закрыл уши ладонями и скорчился на полу в позе стенающего мавра.
Через некоторое время я почувствовал похлопывание по плечу. Это лейтенант заставил меня открыть глаза и глянуть в окно. Я сделал это и от ужаса потерял сознание.
Глава 19.
На вертолетной площадке стояло два вертолета. Один из них только что приземлился – его лопасти еще вращались, а другой совершил посадку раньше, минут на десять. К тому, что приземлился последним, подошли три брата-майора: Булдаков, Локтев и Горошин. Чуть поодаль остался старший прапорщик Климов – заведующий штабной канцелярией.
Еще чуть сзади стояло около десятка солдат, вооруженных до самых гениталий: почетный караул, который по нечетным мог быть и конвоем.
– Привезли, грешников! – сказал Горошин, когда лопасти перестали вращаться. Булдаков хмыкнул:
– Две вещи ненавижу: расизм и негров!
– Причем тут расизм? – удивился Локтев.
– А негры причем! – пожал плечами Олег Палыч.
– А, вы по поводу Горошина! – догадался собеседник.
– Он для нашего полковника как Доктор Ватсон для Шерлока Холмса, – сказал Булдаков, сплевывая, – послушает, что он скажет, а делает все наоборот.
– И мы видим, что это хорошо!
– Вот и «майора» за это получил, – изгалялся командир роты охраны, – а по мне он как был лейтенантом, так и остался.
Горошин, стрижа ушами, обернулся. Булдаков достал из кармана резиновый эспандер и, глядя прямо в глаза замполиту, с наслаждением порвал на мелкие кусочки. Тот, сглотнув слюну, отвернулся. Из вертолетов стали выходить люди: пятнистые и в доспехах цвета «металлик».
– Нужно будет им на спины мишени прицепить, на всякий случай, – добродушно заметил Олег Палыч.
– Будь моя воля, я бы сейчас же вздернул на виселице этих прародителей фашизма! – отозвался Горошин.
– Ты, Петро, сам как фашист, – пристыдил замполита Локтев, – правду моя бабушка говорила: чем гуманнее профессия, тем кровожаднее натура.
– Все равно, не нравятся они мне! – гнул свою линию Горошин.
– Ты, замполит, тоже много кому не нравишься, – прогундосил Булдаков, – а еще живой. Парадокс!
Подошел Волков.
– Товарищ майор, гости доставлены! Подозреваю, что хотят по-маленькому и жрать.
– Те, кто хотел, давно сходил, лейтенант! – сказал Булдаков, тыча пальцем в одного из «братьев», у которого капало с доспехов, – загони их на ПТО обмыться, и не мешкая за стол. В столовой женщины шикарный завтрак соорудили, чтоб я так жил!
– Пшена им, тварям! – закачал головой Горошин, – или перловки. Они на нас войной, а мы им – шведский стол!
– Слышь, Иваныч, может тебе дать Ми-24 и на Берлин?
– Мариенбург у них сейчас за столицу, – встрял в разговор Климов, – я бы, ради прикола, слетал поглядеть на это диво.
– Ты, Валера, уже один раз полетал. Нешто опять потянуло? – ехидно посмеиваясь спросил Локтев.
Все заржали, вспомнив историю трехлетней давности. Сам Климов смеялся громче всех. Три года назад Валерий Андреевич во время очередного отпуска заехал погостить на недельку к старшему брату в город Минск. Брат работал в аварийной службе энергосетей, и однажды взял его с собой на дежурство. Непосредственно перед окончанием смены он задумал поразить «человека в сапогах» окончательно и бесповоротно.
Они вдвоем с напарником уговорили Валерия Андреевича залезть на вышку «аварийки». Водитель поднял их на пятнадцатиметровую высоту.
– Опа! – произнес брат с видом шарлатана-фокусника, и сдернул с ящика, стоявшего в углу, брезентовую хламиду. В ящике оказалось около десятка «фаустов» чернила.
– Ого! – присвистнул младший, обожавший подобные сюрпризы.
– Гы! – довольно заулыбался щербатым ртом напарник и привычным жестом достал из сапога нож.
Пили не закусывая, в лучших традициях бомжей Нечерноземья.
– Хорошее пойло! – сказал напарник, прикончив первую бутылку и распечатывая пачку «Беломора».
– Хорошо сидим! – блаженно улыбаясь заметил старшой после второй.
– Пойду отолью, – сказал Валерий Андреевич после третьей. Он отстегнул предохранительную цепь и пошел по своим делам.
– Что-то его давно нету, – промолвил напарник, с тоской глядя на оставшуюся бутылку.
– Разливай! – молвил старший Климов, – трое одного не ждут.
– Как трое? – испуганно икнул приятель, – кто трое?
– А она, – братец погладил последнюю емкость по стеклянному боку, – она-то ждет не дождется, пока мы ее прикончим!
– Как так, не дождется! А ну, разливай!
Бутылка была распита и выброшена.
– Схожу погляжу, что там с ним, – пробормотал старший брат, едва ворочая языком, – может ширинку застегнуть не может…
Проделав тот же набор движений, что и Валерий Андреевич двадцатью минутами раньше, брат исчез из поля зрения напарника. Тот в течение получаса смотрел в проплывающие облака, затем его лицо перекосилось от страха. Он вскочил на ноги и посмотрел вниз – на зеленой мураве живописно распластались тела обоих братьев. Где-то вдалеке уже надрывно выла сирена «скорой помощи».
Младший брат ночью бежал из Первой клинической. Похмелье давило ему на голову, и он в поисках «ночника» прочесывал городские кварталы. Универсам «Пауночны» раскрыл ему свои объятия, и Валерий Андреевич, опохмелившись, побрел к порту приписки – на квартиру брата, надеясь застать его в добром здравии. Но тот получил ушиб позвоночника и ему пришлось два месяца проваляться на больничной койке.
Каким– то образом об этой истории стало известно в части. Неумолимый Булдаков в торжественной обстановке прицепил на грудь Климова значок десантника-парашютиста третьего класса. Бывший командир базы поддержал почин Булдакова и придал получению этой награды необходимый минимум официальности: дыхнул на печать базы и штампанул в нужном месте военного билета.
Сейчас Валерий Андреевич исподлобья поглядывал на всех и изображал невинно оскорбленного.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123