Смотрела на нее и Ада Петровна, но ее беспощадный взгляд замечал все недостатки Катиной внешности, которые Катя даже не пыталась скрыть косметикой, специально для этого и созданной; все изъяны Катиного представления о моде, которые она почерпнула из популярных журналов, приходивших к ним с большим опозданием. Ада Петровна разглядывала Катю, а автор в это время говорил:
- Есть три области, в которых каждая женщина считает себя специалистом: педагогика, финансы и женская красота. Каждая точно знает, как воспитывать детей, как тратить деньги и как быть красивой. На самом же деле, если кто и понимает в женской красоте, так это мужчины. Как, впрочем, и в педагогике. Не говоря уже о финансах. Поэтому Ада Петровна, естественно, не могла увидеть в Кате то, что мог бы увидеть в ней проницательный мужчина. Если бы такой нашелся. Впрочем, об этом речь еще впереди…
Ада Петровна, закончив осмотр, заключила:
- Вот так вот, милая моя… - И чтобы смягчить скрытую суровость приговора, добавила: - Впрочем, если хотите, ждите своего Юрия Николаевича. Что он вам там обещал, я не знаю. К тому же мест нет, и он вам вряд ли что… Вот такие вот дела. Ясно?
- Но как же?… Он же сказал…
- Меньше верьте мужчинам, милая. Большего добьетесь.
К Юрию Николаевичу Катя ввалилась прямо с чемоданом.
- Э, э, что это вы, - испуганно сказал он.
Катя поставила чемодан около стола и встала перед Юрием Николаевичем - неумолимая, как возмездие.
- Ну? - тихо сказала она.
- Что - ну? - почему-то тоже тихо переспросил Юрий Николаевич.
- Я получила отпуск, - внятно, почти по слогам, сказала Катя металлическим голосом.
Он изумленно посмотрел на Катю, на спасительную дверь, путь к которой преграждал чемодан, и сказал: - Ну и ну… Ну и что же теперь делать с вами?
Зазвонил телефон. Юрий Николаевич обрадованно схватил трубку, но Катя положила руку на рычаг.
- Значит, вы пошутили тогда?
Юрий Николаевич затравленно посмотрел по сторонам.
- Нет… Но… В общем как-то… Если честно…
Снова зазвонил телефон, Юрий Николаевич дернулся было, но Катя подняла и снова опустила на рычаг трубку.
- Отделаться думали?
- Ну… - поежился Юрий Николаевич. - Я в первый раз вижу, чтоб такая скорость. А может, вы разыгрываете? - попытался пошутить он.
Катя не отвечала.
- Нда… В положеньице же вы нас поставили. Просто в угол загнали. - Он полистал бумаги на столе. - Да и группы ни одной подходящей.
Катя смотрела на него в упор.
- Э, слушайте, вы можете не смотреть так? Вон проспекты поглядите.
Катя не шевелилась. Он повертел телефонную трубку, положил ее, нехотя встал.
- Посидите тут, - и осторожно обошел Катю.
Юрий Николаевич спустился к Аде Петровне.
- Не надо было обещать, - язвительно заметила она.
- Да кто же знал, что она?… - Юрий Николаевич развел руками. - Сказать - не поверят. А говорят, любви не бывает. Бывает, оказывается…
- Вам виднее.
- Надо же, повезло парню. Между прочим, мой тезка.
- Завидуете?
- Даже не знаю. Такая ведь и спалить может.
- А вам всем главное, чтобы целенькими и невредименькими…
- А вам - чтоб вдребезги… Ладно, чего с ней делать-то? Чья группа ближайшая?
- Моя, к сожалению.
- 0! - обрадовался Юрий Николаевич.
- Что - о? Я без отпуска второй год, думала, расслаблюсь Хоть чуть-чуть, а вы мне - диверсантку?… Она же всю группу перебаламутит со своей любовью. Это же как вирус - передается. Эпидемия. А я отвечай? Нет, и не просите. - И Ада Петровна углубилась в бумаги, всем своим видом подчеркивая, что она непреклонна.
«Икарус» мчался по шоссе. Юра и Ласло, сменяя друг друга, вели его по дорогам России и Украины - к границе с Венгрией, туда, где он был рожден.
Юра был весел. Ласло хмурился. И только автор оставался невозмутимым:
- Собственно, на этом наша история могла бы и закончиться, если бы она была только о принцессе, заколдованной в лягушку, которую никто не полюбил и не разрушил колдовских чар. Но она еще и про нас - про тех, кто ищет принцесс, а найдя, не узнает их или пугается, потому что некоторые из них - заколдованные, и надо очень полюбить, чтобы увидеть, что скрыто под внешней оболочкой. Впрочем, об этом, как мы уже говорили, речь еще впереди…
Юра и Ласло стояли на горе святого Геллерта, откуда открывался замечательный вид на Будапешт. Внизу струился Дунай, который, естественно, казался Юре голубым, хотя на самом деле был темно-бурым, дворцы и костелы таяли в розовой дымке, вокруг щелкали фотоаппараты и стрекотали кинокамеры многочисленных туристов, которые выражали свое восхищение Дунаем, казавшимся им тоже голубым, на самых различных языках, в том числе и на венгерском.
Юра прислушался и сказал Ласло:
- Странный у вас язык. Ни одного слова понятного. А? В других все-таки… А тут…
- А вот и я, - раздался сзади женский голос.
Юра обернулся.
На тротуаре стояла улыбающаяся Катя.
Конец первой части
Часть вторая
Будапешт - столица братской Венгрии - страны, известной не только токайскими винами, опереттами Кальмана и автобусами «Икарус», но и отменным гостеприимством. Улицы города заполнены туристами. Где только ни увидишь их - в магазине, где они, не зная языка, тем не менее ухитряются объяснить продавцу все тонкости фигуры своих близких; в музее, где они смотрят не на картины, а в проспекты; в автобусах прильнувшими к окнам и дружно, словно марионетки, поворачивающими голову то вправо, то влево; ну и конечно же, на улицах припавшими к окулярам фото- или киноаппаратов и не замечающими ничего вокруг. Они смотрят на величественный собор, а видят его в рамке девять на двенадцать, и таким он им кажется красивее; они влезают на ограду, ложатся на землю в поисках удачного ракурса, а сохранят себя для потомков застывшими в напряженных позах и с неестественными улыбками, но зато на глянце и навсегда.
Мелькают фотографии - цветные и черно-белые, в фокусе и не в фокусе, вклеенные аккуратно в альбом и небрежно засунутые под стекло на столе - летопись нашей жизни… Мелькают незнакомые лица на фоне знакомых достопримечательностей, а потом мелькнули вдруг знакомые - вот Юра с Ласло, вот Юра с Катей, а вот они втроем на горе Геллерт, где мы расстались с ними в конце первой части. И пока мы с интересом вглядываемся в эти фотографии, слышим голос автора:
- Турист за границей - явление малоизученное, несмотря на то, что туризм существует почти столько же, сколько и войны, а они существовали практически всегда. Стоит нам пересечь государственную границу, как в нас неожиданно обнаруживаются черты, прославленные еще античными философами: немногословие и многозначительность. Даже зная язык, мы стараемся пользоваться им минимально; даже будучи флегматиками от природы, мы начинаем красноречиво жестикулировать. Поэтому за рубежом мы и производим столь хорошее впечатление.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18