Уснул прямо на теплом камне под нежными розами, жадно, как и он, тянувшимися к Солнцу.
* * *
Мухаббат не решалась постучать в дверь, никак не могла на это решиться. Адыл, наставник, ею недоволен, надо ли ему мешать?.. Но и не войти она уже не могла. Постучала в дверь. Будь что будет.
— Войдите.
Наставник стоял у окна. Что видел он там, задумавшись? Мухаббат невольно привстала на цыпочки, но он, не оборачиваясь, сам позвал ее:
— Мухаббат, ты видела когда-нибудь закат Солнца?
Конечно, она не раз любовалась закатом, но в голосе наставника прозвучало что-то неожиданное, новое, от чего она еще несмело сама подошла к окну.
Увиденное наполнило ее восторгом.
После нескольких дождливых дней небо очистилось, Солнце, алое и громадное, чуть сплюснутое у полюсов, садилось за горизонт. Казалось, оно воспламенит сейчас всю Вселенную, его неистовые лучи лишь гладили, ласкали все живое.
«Яркин…»
Мухаббат сразу вспомнила о Яркине. Яркин летит к нам с Солнца…
Солнечный ветер подгоняет его корабль, за темной кормой корабля сияет величественная корона Солнца…
Наставник обернулся к Мухаббат. Он вовсе не выглядел рассерженным, скорее задумчив. Жестом указав на удобное кресло, он медленно заговорил:
— Я не хочу корить тебя, Мухаббат, но этот твой вопрос… Он был задан поспешно… Разве ты не знаешь, что сильные чувства пока опасны для Яркина?.. Он вырос в корабле, он всю свою жизнь провел в одиночестве, он не совсем такой, как мы, Мухаббат, точнее, он совсем другой. Он тоже человек, но он другой, его кровь отличается от нашей крови, он живет не пищей, а энергией Солнца, он — сын небес, Мухаббат… Твой вопрос наполнил его смятением, а любое излишнее напряжение может вызвать в нем изменения, последствия которых мы просто пока не можем предугадать.
— Я знаю.
Она кивнула сдержанно, даже виновато, но сердце ее кипело. О Яркине она слышала с детства, но только сейчас земляне могли, наконец, убедиться, что невероятный, во многом вынужденный эксперимент увенчался успехом.
Человечество с нетерпением ожидает возвращения Яркина; с не меньшим нетерпением и громадным волнением каждый житель Земли ждет окончания великого эксперимента: смогут ли ученые превратить звездного скитальца в обыкновенного человека, такого же, как все они?.. Она, Мухаббат, спросила Яркина о счастье, но что в этом плохого? Он ведь не робот, не придаток компьютера, он личность, он сын людей, женщины и мужчины, он — сын человечества. Неужели ему чуждо ощущение счастья?
Мухаббат глядела на задумавшегося наставника. Вопросы, вопросы… Как ей удержаться от вопросов? Почему ее волнует этот сын небес? Кто его мать?
Почему она согласилась на столь невероятный эксперимент, как решилась отправить сына в кипящий солнечный ад, в центр мирового пекла?..
Наставник поднял голову:
— Я чувствую твое внутреннее несогласие, Мухаббат, но поверь мне, сейчас следует проявить терпение. Ты еще увидишь Яркина, увидишь его как человека, совсем вблизи, но для этого необходимо терпение. Яркин, он как наш общий сын, его возвращение необыкновенно важно для каждого…
«И для меня».
Вслух Мухаббат этого не сказала.
— Может быть, этот эксперимент выведет, наконец, человечество в космос по-настоящему, может быть, нам уже не придется строить дорогостоящие корабли…
Наставник вздохнул, он чувствовал: Мухаббат его почти не слышит. Не оборачиваясь, он снял с полки тонкий пластиковый конверт:
— Возьми. Домашний компьютер расшифрует тебе это письмо. Надеюсь, оно снимет твои тревоги и сомнения.
— Но…
— Возьми! Оно уже не может быть тайной. Завтра содержание этого письма будет передано Яркину, а значит, любой землянин имеет право знать о письме.
* * *
«Прости меня…»
Сердце Мухаббат сжалось.
Компьютер выговаривал слова внятно, бесстрастно, но это лишь подчеркивало боль, таящуюся в каждом слове.
«Прости меня, сын… Я не сразу пришла к решению… Я не знаю, как сложится твоя жизнь, но ты обязан продолжить дело своего отца, погибшего на пути к Солнцу. Теряя тебя, я теряю себя, ученые не оставляют мне надежд на спасение, зато ты не угаснешь. Почему-то мне кажется, что ты будешь похож на отца. Он был высок, черноволос, он часто улыбался… Конечно, конечно, я понимаю, ты станешь самим собой, другим, может, не похожим на нас; но если даже ты станешь сгустком одушевленной и разумной материи, вообще ни на что не похожим, все равно ты останешься моим сыном…
Наш корабль не дошел до цели. Наш „Олмос“ — наш великолепный „Алмаз“ потерпел аварию вблизи Солнца, так близко, что пылающее Солнце полностью закрыло наш небосвод. Я видела это слепящее, это необыкновенное, это все сжигающее небо, и я видела группы темных пятен… Их было много — пятен, они сложно и быстро двигались, меняли форму… Какое странное зрелище, хотя мне было вовсе не до зрелищ, — ведь ты уже проснулся во мне…
Твой отец командовал „Олмосом“, но в эти часы я его не видела: пытаясь наладить связь с другим кораблем, он перебрался в носовую часть „Олмоса“.
„Тинчлик“ — „Мир“ не отвечал, и нам впрямь казалось, что мы утеряли связь со всем миром. Только палящее небо — Солнце, и группы пятен на нем… Твой отец был мужественный человек: спасая нас, он отстрелил кормовую часть корабля, в которой мы находились, а сам с обломками „Олмоса“ погрузился в солнечную плазму. Свет Солнца, которым ты будешь жить, это и свет твоего отца, сын… Лишенные управления, мы медленно дрейфовали по околосолнечной орбите, погибая от высоких температур, все более и более поднимающихся в корабле. Наши охлаждающие устройства уже почти не действовали, и, когда „Тинчлик“ все же отыскал нас, в живых оставалась только я одна. Обычным людям не выжить вблизи солнца, сын… Я умирала, мне ничем уже не могли помочь, но тебя ученые обещали спасти… Помня о твоем отце, помня о том, что неудача экспедиции надолго задержит энергетическую эволюцию человечества, я сама указала ученым путь, который мог привести к успеху…
Эта программа — „Солнечный человек“ — была разработана еще на Земле…
Солнце, этот величайший генератор энергии, может открыть свои тайны лишь солнечному существу — существу, живущему напрямую его энергией… Этим солнечным человеком, первым в истории вселенной, стал ты. На специальном корабле, собранном в космосе, в окружении электроники, двухмесячным существом, заключенным в особую колбу, ты начал свой собственный путь к центру нашей Солнечной системы…
Я — Узнур, я твоя мать… Меня давно нет на свете, я давно преобразилась в другую материю: но если ты, наконец, читаешь это письмо, значит, я была права — ты сделал все, что мог сделать, и ты возвращаешься к Земле…
Мой сын, ты рожден в космосе, ты сын неба и космоса, но помни, на Земле есть место, которое ты можешь назвать своей землей…»
Компьютер умолк.
1 2 3