— Вы готовы приступить к делу?
— Более чем готов. Вопрос в том, готовы ли вы, мадам?
Сердито засопев, Эва ткнула стволом в его затылок. В следующий миг она лежала навзничь и пыталась перевести дыхание, придавленная солидным весом герцога. Ее руки были прижаты к матрасу, на который тот молниеносным движением швырнул ее.
Она в изумлении посмотрела на него, сердце колотилось в груди. Он провел ее.
Только представьте!
Он улыбнулся, но его глаза не смеялись. Они блестели холодно, смертельно опасно… и отражали желание, которое она тоже ощущала — но отказывалась окончательно признаться себе в этом. Его губы приблизились, и она отвернулась, чтобы не чувствовать у себя на щеке неожиданного, соблазняющего шепота.
— Знаете, что говорят о женщинах, играющих с огнем? — проговорил он.
— Я не играю.
— Как жаль. А я играю.
— Это не игра, Блэкхит, — процедила она сквозь зубы, косясь на окно. Бежать. Она затрепетала, когда губы, такие теплые, такие требовательные, слегка коснулись щеки возле мочки уха, разжигая огонь страсти, угрожая вовсе лишить ее воли.
— Да нет же, игра… и я уверяю вас, моя дорогая, что победа в ней останется за мной. А поскольку исход неизбежен, то почему бы вам не расслабиться и не насладиться ею?
— Я не могу наслаждаться вниманием негодяя, который едва не разрушил мою жизнь. Почему вы просто не признаетесь, что подменили то снадобье, Блэкхит?
— Да с удовольствием. Видите ли, мой брат Эндрю немного… вспыльчив. Я не мог доверить ему такую ценность, как любовный эликсир… даже несмотря на то что именно он изобрел его. Я хотел провести его одного… А то, что и вы оказались одураченной, и то, что ваши, несомненно, изменнические планы провалились, стало не более чем приятной неожиданностью.
— Я американка, — прошипела Эва. — Хоть вы, надутые англичане, и можете считать мои намерения изменническими, однако мои соотечественники назвали бы их патриотическими.
— Дорогая девушка, когда вы, янки, наконец поймете, что Америка не страна, а несколько колоний?
Эву затрясло от злости. Но он давил на нее своим весом, распяв ее, беспомощную, на простынях, на матрасе. Она почувствовала, как он вынул из ее руки флакон и поставил его на тумбочку у кровати — чтобы до него нельзя было дотянуться, от греха подальше. Она не могла пошевелиться. Не могла даже дотянуться коленом до его паха, чтобы навсегда лишить его возможности произвести на свет шестого герцога. Он приподнялся, чтобы победно взглянуть на нее. Он смотрел на нее, как удав на кролика.
Ее груди заполыхали ответным огнем. Она почувствовала, как под нижней сорочкой, корсетом и платьем набухли и отвердели соски. Еще она ощутила через материю платья, как его напряженная плоть прижимается к низу ее живота.
«Думай, Эва… быстро!»
Пистолет.
Она попыталась поднять руку. Он предупредил ее движение.Крепкие пальцы нежно вернули руку на место, при этом большой палец, едва касаясь, ласкал нежную кожу на запястье, поглаживая, описывая небольшие круги, до тех пор, пока она не перестала вырываться.
Пальцы Эвы безвольно разжались. Пистолет выскользнул из ладони.
— Итак, мадам, — тихо проговорил герцог, поднеся ее руку к губам и целуя в ладонь. — Продолжим? Или отослать вас домой, как пай-девочку? Но тогда вы не узнаете, каково со мной в постели.
Эва отчаянно пыталась возродить в себе злость, которая защитила бы ее, — и обнаружила лишь полную беспомощность.
Паника.
Она посмотрела снизу вверх в эти черные-черные глаза. Говорят, что глаза — это зеркало души, но душа Блэкхита темнее самой темной ночи. Ей не удалось ничего прочесть в его взгляде. Ничего. А потом он прижал руку девушки к губам и мягко тронул ее кончиком языка.
Эва затаила дыхание. Ну и что осталось от ее решительности? Главное — чтобы он не догадался, как она возбуждена и как ненавидит свое тело за такое предательство.
Но герцог все понял. И победно улыбнулся: он и на этот раз выиграл… Он был хозяином положения. Она старалась сохранить над собой контроль, но оставила все попытки после того, как, облизнув кончики пальцев, он стал, едва касаясь, водить ими по гордому изгибу верхней губы Эвы, пока ее глаза не загорелись желанием.
Блэкхит опустил ресницы и, наклонившись, поцеловал ее.
Ей уже ничто не поможет. Девушка обвила руками его шею, ее губы раскрылись навстречу его настойчивому поцелую, признавая сладость поражения. И оно действительно было сладким. Она таяла в его руках, превращаясь в мягкий воск. Ее бедра приподнялись, а ноги раздвинулись в молчаливом приглашении. «Возьми меня».
Он оторвался от ее губ и принялся целовать шею. Его рука лежала у нее на груди, плавными округлыми движениями поглаживая ее. Большим пальцем он ласкал сосок через материю, которая не была для него преградой. Девушка почувствовала, как его пальцы скользнули под лиф, под нижнюю сорочку, высвобождая набухший сосок, чтобы ласкать и теребить его. Длинные, умелые пальцы, которые точно знают, что делают. О Боже, помоги ей! Ни один мужчина не должен так властвовать над ней! Страх перемешивался со страстью. Эва отстранилась, стараясь дышать ровно.
— Я передумала. Сейчас же дайте мне встать, Блэкхит, или пожалеете.
— Если я позволю вам встать, мы оба пожалеем об этом.
— Предупреждаю вас, Блэкхит.
— Конечно, предупреждаете, моя дорогая. — Однако он не обратил внимания на опасный прищур ее глаз. В ее взгляде плескались страх и отчаяние. Он был слишком занят тем, чтобы покорить ее.
— Блэкхит…
Он поднял голову и улыбнулся.
— Ну уж поскольку мы перешли к предупреждениям, то, думаю, пришло время и мне сделать свое.
— Что, — усмехнулась она, силясь вернуть хоть часть прежней бравады, — предложите держаться подальше от спальни большого страшного волка — герцога?
Он сжал губы.
— Если вы еще хоть раз дотронетесь до кого-нибудь из членов моей семьи, я найду вас… и уничтожу.
От этих слов по спине девушки пробежал мороз. Она смотрела на него, кровь стучала в ушах, когда она пыталась найти что сказать.
— Преклоняясь перед вашей изобретательностью, я презираю ничтожные методы, которыми вы воспользовались, чтобы похитить снадобье, — продолжал он. — Должно быть, вы много мните о себе. Чего стоит уловка со сломавшейся повозкой? Вы заставили моих братьев остановиться и помочь вам; и чем же отплатили им за доброту? Оглушили Чарлза и бросили его без сознания на дороге, как последний разбойник. Ведь вы могли убить его. — Черные глаза загорелись гневом. — Дай вам волю, и Эндрю мог бы погибнуть. Возможно, вы плохо меня знаете, но уверяю вас, я не церемонюсь ни с кем, кто угрожает или вредит моей семье. Эва схватила его руку и, сильно сжав ее, отпихнула от своей груди.
— Если у членов вашей семьи не хватает здравого смысла, чтобы не ездить по дорогам ночью, то они получают то, что заслуживают.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69