Как псы прошли через ворота?
– Хм. – Спешившийся рыцарь снова склонился над одной из кучек пепла. – Может статься, они обошлись без ворот.
– Но…
– Вот именно, братья. Если голодных псов позвать, они придут, и стены не станут им преградой.
– Давайте-ка, братья, опросим для начала посты.
Цок-цок-цок – копыта по булыжнику, цок-цок-цок – эхо от стен домов. И негромкий, настойчивый голос:
– Третий вызывает Север, третий вызывает Север, прием…
Воистину странные дела творятся в Единой Земле.
А Рыжая заболела. Еще вчера вечером… да и ночью, ну, во всяком случае, часть ночи с ней все было в порядке, а к утру она слегла. И Альберт, перепуганный ее бледностью, черными кругами под запавшими озерцами глаз, отдал ей столько силы, что сам едва не свалился рядом. Рыжей чуть-чуть полегчало. Но чуть-чуть.
– Врача надо, – неуверенно предложил Альберт.
– О чем ты? – Ветка слабо улыбнулась. – Если уж твое «исцеление» не помогло, какой врач тут справится? Да и не болезнь это, из меня как будто силы тянут. Присосались и тянут. – Она закрыла глаза. По бледной щеке скатилась слезинка. – Я боюсь, – прошептала почти неслышно.
– Не бойся, – погладил ее по голове Альберт, – если это магия, то не завидую я тому магу.
Он попытался воспроизвести интонации старшего. И, кажется, получилось. Во всяком случае, плакать Рыжая перестала.
– Спи, – поцеловал маг ее в лоб, – проснешься и забудешь, что болела.
Начал он с того, что развесил по дому отсекающие щиты. Собственно, они и так висели, во-первых, встроенные в стены, честно купленные у дозволенных магов. Во-вторых, его, Альберта, работы – куда более эффективные. Излучение дозволенных щитов было сильнее, так что какой-нибудь слишком любопытный Недремлющий или, тьфу на них, пастырь, даже принюхиваясь к дому, почуял бы лишь разрешенную магию. Свои щиты Альберт обновил, хотя ослабеть они еще не успели. Дозволенные – чуть-чуть, самею малость, усилил. Так, чтобы со стороны никто не заметил этого. Разве что старший. Но старший поймет.
Потом вернулся к Ветке и развернул на столике возле кровати мэджик-бук.
Выходило что-то странное. Рыжая еще не научилась отделять магическую силу от физической и после интенсивных занятий магией чувствовала слабость. Совсем легкую. Сродни обычной усталости от долгого сидения за книгами. А сейчас складывалось впечатление, что она творила заклинания… нет, не заклинания даже – колдовство, не жалея себя и не думая о последствиях. Но, во-первых, Ветка не умела колдовать. Этому Альберт не учил ее и учить не собирался. Во-вторых, ничего, кроме потери сил, не указывало на использование магии, а ведь так не бывает. Маг или колдун, даже обычная ведьма насквозь пропитаны запахом собственных заклинаний. Ветка была чиста. Абсолютно. Так, как будто она вообще никогда не плела магических кружев, как будто она пальцем не притрагивалась к мэджик-буку. Кстати… Альберт пробежался по логам. Книгу и вправду не трогали. В последний раз Ветка работала с мэджик-буком позавчера, вот и запись. А с тех пор – ничего.
Альберт искал канал. Если Рыжая сказала, что чувствует, будто кто-то к ней присосался, значит, нужно найти путь, по которому уходят силы. Канала может не быть лишь в том случае, если силу забирает кто-то близкий или живущий в одном доме с жертвой. Но здесь некому. Слуги чисты, ни у кого из них, если судить по способностям, магов не было даже в самой дальней родне. О себе или Артуре Альберт и думать не стал, оба отпадали сразу. Подружки? Но у Рыжей не было подруг. Таких, чтобы даже в отдалении быть с ней рядом, чтобы забирать жизнь без канала, напрямую, – не было. Остальные не в счет. Остальным пришлось бы поселиться здесь же. По эту сторону от щитов.
Подруг не было. Только и канала тоже не было.
Альберт искал. Время от времени отдавал Ветке силу. По капельке. Чтобы не проснулась. И к середине дня она наконец-то пришла в себя. Бодрая и свежая, как обычно. Только не очень веселая.
– Отвязался, – сообщила она, усаживаясь на кровати. – Ты его прогнал, да?
– Кого?
– А я не знаю. – Она пожала плечами под тонкой рубашкой. – Просто чувствую, что он отвязался.
Артур вернулся за полночь. Злой как черт, которого он запрещал поминать. Альберт, уже решивший было, что братец заночует в казармах или в «Звездне», вышел встречать.
– Ну? – сказал Артур.
Это следовало понимать как серию вопросов: от «что случилось» до «чего надумал».
– С Веткой что-то неладное, – доложил Альберт.
– Ах с Веткой! – Артур так рванул подпругу, что прочная кожа с треском лопнула. Глаза старшего из ярко-синих стали прозрачными, а затянутым в перчатку кулаком он врезал по стенке денника.
Серко шарахнулся в сторону, испуганно прижимая уши. Альберт на всякий случай тоже. Не шарахнулся – отошел. И уши прижимать не стал.
– Ты чего? – спросил он.
Вместо ответа Артур вытянул из кармана длинную, тоненькую веревочку – прядь волос, заплетенную в косицу и перевязанную хитрыми узлами.
И выпачканную в чем-то, некогда липком, а сейчас сухом и осыпающемся под пальцами.
– Это что?
– Это Ветке отдай. Тадеуш! – рявкнул старший. Стены, кажется, задрожали.
– Здесь я, господин сэр рыцарь, – подал голос конюх, – жду, понимаете, вдруг понадоблюсь зачем.
– Подпругу смени. Да смотри, чтобы кожа была хорошая.
– Конечно, господин сэр рыцарь, – с достоинством кивнул Тадеуш. – Еще чего изволите? Я для Серко морковки припас, к столу герцогскому такую не подают. Прикажете принести?
– Не надо. Потом. – Артур чуть смягчился. Уже без гнева, с мягкой насмешкой оглядел Альберта в шелковом халате и тяжелых форменных ботинках. Покачал головой. – Хорош!
– Чье это? – Маг крутил в пальцах волосяную косичку.
– Ее. Она у тебя соображает, что делает? Ты ж говорил: умная!
– Но я магии никакой не чувствую.
– А ее и нету. Слава богу, хватило у меня ума с утра к Ирме заехать. Она эту дрянь мигом учуяла. А так… хорош бы я был. Да меня бы первый же патруль… – Артур глубоко вздохнул, успокаиваясь. – Они ведь только повод ищут.
– Да кто – они?
– Пастыри. Орден им мешает. И мы с тобой. И я даже не знаю, кто больше. А это, братик, называется деревенское колдовство. Высокие маги вроде тебя о нем и не знают. Да и мы… орден-то не для магов – для нечисти.
– И как оно работает?
– Это приворотные узелки. Прядь ее волос, сколько-то ее крови, трава еще какая-то.
– Приворот?! – изумился Альберт. – Рыжая подсунула тебе приворот? Но зачем?
Под пристальным взглядом Артура он окончательно потерялся.
А старший смотрел и молчал. И в конце концов Альберт понял все сам.
– Вот ведь, – сказал он почти с восхищением, – мне бы такое в голову не пришло. Но нет, Артур, не могла она. Я ведь все равно не поверил бы, что ты… что вы… да это смешно просто.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156
– Хм. – Спешившийся рыцарь снова склонился над одной из кучек пепла. – Может статься, они обошлись без ворот.
– Но…
– Вот именно, братья. Если голодных псов позвать, они придут, и стены не станут им преградой.
– Давайте-ка, братья, опросим для начала посты.
Цок-цок-цок – копыта по булыжнику, цок-цок-цок – эхо от стен домов. И негромкий, настойчивый голос:
– Третий вызывает Север, третий вызывает Север, прием…
Воистину странные дела творятся в Единой Земле.
А Рыжая заболела. Еще вчера вечером… да и ночью, ну, во всяком случае, часть ночи с ней все было в порядке, а к утру она слегла. И Альберт, перепуганный ее бледностью, черными кругами под запавшими озерцами глаз, отдал ей столько силы, что сам едва не свалился рядом. Рыжей чуть-чуть полегчало. Но чуть-чуть.
– Врача надо, – неуверенно предложил Альберт.
– О чем ты? – Ветка слабо улыбнулась. – Если уж твое «исцеление» не помогло, какой врач тут справится? Да и не болезнь это, из меня как будто силы тянут. Присосались и тянут. – Она закрыла глаза. По бледной щеке скатилась слезинка. – Я боюсь, – прошептала почти неслышно.
– Не бойся, – погладил ее по голове Альберт, – если это магия, то не завидую я тому магу.
Он попытался воспроизвести интонации старшего. И, кажется, получилось. Во всяком случае, плакать Рыжая перестала.
– Спи, – поцеловал маг ее в лоб, – проснешься и забудешь, что болела.
Начал он с того, что развесил по дому отсекающие щиты. Собственно, они и так висели, во-первых, встроенные в стены, честно купленные у дозволенных магов. Во-вторых, его, Альберта, работы – куда более эффективные. Излучение дозволенных щитов было сильнее, так что какой-нибудь слишком любопытный Недремлющий или, тьфу на них, пастырь, даже принюхиваясь к дому, почуял бы лишь разрешенную магию. Свои щиты Альберт обновил, хотя ослабеть они еще не успели. Дозволенные – чуть-чуть, самею малость, усилил. Так, чтобы со стороны никто не заметил этого. Разве что старший. Но старший поймет.
Потом вернулся к Ветке и развернул на столике возле кровати мэджик-бук.
Выходило что-то странное. Рыжая еще не научилась отделять магическую силу от физической и после интенсивных занятий магией чувствовала слабость. Совсем легкую. Сродни обычной усталости от долгого сидения за книгами. А сейчас складывалось впечатление, что она творила заклинания… нет, не заклинания даже – колдовство, не жалея себя и не думая о последствиях. Но, во-первых, Ветка не умела колдовать. Этому Альберт не учил ее и учить не собирался. Во-вторых, ничего, кроме потери сил, не указывало на использование магии, а ведь так не бывает. Маг или колдун, даже обычная ведьма насквозь пропитаны запахом собственных заклинаний. Ветка была чиста. Абсолютно. Так, как будто она вообще никогда не плела магических кружев, как будто она пальцем не притрагивалась к мэджик-буку. Кстати… Альберт пробежался по логам. Книгу и вправду не трогали. В последний раз Ветка работала с мэджик-буком позавчера, вот и запись. А с тех пор – ничего.
Альберт искал канал. Если Рыжая сказала, что чувствует, будто кто-то к ней присосался, значит, нужно найти путь, по которому уходят силы. Канала может не быть лишь в том случае, если силу забирает кто-то близкий или живущий в одном доме с жертвой. Но здесь некому. Слуги чисты, ни у кого из них, если судить по способностям, магов не было даже в самой дальней родне. О себе или Артуре Альберт и думать не стал, оба отпадали сразу. Подружки? Но у Рыжей не было подруг. Таких, чтобы даже в отдалении быть с ней рядом, чтобы забирать жизнь без канала, напрямую, – не было. Остальные не в счет. Остальным пришлось бы поселиться здесь же. По эту сторону от щитов.
Подруг не было. Только и канала тоже не было.
Альберт искал. Время от времени отдавал Ветке силу. По капельке. Чтобы не проснулась. И к середине дня она наконец-то пришла в себя. Бодрая и свежая, как обычно. Только не очень веселая.
– Отвязался, – сообщила она, усаживаясь на кровати. – Ты его прогнал, да?
– Кого?
– А я не знаю. – Она пожала плечами под тонкой рубашкой. – Просто чувствую, что он отвязался.
Артур вернулся за полночь. Злой как черт, которого он запрещал поминать. Альберт, уже решивший было, что братец заночует в казармах или в «Звездне», вышел встречать.
– Ну? – сказал Артур.
Это следовало понимать как серию вопросов: от «что случилось» до «чего надумал».
– С Веткой что-то неладное, – доложил Альберт.
– Ах с Веткой! – Артур так рванул подпругу, что прочная кожа с треском лопнула. Глаза старшего из ярко-синих стали прозрачными, а затянутым в перчатку кулаком он врезал по стенке денника.
Серко шарахнулся в сторону, испуганно прижимая уши. Альберт на всякий случай тоже. Не шарахнулся – отошел. И уши прижимать не стал.
– Ты чего? – спросил он.
Вместо ответа Артур вытянул из кармана длинную, тоненькую веревочку – прядь волос, заплетенную в косицу и перевязанную хитрыми узлами.
И выпачканную в чем-то, некогда липком, а сейчас сухом и осыпающемся под пальцами.
– Это что?
– Это Ветке отдай. Тадеуш! – рявкнул старший. Стены, кажется, задрожали.
– Здесь я, господин сэр рыцарь, – подал голос конюх, – жду, понимаете, вдруг понадоблюсь зачем.
– Подпругу смени. Да смотри, чтобы кожа была хорошая.
– Конечно, господин сэр рыцарь, – с достоинством кивнул Тадеуш. – Еще чего изволите? Я для Серко морковки припас, к столу герцогскому такую не подают. Прикажете принести?
– Не надо. Потом. – Артур чуть смягчился. Уже без гнева, с мягкой насмешкой оглядел Альберта в шелковом халате и тяжелых форменных ботинках. Покачал головой. – Хорош!
– Чье это? – Маг крутил в пальцах волосяную косичку.
– Ее. Она у тебя соображает, что делает? Ты ж говорил: умная!
– Но я магии никакой не чувствую.
– А ее и нету. Слава богу, хватило у меня ума с утра к Ирме заехать. Она эту дрянь мигом учуяла. А так… хорош бы я был. Да меня бы первый же патруль… – Артур глубоко вздохнул, успокаиваясь. – Они ведь только повод ищут.
– Да кто – они?
– Пастыри. Орден им мешает. И мы с тобой. И я даже не знаю, кто больше. А это, братик, называется деревенское колдовство. Высокие маги вроде тебя о нем и не знают. Да и мы… орден-то не для магов – для нечисти.
– И как оно работает?
– Это приворотные узелки. Прядь ее волос, сколько-то ее крови, трава еще какая-то.
– Приворот?! – изумился Альберт. – Рыжая подсунула тебе приворот? Но зачем?
Под пристальным взглядом Артура он окончательно потерялся.
А старший смотрел и молчал. И в конце концов Альберт понял все сам.
– Вот ведь, – сказал он почти с восхищением, – мне бы такое в голову не пришло. Но нет, Артур, не могла она. Я ведь все равно не поверил бы, что ты… что вы… да это смешно просто.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156