Ничего значительного.
- А я?
- Ты можешь стать для меня очень важным человеком.
Сидония провалилась в глубокий сон.
Она проснулась от его поцелуев - страстных, жарких, настоящих кельтских поцелуев - и сразу же захотела его. Но Финнан не спешил, лаская ее упругую грудь, проводя чуткими руками по всему телу. Наконец долгожданный момент наступил, и, вовлеченная в мощный ритм его движений, Сидония вскрикнула от наслаждения.
- Хорошо? - быстро прошептал он.
- Очень!
Но этими словами было невозможно описать ни возбуждение, охватившее их, ни весь порыв страсти, ни то, что им удалось одновременно достигнуть вершин любви.
- Дорогой, - прошептала Сидония, когда оба, в конце концов, пришли в себя.
- Что?
- Это было, в самом деле, прекрасно.
- Лично я способен подолгу и часто предаваться такому удивительному времяпрепровождению.
Она рассмеялась:
- Это будет нелегко - я часто уезжаю на гастроли.
Финнан приподнялся на локте и взглянул ей в лицо:
- Когда придет время, мы преодолеем это препятствие. Я постараюсь быть не слишком надоедливым.
Сидония посерьезнела:
- Ты никогда не сможешь надоесть мне. Ты слишком хорош для этого.
- Вероятно, когда-то ты так же думала про Найджела.
- К счастью, нет. Кстати, с ним я никогда не испытывала ничего подобного.
- Не надо меня слишком баловать. Если я влюблюсь без памяти - что тогда ты станешь делать?
- То же самое, что я делаю сейчас, - ответила Сидония, обняла его за шею и наградила нежным поцелуем.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Особую остроту любви Сидонии и Финнана придавало то, что ей приходилось часто уезжать - концерты требовали ее присутствия в таких удаленных географически местах, как Глазго или Венеция, не говоря уже о других городах всего мира. При всех своих положительных сторонах эта любовная связь имела один огромный недостаток: парочке никогда не хватало времени, чтобы соскучиться друг с другом.
«Только месяц, - думала Сидония, - если бы мне не пришлось никуда уезжать хотя бы один месяц!»
Но расписание ее концертов было слишком плотным для такой роскоши, и все, что ей оставалось, - это надеяться и радоваться тому, что у нее столько предложений гастролей и что дома хотя бы на краткое время ее ждет чудесная жизнь.
- Ну, крошка Сид, - сказал Род, видя как она нахмурилась, просматривая только что составленный список гастролей, - это будет славный год для тебя. Так что нечего строить гримасы.
- Конечно, только у меня совсем не останется времени для самой себя!
- Прежде ты об этом никогда не беспокоилась. - Выражение лица агента изменилось, он лукаво подмигнул: - Ты что же, затеяла шашни с этим ирландским парнем?
- Что ты хочешь этим сказать?
- Ты отлично знаешь что. У тебя любовь с доктором?
- Да, - с вызовом призналась Сидония. - И это прекрасно! Я уже несколько лет не была так счастлива.
- Ладно, ладно, только не слишком увлекайся. Ты потратила целые годы, чтобы взобраться на ступень, где стоишь сейчас. Не заводи себе второго Найджела.
- Никакого Найджела не будет, - гневно ответила Сидония. - Я еще не встречала двух более непохожих людей. И, кроме того, Финнан обожает мою музыку. Он никогда не станет мешать мне,
- Надеюсь, не станет - ради тебя самой. Сидония не ответила, боясь вконец рассориться с давним другом. В глубине души она знала, что Род всего лишь пытается защитить ее будущее и считает, что только отличный во всех отношениях мужчина может составить пару столь самостоятельной и преуспевающей женщине, как она.
- Тебе не нравятся мои частые концерты? - осторожно спросила она как-то раз Финнана.
- Только потому, что я не могу побывать на всех них, - ответил он.
Однако Сидония по-прежнему испытывала неуверенность и думала о том, насколько проще была жизнь во времена ее призрака - так она стала звать черноволосую девушку с полотна Джошуа Рейнольдса. Тогда у женщин было достаточно времени, они были освобождены от ярма браков по расчету, распространенных веком раньше, но все еще пользовались уважением мужчин, которые считали своим долгом защищать их и проявлять снисходительность. «В те дни не было необходимости что-то отвоевывать, - объясняла Сидония Кэтти-Скарлатги. - Должно быть, жизнь была сущим блаженством».
- Хотя карьеру в те времена делать было тоже невозможно, - ответила сама себе Сидония за кота. - Интересно, как бы тебе это понравилось? Честно говоря, не знаю, - вслух произнесла она, села у зеркала и вгляделась в свое отражение, пытаясь вообразить, что бы с ней стало, живи она в прошлом веке, когда жизнь была совершенно иной.
Сидония появилась на свет в больнице Суиндона, которая, конечно, в восемнадцатом веке не существовала. Значит, ее матери Джейн Брукс пришлось бы рожать дома. Древний дом в Эйвбери, в котором родилось столько младенцев, вполне мог бы добавить к этому списку еще одного. Итак, она отличалась от черноволосой красавицы и по рождению, и по воспитанию. У Сидонии не было гувернантки, она не брала уроков у наставника своего брата. Вместо этого были начальная и средняя школа и обычные уроки игры на фортепиано, когда ей исполнилось семь лет.
«Вот в этом могло быть сходство, - подумала Сидония. - Интересно, мой призрак умеет играть на клавикордах?»
Но она тут же забыла о знакомстве с призраком, вместо этого вспомнив миссис Мириам Дженнер, муж которой умер в японском лагере для военнопленных, так что после войны она была вынуждена продолжать давать уроки музыки. Она любила Сидонию как собственную дочь, и эта привязанность росла по мере того, как развивались способности ученицы. Именно с миссис Дженнер Сидония отправилась в Силбери-Эббас, где хранилась коллекция старинных инструментов, и там впервые увидела клавикорды.
- Можно мне поиграть вот на этом? - спросила она.
Владелец позволил, и с этого момента Сидония страстно полюбила инструмент.
- Это заставляет меня уверовать в переселение душ, - сказала как-то миссис Дженнер матери Сидонии. - Она появилась на свет одаренной - в этом я могу поклясться.
- Вы считаете, она должна продолжать учебу?
- Разумеется! Я попросила доктора Ральфа Гревилля послушать ее в Оксфорде. Это один из самых известных преподавателей музыки в стране. Я уверена, он возьмет ее в ученицы. - На лице миссис Дженнер появилось виноватое выражение. - Надеюсь, вы не возражаете?
Да, если бы родители возражали, это было бы хуже всего, вспомнила Сидония. Она начала брать частные уроки у доктора Гревилля по субботам, а в восемнадцать лет поступила в Королевский музыкальный колледж на трехгодичные курсы.
«Конечно, у девушки из восемнадцатого века все было по-другому, - думала Сидония. - Ей не потребовалось бы особого таланта, чтобы брать уроки дома у лучшего преподавателя».
Кроме того, и дальнейшая жизнь Сидонии ни в коей мере не походила на жизнь прекрасной незнакомки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140
- А я?
- Ты можешь стать для меня очень важным человеком.
Сидония провалилась в глубокий сон.
Она проснулась от его поцелуев - страстных, жарких, настоящих кельтских поцелуев - и сразу же захотела его. Но Финнан не спешил, лаская ее упругую грудь, проводя чуткими руками по всему телу. Наконец долгожданный момент наступил, и, вовлеченная в мощный ритм его движений, Сидония вскрикнула от наслаждения.
- Хорошо? - быстро прошептал он.
- Очень!
Но этими словами было невозможно описать ни возбуждение, охватившее их, ни весь порыв страсти, ни то, что им удалось одновременно достигнуть вершин любви.
- Дорогой, - прошептала Сидония, когда оба, в конце концов, пришли в себя.
- Что?
- Это было, в самом деле, прекрасно.
- Лично я способен подолгу и часто предаваться такому удивительному времяпрепровождению.
Она рассмеялась:
- Это будет нелегко - я часто уезжаю на гастроли.
Финнан приподнялся на локте и взглянул ей в лицо:
- Когда придет время, мы преодолеем это препятствие. Я постараюсь быть не слишком надоедливым.
Сидония посерьезнела:
- Ты никогда не сможешь надоесть мне. Ты слишком хорош для этого.
- Вероятно, когда-то ты так же думала про Найджела.
- К счастью, нет. Кстати, с ним я никогда не испытывала ничего подобного.
- Не надо меня слишком баловать. Если я влюблюсь без памяти - что тогда ты станешь делать?
- То же самое, что я делаю сейчас, - ответила Сидония, обняла его за шею и наградила нежным поцелуем.
ГЛАВА ВОСЬМАЯ
Особую остроту любви Сидонии и Финнана придавало то, что ей приходилось часто уезжать - концерты требовали ее присутствия в таких удаленных географически местах, как Глазго или Венеция, не говоря уже о других городах всего мира. При всех своих положительных сторонах эта любовная связь имела один огромный недостаток: парочке никогда не хватало времени, чтобы соскучиться друг с другом.
«Только месяц, - думала Сидония, - если бы мне не пришлось никуда уезжать хотя бы один месяц!»
Но расписание ее концертов было слишком плотным для такой роскоши, и все, что ей оставалось, - это надеяться и радоваться тому, что у нее столько предложений гастролей и что дома хотя бы на краткое время ее ждет чудесная жизнь.
- Ну, крошка Сид, - сказал Род, видя как она нахмурилась, просматривая только что составленный список гастролей, - это будет славный год для тебя. Так что нечего строить гримасы.
- Конечно, только у меня совсем не останется времени для самой себя!
- Прежде ты об этом никогда не беспокоилась. - Выражение лица агента изменилось, он лукаво подмигнул: - Ты что же, затеяла шашни с этим ирландским парнем?
- Что ты хочешь этим сказать?
- Ты отлично знаешь что. У тебя любовь с доктором?
- Да, - с вызовом призналась Сидония. - И это прекрасно! Я уже несколько лет не была так счастлива.
- Ладно, ладно, только не слишком увлекайся. Ты потратила целые годы, чтобы взобраться на ступень, где стоишь сейчас. Не заводи себе второго Найджела.
- Никакого Найджела не будет, - гневно ответила Сидония. - Я еще не встречала двух более непохожих людей. И, кроме того, Финнан обожает мою музыку. Он никогда не станет мешать мне,
- Надеюсь, не станет - ради тебя самой. Сидония не ответила, боясь вконец рассориться с давним другом. В глубине души она знала, что Род всего лишь пытается защитить ее будущее и считает, что только отличный во всех отношениях мужчина может составить пару столь самостоятельной и преуспевающей женщине, как она.
- Тебе не нравятся мои частые концерты? - осторожно спросила она как-то раз Финнана.
- Только потому, что я не могу побывать на всех них, - ответил он.
Однако Сидония по-прежнему испытывала неуверенность и думала о том, насколько проще была жизнь во времена ее призрака - так она стала звать черноволосую девушку с полотна Джошуа Рейнольдса. Тогда у женщин было достаточно времени, они были освобождены от ярма браков по расчету, распространенных веком раньше, но все еще пользовались уважением мужчин, которые считали своим долгом защищать их и проявлять снисходительность. «В те дни не было необходимости что-то отвоевывать, - объясняла Сидония Кэтти-Скарлатги. - Должно быть, жизнь была сущим блаженством».
- Хотя карьеру в те времена делать было тоже невозможно, - ответила сама себе Сидония за кота. - Интересно, как бы тебе это понравилось? Честно говоря, не знаю, - вслух произнесла она, села у зеркала и вгляделась в свое отражение, пытаясь вообразить, что бы с ней стало, живи она в прошлом веке, когда жизнь была совершенно иной.
Сидония появилась на свет в больнице Суиндона, которая, конечно, в восемнадцатом веке не существовала. Значит, ее матери Джейн Брукс пришлось бы рожать дома. Древний дом в Эйвбери, в котором родилось столько младенцев, вполне мог бы добавить к этому списку еще одного. Итак, она отличалась от черноволосой красавицы и по рождению, и по воспитанию. У Сидонии не было гувернантки, она не брала уроков у наставника своего брата. Вместо этого были начальная и средняя школа и обычные уроки игры на фортепиано, когда ей исполнилось семь лет.
«Вот в этом могло быть сходство, - подумала Сидония. - Интересно, мой призрак умеет играть на клавикордах?»
Но она тут же забыла о знакомстве с призраком, вместо этого вспомнив миссис Мириам Дженнер, муж которой умер в японском лагере для военнопленных, так что после войны она была вынуждена продолжать давать уроки музыки. Она любила Сидонию как собственную дочь, и эта привязанность росла по мере того, как развивались способности ученицы. Именно с миссис Дженнер Сидония отправилась в Силбери-Эббас, где хранилась коллекция старинных инструментов, и там впервые увидела клавикорды.
- Можно мне поиграть вот на этом? - спросила она.
Владелец позволил, и с этого момента Сидония страстно полюбила инструмент.
- Это заставляет меня уверовать в переселение душ, - сказала как-то миссис Дженнер матери Сидонии. - Она появилась на свет одаренной - в этом я могу поклясться.
- Вы считаете, она должна продолжать учебу?
- Разумеется! Я попросила доктора Ральфа Гревилля послушать ее в Оксфорде. Это один из самых известных преподавателей музыки в стране. Я уверена, он возьмет ее в ученицы. - На лице миссис Дженнер появилось виноватое выражение. - Надеюсь, вы не возражаете?
Да, если бы родители возражали, это было бы хуже всего, вспомнила Сидония. Она начала брать частные уроки у доктора Гревилля по субботам, а в восемнадцать лет поступила в Королевский музыкальный колледж на трехгодичные курсы.
«Конечно, у девушки из восемнадцатого века все было по-другому, - думала Сидония. - Ей не потребовалось бы особого таланта, чтобы брать уроки дома у лучшего преподавателя».
Кроме того, и дальнейшая жизнь Сидонии ни в коей мере не походила на жизнь прекрасной незнакомки.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140