Единственное, чего он сейчас желал, – это протянуть руку и дотронуться до стоящего перед ним прелестного создания, провести пальцами по ее нежной щеке, прикоснуться к векам, к вискам, к изящному маленькому уху.
– Должно быть, я был слеп, – сказал он. – Как я мог не видеть? Дженна, ты совершенство.
Снова та же странная улыбка.
– Скоро придут мой отец и Агнес. Хочешь остаться и поужинать с нами?
Бенджамин совершенно точно знал, что не хочет, что он не в силах делить с кем бы то ни было то обольстительное, волшебное существо, в которое вдруг превратилась Дженна; что в этот вечер они должны быть только вдвоем, только вдвоем, даже если потом им вновь придется смешаться с простыми смертными.
В глубине сознания Бенджамина вдруг мелькнуло опасение, что все это может быть колдовством, что овладевшее им головокружительное чувство – всего лишь иллюзия, но он сразу же его отбросил. Он был слишком счастлив, чтобы сомневаться, и, переплетя свои пальцы с тонкими, длинными, похожими на тычинки цветка пальцами Дженны, поднес ее руку к губам.
– Нет, я не хочу ужинать, – произнес он, удивляясь тому, как необычно звучит его голос. – Я хочу говорить с тобой, Дженна, с тобой одной. Я хочу быть с тобой наедине. У меня такое чувство, будто мы потеряли годы, а теперь должны их наверстать.
В первый раз она засмеялась:
– Но этот дом скоро наполнится людьми.
– Тогда пойдем ко мне. Сегодня вечером мы должны быть только вдвоем. Ты пойдешь со мной, Дженна?
Как будто она была знатной дамой, Дженна гордо и торжественно присела в реверансе.
– Тогда пойдем сейчас же, пока они не пришли. Ты оставишь им записку?
Глядя, как она пишет, Бенджамин мысленно восхищался ее разнообразными талантами. Он прочитал: «Агнес, меня позвал Бенджамин».
– Но Агнес не умеет читать.
– Отец прочтет ей.
Больше он ни о чем не спрашивал, и они вдвоем вышли в теплый апрельский вечер, мягкий и свежий после прошедшего дождя, наполненный безумными голосами птиц. Сейчас им не нужно было ни о чем говорить. Бенджамин подсадил девушку на свою старенькую кобылу, даже она в этих полупрозрачных нежных сумерках казалась помолодевшей и сильной, такой, как была когда-то. Они поехали вдвоем через лес, слушая негромкий топот ступающих по мягкому торфу лошадиных копыт.
Потом они очутились перед порозовевшим в лучах заходящего солнца домом Бенджамина и вошли в его гостеприимно раскрывшуюся дверь. Дженне пришлось наклонить голову, чтобы не зацепиться за косяк. Они стояли, молча глядя друг на друга, радуясь тому, что они наедине, и остро ощущая свою обособленность от остального мира.
– Как я мог быть таким дураком? – наконец сказал Бенджамин, но Дженна не ответила.
Они стояли, не касаясь друг друга, и только обменивались взглядами. И вдруг Бенджамин почувствовал, что все это когда-то уже происходило. Что когда-то – во сне или наяву – он уже стоял вот так, не сводя с Дженны глаз, чувствуя, что его тело и душа переполнены любовью.
Наконец он промолвил:
– Отныне мы не должны разлучаться – теперь, когда я, наконец, нашел тебя.
Все с той же прекрасной улыбкой Дженна ответила:
– Бенджамин, не надо бояться того, что произойдет между нами. Осуществление нашей любви – это часть того, что должно было свершиться.
Бенджамин не знал, как они оказались в его маленькой спальне наверху, он помнил лишь сияние ее тела, когда оно постепенно открывалось ему – высокие полные груди, изящный изгиб талии, водопад черных волос, от которых он не мог оторвать глаз. И только тогда они наконец поцеловались и, не размыкая губ, опустились на кровать.
Слова не были им нужны, соединяясь со своим любимым, Дженна с такой готовностью и радостью принесла себя ему в дар, с таким безграничным счастьем приняла в себя его плоть, с такой легкостью стала женщиной, что Бенджамину показалось, будто они всегда были любовниками.
Кульминация их страсти была прекрасна и совершенна. Дженне, до сих пор не верившей своему счастью, показалось, будто она вознеслась ввысь и облетела вокруг луны, так велико было ее блаженство. А Бенджамин впервые в жизни понял, что это такое – торжество любви, и какое это счастье – отдать любимой женщине часть себя, навеки подарить ей свое сердце.
– Дженна, – выдохнул он. – Дженна, я так люблю тебя.
И перед глазами девушки опять возникли неровные строки: «Душица, вербена и полей приведут любого мужчину, какого ты пожелаешь, к тебе в постель, – но жасмин оставит его там навеки…»
Глава двадцать четвертая
Возвращаясь вечером домой, Агнес решила зайти к мамаше Мауд, зная, что если весть о сегодняшнем отсутствии Дженны на работе, которое Агнес объяснила недомоганием, уже достигла ушей сплетницы, то не пройдет и часа, как новость эта станет всеобщим достоянием. И в этом случае будет очень трудно что-либо объяснить Даниэлю и усмирить его ярость.
Побаиваясь предстоящего разговора, девушка, тем не менее, свернула к домику мамаши Мауд и увидела, что его хозяйка стоит на крыльце и разговаривает с соседкой. Головы обеих кумушек оживленно покачивались.
Когда Агнес подошла поближе, они замолчали, и Мауд воскликнула:
– А, Агнес, моя дорогая! Как приятно тебя видеть. Не хочешь ли глотнуть немного эля, освежиться перед тем, как идти домой?
Несмотря на то, что ее сердце сжимала тревога, Агнес улыбнулась и ответила:
– Большое спасибо, матушка Мауд. Но кажется, я вам помешала?
– Нет-нет, мне пора идти, – возразила соеедка. – Муж должен вот-вот прийти домой. До завтра, матушка Мауд.
Она ушла, бросив на прощание многозначительный взгляд на Агнес, и вскоре девушка уже сидела в доме Мауд, со стаканом эля в одной руке и кексом в другой.
– Посиди, передохни, моя дорогая, – суетилась хозяйка, – и расскажи мне, как вы все поживаете – ты, твоя сестра, отец, и вообще, что нового во дворце.
– Ничего особенного, – пожала плечами Агнес, набивая рот кексом. – Сэр Томас вернулся и принимает гостей, леди Мэй, как всегда, озабочена тем, чтобы всех накормить, а главный повар и рад бы поспорить с ней, да не осмеливается. Ну, а у всех остальных сейчас работы больше, чем обычно.
Агнес преувеличенно беззаботно рассмеялась, чувствуя на себе сверлящий взгляд похожих на бусинки маленьких глазок сплетницы.
– А как молодой господин Том?
– Очень хорошо. Мне кажется, он пишет что-то новое.
– Сегодня мне рассказали о нем одну очень странную историю, – прищурившись, покачала голо вой матушка Мауд.
– Да? – удивилась Агнес, ожидавшая, что речь вот-вот зайдет о Дженне.
Неужели слух о ее отсутствии ускользнул от вездесущей сплетницы?
– Вчера утром он привез домой юную Дебору Вестон, после тою, как с ней произошел этот несчастный случай во дворце.
– Несчастный случай во дворце? – повторила недоумевающая Агнес.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136
– Должно быть, я был слеп, – сказал он. – Как я мог не видеть? Дженна, ты совершенство.
Снова та же странная улыбка.
– Скоро придут мой отец и Агнес. Хочешь остаться и поужинать с нами?
Бенджамин совершенно точно знал, что не хочет, что он не в силах делить с кем бы то ни было то обольстительное, волшебное существо, в которое вдруг превратилась Дженна; что в этот вечер они должны быть только вдвоем, только вдвоем, даже если потом им вновь придется смешаться с простыми смертными.
В глубине сознания Бенджамина вдруг мелькнуло опасение, что все это может быть колдовством, что овладевшее им головокружительное чувство – всего лишь иллюзия, но он сразу же его отбросил. Он был слишком счастлив, чтобы сомневаться, и, переплетя свои пальцы с тонкими, длинными, похожими на тычинки цветка пальцами Дженны, поднес ее руку к губам.
– Нет, я не хочу ужинать, – произнес он, удивляясь тому, как необычно звучит его голос. – Я хочу говорить с тобой, Дженна, с тобой одной. Я хочу быть с тобой наедине. У меня такое чувство, будто мы потеряли годы, а теперь должны их наверстать.
В первый раз она засмеялась:
– Но этот дом скоро наполнится людьми.
– Тогда пойдем ко мне. Сегодня вечером мы должны быть только вдвоем. Ты пойдешь со мной, Дженна?
Как будто она была знатной дамой, Дженна гордо и торжественно присела в реверансе.
– Тогда пойдем сейчас же, пока они не пришли. Ты оставишь им записку?
Глядя, как она пишет, Бенджамин мысленно восхищался ее разнообразными талантами. Он прочитал: «Агнес, меня позвал Бенджамин».
– Но Агнес не умеет читать.
– Отец прочтет ей.
Больше он ни о чем не спрашивал, и они вдвоем вышли в теплый апрельский вечер, мягкий и свежий после прошедшего дождя, наполненный безумными голосами птиц. Сейчас им не нужно было ни о чем говорить. Бенджамин подсадил девушку на свою старенькую кобылу, даже она в этих полупрозрачных нежных сумерках казалась помолодевшей и сильной, такой, как была когда-то. Они поехали вдвоем через лес, слушая негромкий топот ступающих по мягкому торфу лошадиных копыт.
Потом они очутились перед порозовевшим в лучах заходящего солнца домом Бенджамина и вошли в его гостеприимно раскрывшуюся дверь. Дженне пришлось наклонить голову, чтобы не зацепиться за косяк. Они стояли, молча глядя друг на друга, радуясь тому, что они наедине, и остро ощущая свою обособленность от остального мира.
– Как я мог быть таким дураком? – наконец сказал Бенджамин, но Дженна не ответила.
Они стояли, не касаясь друг друга, и только обменивались взглядами. И вдруг Бенджамин почувствовал, что все это когда-то уже происходило. Что когда-то – во сне или наяву – он уже стоял вот так, не сводя с Дженны глаз, чувствуя, что его тело и душа переполнены любовью.
Наконец он промолвил:
– Отныне мы не должны разлучаться – теперь, когда я, наконец, нашел тебя.
Все с той же прекрасной улыбкой Дженна ответила:
– Бенджамин, не надо бояться того, что произойдет между нами. Осуществление нашей любви – это часть того, что должно было свершиться.
Бенджамин не знал, как они оказались в его маленькой спальне наверху, он помнил лишь сияние ее тела, когда оно постепенно открывалось ему – высокие полные груди, изящный изгиб талии, водопад черных волос, от которых он не мог оторвать глаз. И только тогда они наконец поцеловались и, не размыкая губ, опустились на кровать.
Слова не были им нужны, соединяясь со своим любимым, Дженна с такой готовностью и радостью принесла себя ему в дар, с таким безграничным счастьем приняла в себя его плоть, с такой легкостью стала женщиной, что Бенджамину показалось, будто они всегда были любовниками.
Кульминация их страсти была прекрасна и совершенна. Дженне, до сих пор не верившей своему счастью, показалось, будто она вознеслась ввысь и облетела вокруг луны, так велико было ее блаженство. А Бенджамин впервые в жизни понял, что это такое – торжество любви, и какое это счастье – отдать любимой женщине часть себя, навеки подарить ей свое сердце.
– Дженна, – выдохнул он. – Дженна, я так люблю тебя.
И перед глазами девушки опять возникли неровные строки: «Душица, вербена и полей приведут любого мужчину, какого ты пожелаешь, к тебе в постель, – но жасмин оставит его там навеки…»
Глава двадцать четвертая
Возвращаясь вечером домой, Агнес решила зайти к мамаше Мауд, зная, что если весть о сегодняшнем отсутствии Дженны на работе, которое Агнес объяснила недомоганием, уже достигла ушей сплетницы, то не пройдет и часа, как новость эта станет всеобщим достоянием. И в этом случае будет очень трудно что-либо объяснить Даниэлю и усмирить его ярость.
Побаиваясь предстоящего разговора, девушка, тем не менее, свернула к домику мамаши Мауд и увидела, что его хозяйка стоит на крыльце и разговаривает с соседкой. Головы обеих кумушек оживленно покачивались.
Когда Агнес подошла поближе, они замолчали, и Мауд воскликнула:
– А, Агнес, моя дорогая! Как приятно тебя видеть. Не хочешь ли глотнуть немного эля, освежиться перед тем, как идти домой?
Несмотря на то, что ее сердце сжимала тревога, Агнес улыбнулась и ответила:
– Большое спасибо, матушка Мауд. Но кажется, я вам помешала?
– Нет-нет, мне пора идти, – возразила соеедка. – Муж должен вот-вот прийти домой. До завтра, матушка Мауд.
Она ушла, бросив на прощание многозначительный взгляд на Агнес, и вскоре девушка уже сидела в доме Мауд, со стаканом эля в одной руке и кексом в другой.
– Посиди, передохни, моя дорогая, – суетилась хозяйка, – и расскажи мне, как вы все поживаете – ты, твоя сестра, отец, и вообще, что нового во дворце.
– Ничего особенного, – пожала плечами Агнес, набивая рот кексом. – Сэр Томас вернулся и принимает гостей, леди Мэй, как всегда, озабочена тем, чтобы всех накормить, а главный повар и рад бы поспорить с ней, да не осмеливается. Ну, а у всех остальных сейчас работы больше, чем обычно.
Агнес преувеличенно беззаботно рассмеялась, чувствуя на себе сверлящий взгляд похожих на бусинки маленьких глазок сплетницы.
– А как молодой господин Том?
– Очень хорошо. Мне кажется, он пишет что-то новое.
– Сегодня мне рассказали о нем одну очень странную историю, – прищурившись, покачала голо вой матушка Мауд.
– Да? – удивилась Агнес, ожидавшая, что речь вот-вот зайдет о Дженне.
Неужели слух о ее отсутствии ускользнул от вездесущей сплетницы?
– Вчера утром он привез домой юную Дебору Вестон, после тою, как с ней произошел этот несчастный случай во дворце.
– Несчастный случай во дворце? – повторила недоумевающая Агнес.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136