Все, кто мало-мальски был известен при дворе, утверждали, что мать короля выбрала ему невесту, пятнадцатилетнюю принцессу Брунсвикскую, которая вскоре должна была прибыть в Англию. Это известие ужаснуло Фокса, но, когда он по своему обыкновению тактично и ловко начал расспросы, оказалось, что подобный слух безоснователен. Однако казначей не мог успокоиться. Разговоры о браке короля возникали постоянно, следовательно, когда-то должны были превратиться в реальные дела.
Открыв глаза, Фокс подвинул к себе лист бумаги, размашисто написал вверху «План новой битвы» и продолжал:
«1. Завтра отправиться ко двору и окончательно выяснить, был ли тот слух истинным или ложным.
2. Написать в Редлинк: узнать, когда можно ждать выздоровления Сары.
3. При встрече с Е.В. поговорить о Саре и проследить за его словами и выражением лица.
4. Раз и навсегда прекратить происки леди Джордж».
Записав все, это, Фокс вновь прикрыл глаза. Несмотря ни на что, все в стране знали о его искусстве политика. И если семья Фокса получит пощечину в таком важном вопросе, как брак короля, то по крайней мере не от желания самого Фокса обратить дело в свою пользу.
Через двадцать два часа Фокс почувствовал, что план битвы не лишен успеха. Прежде всего, несмотря на его самые точные прогнозы, для слуха о выбранной невесте-немке не было никаких оснований, кроме неприятного убеждения, что принцесса Августа что-то замышляет. Во-вторых, в письме Кэролайн, которая оставалась в Редлинк-Хаусе, чтобы ухаживать за Сарой, Фокс просил указать точную дату, когда Сара сможет вернуться в Лондон. В том же письме Фокс запрещал пускать к пациентке лорда Джорджа и его жену - в крайнем случае, им можно было разрешить встретиться только в присутствии Кэролайн. И наконец, он решил сегодня же побывать в Салоне, намеренно упомянуть в беседе о Саре и внимательно проследить за реакцией его величества.
В действительности все оказалось гораздо проще: король сам первым упомянул о Саре, таким образом давая казначею идеальную возможность привести замысел в действие.
- Добрый вечер, мистер Фокс. Рад вас видеть. Я как раз собирался узнать насчет леди Сары. Как идет се выздоровление? - Таким открытым был первый шаг.
«Отлично, - подумал политик. - Вот тут-то ты и попался». Поклонившись, он ответил:
- Она поправляется, ваше величество, и будет в Лондоне через две недели.
Несмотря на рискованность предположения, оно дало ощутимые результаты: чистое лицо короля порозовело, а глаза засияли ярче.
- Какая чудесная новость! Я не могу дождаться, когда увижу ее.
- Будем надеяться, что леди Сару не будет мучить боль, когда она вновь начнет ходить.
Георг заметно вздрогнул.
- Я молюсь, чтобы у нее все было в порядке. Знаете, мистер Фокс, я все еще считаю, что напрасно не отправил Хокинса лечить ее. В ее страданиях можно винить только меня.
Фокс позволил себе слегка улыбнуться:
- Не сомневайтесь, ваше величество, ее лечат достаточно хорошо. Леди Кэролайн сообщает мне, что леди Сара быстро поправляется и становится еще прелестнее, чем прежде.
Король положительно сиял от счастья:
- Как я рад этому! Когда, вы говорите, она возвращается?
- Думаю, к концу месяца.
- Великолепно! - произнес король, а Фокс, которому было достоверно известно, в какой момент лучше всего завершить разговор, откланялся и отошел.
«Он влюблен - могу поклясться собственной головой!» - бормотал он. Теперь главное, чтобы Сара поправилась побыстрее и все завертелось бы прежде, чем Бьют и его царственная любовница успеют все погубить.
К счастью, бедной пациентке сопутствовала удача. Молодая крепкая кость быстро срослась, и уже 22 мая трехмесячное пребывание Сары Леннокс в Сомерсете наконец подошло к концу. Она уехала из Редлинк-Хауса вместе с леди Кэролайн: они направлялись в Холленд-Хаус, предвкушая новые развлечения.
Генри Фокс обстоятельно обдумал, как и когда он должен вновь ввести свою родственницу в свет, и наконец решил, что посещение театра будет наилучшей возможностью для нее показаться на публике. Удостоверившись, что в тот вечер король обязательно будет в театре, политик позаботился, чтобы Сара, наряженная в самое лучшее пышное новое платье, оказалась в ложе прямо напротив королевской.
Как было заведено, король появился в ложе только за минуту до того, как подняли занавес, и все присутствующие в знак уважения встали. Георг с улыбкой оглянулся и тут, к величайшему торжеству Фокса, заметил Сару и сделал движение, как будто собирался перепрыгнуть барьер. Было бы преуменьшением сказать, что король пожирал ее глазами. Он положительно не сводил с Сары глаз, в то время как Сара, прирожденная кокетка, бросала робкие взгляды из-под опущенных ресниц и присела в маленьком реверансе в знак признания за внимание короля. Как раз в этот момент погасли лампы, король сел на место, и все присутствующие последовали его примеру.
Генри Фокс впоследствии размышлял, обратил ли его величество хоть раз внимание на сцену. Со своего удобного места казначей видел, что Георг не сводил глаз с Сары на протяжении всего вечера, и как только та поднимала голову, то замечала устремленные на нее в полумраке зала яркие голубые глаза короля. Если та еще хоть немного сомневалась в любви короля, то теперь была вынуждена отбросить всякие сомнения. Они были как будто отделены от остальных, обожание короля казалось Саре почти материальным. Он ни на кого не смотрел, никого не видел, кроме нее, и не заботился о том, как он выглядит.
Если бы у нее нашлась свободная минута, Сара Леннокс мысленно пожалела бы актеров, ведущих отчаянную борьбу за внимание зрителей, несмотря на то, что все бинокли и лорнеты были обращены на короля и прекрасную девушку в ложе напротив, а вовсе не на сцену. Более того, время от времени в зале раздавались изумленные восклицания, когда кому-нибудь удавалось заметить, как улыбается своей возлюбленной король. Да, вечер был необыкновенным во всех отношениях, и Сара, сердце которой билось с каждой секундой все сильнее, чувствовала, что не в состоянии дождаться следующего воскресенья и приглашения в Салон, когда у нее вновь будет шанс поговорить с королем, отстранившись от всего остального мира.
Пьеса подошла к концу, и зрители вновь встали, когда король покидал ложу. Он с достоинством поклонился всем, кто составил ему компанию на сегодняшний вечер, и, к ликованию Фокса, отдельно поклонился Саре.
- Ну, Сэл, что я тебе говорил? - повторял казначей, пока семейство рассаживалось в карете.
Сара не ответила. Казначей заметил, что она даже не слушает его, слишком погруженная в собственные мысли, чтобы заметить что-либо в окружающем мире.
- Было бы неплохо, если бы Сэл стала невестой короля! - произнес казначей поздно ночью, задувая свечи в спальне Кэролайн.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140
Открыв глаза, Фокс подвинул к себе лист бумаги, размашисто написал вверху «План новой битвы» и продолжал:
«1. Завтра отправиться ко двору и окончательно выяснить, был ли тот слух истинным или ложным.
2. Написать в Редлинк: узнать, когда можно ждать выздоровления Сары.
3. При встрече с Е.В. поговорить о Саре и проследить за его словами и выражением лица.
4. Раз и навсегда прекратить происки леди Джордж».
Записав все, это, Фокс вновь прикрыл глаза. Несмотря ни на что, все в стране знали о его искусстве политика. И если семья Фокса получит пощечину в таком важном вопросе, как брак короля, то по крайней мере не от желания самого Фокса обратить дело в свою пользу.
Через двадцать два часа Фокс почувствовал, что план битвы не лишен успеха. Прежде всего, несмотря на его самые точные прогнозы, для слуха о выбранной невесте-немке не было никаких оснований, кроме неприятного убеждения, что принцесса Августа что-то замышляет. Во-вторых, в письме Кэролайн, которая оставалась в Редлинк-Хаусе, чтобы ухаживать за Сарой, Фокс просил указать точную дату, когда Сара сможет вернуться в Лондон. В том же письме Фокс запрещал пускать к пациентке лорда Джорджа и его жену - в крайнем случае, им можно было разрешить встретиться только в присутствии Кэролайн. И наконец, он решил сегодня же побывать в Салоне, намеренно упомянуть в беседе о Саре и внимательно проследить за реакцией его величества.
В действительности все оказалось гораздо проще: король сам первым упомянул о Саре, таким образом давая казначею идеальную возможность привести замысел в действие.
- Добрый вечер, мистер Фокс. Рад вас видеть. Я как раз собирался узнать насчет леди Сары. Как идет се выздоровление? - Таким открытым был первый шаг.
«Отлично, - подумал политик. - Вот тут-то ты и попался». Поклонившись, он ответил:
- Она поправляется, ваше величество, и будет в Лондоне через две недели.
Несмотря на рискованность предположения, оно дало ощутимые результаты: чистое лицо короля порозовело, а глаза засияли ярче.
- Какая чудесная новость! Я не могу дождаться, когда увижу ее.
- Будем надеяться, что леди Сару не будет мучить боль, когда она вновь начнет ходить.
Георг заметно вздрогнул.
- Я молюсь, чтобы у нее все было в порядке. Знаете, мистер Фокс, я все еще считаю, что напрасно не отправил Хокинса лечить ее. В ее страданиях можно винить только меня.
Фокс позволил себе слегка улыбнуться:
- Не сомневайтесь, ваше величество, ее лечат достаточно хорошо. Леди Кэролайн сообщает мне, что леди Сара быстро поправляется и становится еще прелестнее, чем прежде.
Король положительно сиял от счастья:
- Как я рад этому! Когда, вы говорите, она возвращается?
- Думаю, к концу месяца.
- Великолепно! - произнес король, а Фокс, которому было достоверно известно, в какой момент лучше всего завершить разговор, откланялся и отошел.
«Он влюблен - могу поклясться собственной головой!» - бормотал он. Теперь главное, чтобы Сара поправилась побыстрее и все завертелось бы прежде, чем Бьют и его царственная любовница успеют все погубить.
К счастью, бедной пациентке сопутствовала удача. Молодая крепкая кость быстро срослась, и уже 22 мая трехмесячное пребывание Сары Леннокс в Сомерсете наконец подошло к концу. Она уехала из Редлинк-Хауса вместе с леди Кэролайн: они направлялись в Холленд-Хаус, предвкушая новые развлечения.
Генри Фокс обстоятельно обдумал, как и когда он должен вновь ввести свою родственницу в свет, и наконец решил, что посещение театра будет наилучшей возможностью для нее показаться на публике. Удостоверившись, что в тот вечер король обязательно будет в театре, политик позаботился, чтобы Сара, наряженная в самое лучшее пышное новое платье, оказалась в ложе прямо напротив королевской.
Как было заведено, король появился в ложе только за минуту до того, как подняли занавес, и все присутствующие в знак уважения встали. Георг с улыбкой оглянулся и тут, к величайшему торжеству Фокса, заметил Сару и сделал движение, как будто собирался перепрыгнуть барьер. Было бы преуменьшением сказать, что король пожирал ее глазами. Он положительно не сводил с Сары глаз, в то время как Сара, прирожденная кокетка, бросала робкие взгляды из-под опущенных ресниц и присела в маленьком реверансе в знак признания за внимание короля. Как раз в этот момент погасли лампы, король сел на место, и все присутствующие последовали его примеру.
Генри Фокс впоследствии размышлял, обратил ли его величество хоть раз внимание на сцену. Со своего удобного места казначей видел, что Георг не сводил глаз с Сары на протяжении всего вечера, и как только та поднимала голову, то замечала устремленные на нее в полумраке зала яркие голубые глаза короля. Если та еще хоть немного сомневалась в любви короля, то теперь была вынуждена отбросить всякие сомнения. Они были как будто отделены от остальных, обожание короля казалось Саре почти материальным. Он ни на кого не смотрел, никого не видел, кроме нее, и не заботился о том, как он выглядит.
Если бы у нее нашлась свободная минута, Сара Леннокс мысленно пожалела бы актеров, ведущих отчаянную борьбу за внимание зрителей, несмотря на то, что все бинокли и лорнеты были обращены на короля и прекрасную девушку в ложе напротив, а вовсе не на сцену. Более того, время от времени в зале раздавались изумленные восклицания, когда кому-нибудь удавалось заметить, как улыбается своей возлюбленной король. Да, вечер был необыкновенным во всех отношениях, и Сара, сердце которой билось с каждой секундой все сильнее, чувствовала, что не в состоянии дождаться следующего воскресенья и приглашения в Салон, когда у нее вновь будет шанс поговорить с королем, отстранившись от всего остального мира.
Пьеса подошла к концу, и зрители вновь встали, когда король покидал ложу. Он с достоинством поклонился всем, кто составил ему компанию на сегодняшний вечер, и, к ликованию Фокса, отдельно поклонился Саре.
- Ну, Сэл, что я тебе говорил? - повторял казначей, пока семейство рассаживалось в карете.
Сара не ответила. Казначей заметил, что она даже не слушает его, слишком погруженная в собственные мысли, чтобы заметить что-либо в окружающем мире.
- Было бы неплохо, если бы Сэл стала невестой короля! - произнес казначей поздно ночью, задувая свечи в спальне Кэролайн.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140