Гоблина в отряде любили. Самый маленький, он, вопреки обыкновению, не стал самым забитым. Скорее наоборот. А наказывать его просто рука не поднималась. Распоряжения о нарядах он принимал с такой унылой покорностью, что становилось стыдно за собственную жестокость.
– Эфа.
– Да.
– После отбоя зайдешь ко мне. Подберем тебе оружие.
– Ясно.
Сорхе словно дохнула в затылок. Йорик внутренне поежился. И пошел дальше вдоль строя.
– В чей десяток взяли новеньких?
– С вашего позволения, сэр, в мой. – Линнар по обыкновению жеманничал. Он сам уже не рад был собственному образу. О них с Эссором по всем лагерям, кроме собственного, ходили самые непристойные слухи. Не рад был. Но привычка – вторая натура.
Йорик кивнул молча. То ли Линнару, то ли собственным мыслям.
– Вольно. Разойтись.
Строй загудел, рассыпался на группы. Бойцы привычно разбивались по десяткам. Из кухни уже доносились запахи. Но время до ужина еще оставалось. Как всегда, Гоблин извлек из бездонных карманов колоду замусоленных карт. Он обыгрывал всех. Ставки – самые фантастические. И тем не менее всегда находились желающие сыграть. Эссор исчез и вернулся с лютней.
– Не сочтите за дерзость, сэр.
– Да пой, кто ж тебе мешает, – разрешил Йорик.
– Вы не поняли, сэр. – Эльф смотрел серьезно, но где-то в глубине глаз плясали бесенята.
– Не понял, – признался Йорик.
– А по уставу положено отвечать “понял”, – незамедлительно влез вездесущий Гоблин. Подумал и добавил:
– Сэр.
Последнее прозвучало просительно-жалобно.
– Сгинь, – беспомощно попросил Йорик.
– Щаз! – нагло ответил Гоблин. – Спой, в самом деле. Ты давно уже не пел.
– Эльфы есть.
– Так то эльфы, – резонно заметил неслышно подошедший Тэмор. – А ты – орк. Святое дело – ушастым нос утереть.
Эссор кивнул. На сей раз глянул действительно серьезно. И протянул лютню.
Йорик покачал головой. Но инструмент взял. Пробежал пальцами по струнам. В свое время он долго и неохотно отвыкал от гитары, однако отвык. Без музыки не мог, а кроме лютней разных модификаций под рукой ничего не было.
– Что петь-то?
Пожелания слились в нестройный гул. Каждому хотелось услышать свое. Обычная история. Слушать-то будут все, что угодно. А вот просят всегда разное.
Сотник прищурился задумчиво, перебирая в памяти песни, появившиеся или услышанные уже в этом мире. Выбрал. Поднял глаза. И натолкнулся на мертвый взгляд шефанго, равнодушно взирающей на собравшуюся вокруг командира толпу.
Давно забытая мелодия рванулась на волю... Рванулась больно. Сорхе не глядя даже эти воспоминания сумела искромсать, изранить в кровь...
А бойцы затихли. Слушали привычно-внимательно. И удивленно. Эта песня не походила ни на какие другие:

Кто то погасит свечи.
Кто то выпьет бокал вина.
Где-то наступит вечер.
Чья то чаша выпита до дна
Кобра свернулась болью.
Выбросить окурок в лужу и в путь.
Битву закончить кровью.
Только прошу я тебя, не забудь...

"Как мы шли...” – рывком вспомнила Эфа. И поспешно принялась гнать воспоминания.
"Крейсер “Гончая”, ушедший в дальний поиск...”
***
Набор слов. Просто набор незнакомых, непривычно звучащих слов.

Как мы шли, разбивая лбы о лед,
Каждый рвался лишь вперед,
Вряд ли кто-то нас поймет и простит.
Но мы шли, разбивая ноги в кровь,
Признавая лишь любовь,
Нас тянула к себе боль, как магнит...

Струны лютни рокотали приглушенно. Не играют так на лютнях. Так вообще ни на чем не играют, но только так должна звучать эта непонятная, словно на чужом языке сложенная песня.

Боги обрубят крылья
Тем, кто взлетел, осталось упасть.
Звезды покрылись пылью.
Друг, если можешь, не дай мне пропасть.
Если захочешь выжить.
Рот – на замок и захлопни глаза
Только ты слышишь, слышишь...
Где-то вдали прогремела гроза.
Как тогда.

Стать мужчиной? Эфа была уверена, что в мужском обличье она поймет эту песню. Не так, как понимают, а правильнее сказать – принимают непонятные стихи или чуждую музыку. Она поймет эту песню, как давно знакомую.
Вспомнит?
Да. Может быть.
Но становиться мужчиной Разящая не собиралась. Она не любила вспоминать. К тому же мужчина был слаб. Даже когда появлялась у него мысль запереть Эфу в глубине своего разума, Разящая легко брала верх.

Стук захлопнутой двери
Хуже, чем выстрел под сердце. В упор.
Все мы устали верить.
Кто не убийца, тот, стало быть, вор.
Только мне снятся звезды,
И я не верю, что так нужно стрелять.
Друг, ведь еще не поздно
Снова вернуться и все переиграть.

Поздно.
Поздно. Ничего не вернуть. И не нужно ничего возвращать. Нельзя.
– Ну и хватит с вас орочьих песен. – Йорик протянул лютню Эссору. – Твоя очередь.
Эльф поморщился. Лютню взял и молча положил на траву рядом. Так и сидели все. Молча. В лагере кипела предотбойная жизнь. Шумели голоса. Стучали топоры. Где-то звенели посудой. А здесь было тихо.
– Плохая песня, – изрек наконец Стаф. Кентавр лежал, изящно подогнув под себя ноги и расслабленно сутулясь человеческим торсом. – Но хорошая. Как после нее петь?
– О чем она? – хмуро поинтересовался Ивир. – О доме?
– Может быть. – Йорик пожал плечами. – Какая разница?
Разница была, и он это знал. И все знали. Йорик никогда раньше не пел песен “о доме”. Другие – да. Пели. Вспоминали. И песни, такие разные, были все-таки похожи. Разные миры, но время – одно. С разбросом в несколько десятков, может быть, в сотню лет.
Только Рашид...
Когда перевертыш появился на полигоне, у него было с собой оружие, не знакомое никому на Острове. Йорик, тогда еще десятник, да и десятник-то лишь потенциальный, безошибочно опознал в небольшой, изящно выгнутой вещице легкое плазменное ружье. Оформленное непривычно, конечно, но все-таки знакомо. Просто есть вещи, которые в любых мирах делаются более или менее похожими. Потому что рассчитаны на людей.
Йорик, помнится, люто Рашиду позавидовал.
Впрочем, аккумуляторы в ружье сели довольно быстро, а подзаряжаться на Острове отказались. Ох и злился тогда новоявленный боец отряда Сорхе. Ему противна была сама мысль о холодном оружии.
***
Легенда молча поднялась и пошла к лагерю. Тут же следом за ней направился Линнар. Ивир проводил эльфийку взглядом, но скорее машинально. Без особого интереса. И Йорик порадовался равнодушию валатта. Может быть, он поторопился с мрачными прогнозами, касающимися драки?
"Ну, ты-то свое, положим, уже получил, – на помнил себе орк. – И получил отнюдь не за эльфийку...”
– Спой, Эссор, – попросил он, доставая трубку. – А то мы тут от мыслей о высоком с тоски помрем.
– Мне что непонятно... – Исхар развязал свой кисет, протянул Йорику, а сам принялся набивать трубку табаком сотника. – Вроде песня-то такая... ну... – Орк пошевелил когтистыми пальцами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65