ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

От них он никакой поддержки не получил. Милюков считал, что очень скоро будет революция, а Чхеидзе ответил, что никакой революции не будет, и что царский режим не может быть изменен.
30 декабря 1916 г. Хатисов приехал в Тифлис. В тот же день он получил аудиенцию у великого князя. Хатисов спросил его, может ли он конфиденциально переговорить с ним. Николай Николаевич попросил его высказаться. Выслушав его, великий князь задал ему два вопроса: 1) не будет ли русский народ оскорблен в своих монархических чувствах? и 2) как отнесется к отречению царя армия?
Он попросил отложить свое решение на два дня. Хатисов, конечно, дал ему на это согласие. Он также сказал ему, что ген. Маниковский готов всячески помочь в этом деле с армией. В тот же самый день рано утром приехал в Тифлис вел. кн. Николай Михайлович (историк и масон), чтобы сообщить Николаю Николаевичу важную новость: 16 великих князей договорились о том, чтобы свести Николая II с его трона. Они обещали полную поддержку, считая (как и сам Николай Михайлович), что Николай II должен быть убран. Важно заметить, что разговор Ник. Мих. с Ник. Ник. был до разговора этого последнего с Хатисовым.
3 января 1917 г. Хатисов явился за ответом. Ник. Ник. сказал ему, что он решил уклониться от участия в заговоре. По мнению Хатисова, он совещался в эти дни с ген. Янушкевичем и со своей женой.
За три дня до революции, в феврале 1917 года, Хатисов, будучи в Тифлисе, узнал, что о его переговорах с великим князем стало известно при дворе. Говорили, что Николаю II доложил о них Климович, в это время директор Департамента полиции. Хатисов также узнал, что царь решил сместить наместника Кавказа и дать ему новый пост на Дальнем Востоке. (Этому помешала Февральская революция).
27 февраля Хатисов был вызван к Николаю Николаевичу, и великий князь сообщил ему новости из столицы, полученные им утром по прямому проводу. Командующий Кавказским фронтом попросил Хатисова объехать тифлисские казармы, вместе с ген. Болховитиным, и сообщить солдатам и офицерам, что он сам, Ник. Ник., сочувствует революции, а также пригласить к нему во дворец, в этот же вечер, лидеров грузинских социал-демократов и членов армянской партии Дашнакцутюн.
На приеме лидеров, которых привел Хатисов, вел. кн. повторил, что он всецело за революцию, и спросил грузинского лидера Жорданию, верит ли он ему? Жордания ответил ему: «Да, мы Вам верим».
Через несколько недель Николаю Николаевичу пришлось с большими предосторожностями выехать из Тифлиса. Его поезд отошел в 4 часа утра, с потушенными огнями. С этим же поездом выехали генералы Янушкевич и Вольский – обоих ненавидели в Тифлисе».
Будучи лично (через моего отца), знакома с Хатисовым, я спросила его в 1929 г., в Париже, где он жил, верно ли то, что написал о нем Смирнов. Он подтвердил мне, что все написанное верно.
* * *
От министров Временного правительства – его коллег – до простых людей, читающих газеты, шел вопрос: откуда он? кто он? И некоторое время на это не было ответа. Дилетант в политике, Михаил Иванович Терещенко не оставил после себя воспоминаний. Были интервью, одно или два. В рассыпавшихся в пыль старых газетах они не уцелели. С молодости, – Киев, Петербург, заграница, – он был окружен дымкой странных дружб: английский посол, Александр Блок, А.М. Ремизов, вел. кн. Николай Михайлович. В Петербурге он писал о балете и начал свое издательство «Сирии», где издавал Ремизова, стихи Блока, «Петербург» Андрея Белого. После 1917 г. он жил до конца своих дней в Лондоне, был человеком состоятельным и, видимо, не общался ни с кем из прежних «сослуживцев» и русских современников. Была ли у него в Лондоне семья, появлялся ли он в английских масонских ложах? Как будто бы нет. Во всяком случае, нет следов каких-либо его контактов с собственным прошлым.
Между тем, он прожил долгую жизнь, он умер 70-ти лет. Его бумаги неизвестно где. Но были ли они? Он уехал из России в чем был. И он, кажется, не любил писать – письма, дневник, или мемуары.
Но о нем есть несколько интересных свидетельств, не как о государственном деятеле, но как о человеке. Царский министр земледелия А. Наумов, либерал и масон, описал в своей книге «Из уцелевших воспоминаний», как однажды в Киеве киевский губернатор показал ему Терещенко, «скромно державшего себя молодого человека с бритым, довольно выразительным лицом американского типа, из выдающихся деятелей последнего времени».
Вел. кн. Ник. Мих. (Романов) в письме к своему парижскому другу Фредерику Массону называет его «мой сосед»: «Вижу его ежедневно… Мой друг… Знал его еще в Канн, мальчиком, видел, как он впервые вошел в казино Монте-Карло… В 9 часов утра мы с ним обсуждаем прошедший день». Фредерик Массон, в номере от 23 июня 1917 г. (правой) французской газеты «Ле Голуа», помещает статью, инспирированную вел. князем, о Терещенко (и Керенском). Статья не в меру лестная.
Вот запись в дневнике А. Блока от 7 ноября 1912 г.:
«Михаил Иванович Терещенко говорил о том, что он закрывает некоторые дверцы с тем, чтобы никогда не открывать, если отпереть – только одно остается: спиваться. Средство не отпирать (закрывать глаза) – много дела, не оставлять свободных минут в жизни, занять ее всю своими и чужими делами».
(Собр. соч., М.-Л., 1963, т. 7, с. 175).
Свидетельство В.Д. Набокова: «Французские и английские дипломаты относятся лучше к Терещенко, чем к Милюкову. Почему?» (Архив русской революции, кн. 1).
Свидетельство французского посла Нуланса: «Терещенко каждое утро собирал у себя послов Франции, Англии и Италии».
Военный министр Колчака А. Будберг – мемуарист, достойный доверия, отзывается о нем менее доброжелательно: «Терещенко рассылал нашим послам (за границей) самые успокоительные телеграммы, когда все трещало» (Архив русской революции, кн. 12, с. 252).
И.Г. Церетели говорит о нем в связи с заговорами против царя:
«(Вместе с Гучковым) он попал (в заговор) только благодаря своим личным связям с популярными членами Гос. Думы». (Интервью в «Новой жизни» от 20 июня 1917 г., в связи со Стокгольмской конференцией).
Церетели предпочитал ему Некрасова, может быть потому, что «после июля Терещенко стал саботировать дело демократии».
(Церетели. «Воспоминания», т. 1, с. 65 и сл.).
По словам Милюкова, «Терещенко и Некрасов попали в министры в силу своей близости к конспиративным кружкам» («Воспоминания», цит. выше).
После самоубийства ген. Крымова Терещенко дал об этом сообщение в газеты. Судя по некоторым кратким свидетельствам, он очень тяжело пережил эту смерть. В сентябре 1917 г. он дал интервью по этому поводу в «Русских ведомостях», где упомянул о заговорах 1916-1917 гг., в которых участвовал Крымов.
Наконец, 26 сентября / 9 октября французский, английский и итальянский послы были у Терещенко официально, и требовали восстановить боеспособность русской армии.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90