Смеркалось, близился любимый ею час, время, когда сумерки сгущались в абсолютную темноту, освещаемую лишь серебристой луной и холодными белыми звездами над Кейтнессом. Остановившись, она положила руки на бруствер. Ветерок донес запах роз и жимолости. Джиллиан сделала глубокий вдох, и до нее донесся какой-то другой запах. Она насторожилась, — это был терпкий и пряный запах, запах кожи, мыла и мужчины.
«Гримм!».
Джиллиан медленно повернулась. Да, это он: Гримм стоял за ее спиной, на крыше, в густой тени примыкающих стен, и смотрел на нее непроницаемым взглядом. Как он подошел? Она не слышала ни звука: ни шороха одежды, ни шарканья сапог о камни. Словно он был соткан из ночного воздуха и перенесен в этот укромный уголок ветром.
— Ты выйдешь замуж? — без всякого вступления задал он вопрос.
Джиллиан судорожно вздохнула. Кроме полоски лунного света, освещающей его проницательные глаза, остальные черты его лица скрывала тень. Как долго он стоит здесь? Было ли в конце вопроса недосказанное «за меня»?
— О чем ты спрашиваешь? — задыхаясь, произнесла она. Его ровный голос был ласков.
— Куин был бы тебе прекрасным мужем.
— Куин? — машинально переспросила Джиллиан.
— Да. Он такой же золотой, как ты, девочка. Добрый, мягкий и богатый. Его семья будет тебя лелеять.
— А как насчет твоей?
Невероятно — она осмелилась спросить его об этом!
— Насчет чего?
«Лелеяла бы меня твоя семья?»
— Какая она, твоя семья?
Его взгляд был ледяным.
— У меня нет семьи.
— Совсем? — нахмурилась Джиллиан. Конечно же, где-то у него есть какие-нибудь родственники.
— Ты ничего обо мне не знаешь, девочка, — тихо напомнил Гримм.
— Ну, поскольку ты все время суешь нос в мою жизнь, думаю, у меня есть право задать несколько вопросов.
Джиллиан пристально взглянула на него, но было слишком темно, чтобы можно было что-то рассмотреть. Как ему удается так сливаться с ночью?
— Я перестану совать свой нос. И нос я сую лишь тогда, когда ты, похоже, намереваешься попасть в беду.
— Я не все время попадаю в беду, Гримм.
— Ну, — отмахнулся он нетерпеливо, — и когда ты выйдешь за него замуж?
— За кого? — вскипела Джиллиан, нервно теребя складки платья. Луна спряталась за тучами, и Гримм сразу же пропал из виду.
Его жуткий бестелесный голос прозвучал с мягкой укоризной:
— Попытайся следить за разговором, девочка. За Куина.
— Древком Одина…
— Копьем, — поправил он с тенью удивления в голосе.
— Я не выйду замуж за Куина! — гневно заявила она в темный угол.
— А за Рэмси?
Тембр его голоса опасно понизился.
— Или он так хорошо целовался, что уже уговорил тебя?
Джиллиан сделала глубокий вдох, затем выдохнула и закрыла глаза, моля небо, чтобы оно ниспослало ей выдержку.
— Девочка, тебе придется обвенчаться с одним из них. Этого требует твой отец, — спокойно сказал Гримм.
Джиллиан открыла глаза. Хвала всем святым, облака снесло ветром, и можно было снова различить контуры его фигуры. В тени стен стоял человек из плоти и крови, а не какой-то мифический зверь.
— Ты один из тех, кого вызвал сюда мой отец, так что, полагаю, я могла бы выбрать и тебя, не так ли?
Гримм покачал головой, это движение смазал мрак.
— Не вздумай сделать этого, Джиллиан. Мне нечего предложить тебе, кроме адской жизни.
— Может, это ты так думаешь, но, может быть, ты не прав. Может, если бы ты прекратил себя жалеть, то увидел бы все в другом свете.
— Я себя не жалею…
— Ха! Да ты погряз в этом, Родерик. Улыбке лишь изредка удается украдкой проскользнуть на твое красивое лицо, и, как только ты ее там заметишь, то сразу же гонишь ее прочь. Знаешь, в чем твоя беда?
— Нет. Но у меня такое чувство, что ты мне сейчас скажешь это, птичка.
— Умный ход, Родерик. Ты хочешь, чтобы я почувствовала себя глупой настолько, чтобы закрыть рот? Ну так не выйдет, потому что я и так чувствую себя глупой в твоем присутствии, так почему бы мне не сделать еще какую-нибудь глупость? Я подозреваю, что твоя беда в том, что ты боишься.
Гримм прислонился к каменной стене — с видом человека, который никогда не обдумывал слово «страх» достаточно долго, чтобы оно вошло в его словарный запас.
— И знаешь, чего ты боишься? — храбро наседала на него Джиллиан.
— Учитывая то, что я не знаю, чего я все это время боюсь, боюсь, ты ставишь меня в несколько невыгодное положение, — насмешливо произнес он.
— Ты боишься, что в твоей душе может возникнуть чувство, — торжествующе объявила Джиллиан.
— О, нет, я не боюсь чувств, девушка, — возразил он голосом, источающим темное, плотское знание. — Просто все зависит от того, какое это чувство…..
Джиллиан вздрогнула.
— Не пытайся сменить тему…
— …и если это чувство бушует ниже пояса…
— …перескакивая на обсуждение своих развратных…
— …тогда оно меня абсолютно устраивает.
— …и порочных мужских потребностей.
— Порочных мужских потребностей? — повторил он, пытаясь сдержать смех, прорывавшийся сквозь сжатые зубы.
Джиллиан прикусила губу. Она всегда из-за его дурной привычки заговаривать ее болтала лишнее в его присутствии и постоянно теряла голову.
— Мы говорим о чувствах — тех, что в голове, — холодно напомнила она.
— И ты думаешь, что они исключают друг друга? — провоцировал ее Гримм.
«Неужели я так сказала?». Ради всех святых, этот человек превращал ее мозги в кисель!
— О чем ты говоришь?
— О чувствах и Чувстве, Джиллиан. Ты думаешь, что они исключают друг друга?
Джиллиан на мгновение задумалась над этим вопросом.
— У меня было немного опыта в этом, но я бы сказала, что их чаще испытывает мужчина, чем женщина, — в конце концов ответила она.
— Не каждый мужчина, Джиллиан.
Сделав паузу, он добавил ровным тоном:
— И именно такой опыт у тебя был?
— Что я хотела сказать? — раздраженно спросила она, словно не замечая его вопроса.
Гримм рассмеялся. О небо, он рассмеялся! И это был настоящий, раскрепощенный смех — низкий и звучный, густой и теплый. Джиллиан вздрогнула, потому что блеск белых зубов на затененном лице сделал его таким красивым, что ей захотелось расплакаться от несправедливости того, что он так скупо дарит ей такую красоту.
— А я-то надеялся, что ты вот-вот мне об этом скажешь, Джиллиан.
— Родерик, разговоры с тобой никогда не приводят туда, куда я хочу.
— По меньшей мере, ты никогда не скучаешь. А это что-то да значит.
Джиллиан с досадой вздохнула — он сказал правду. У нее поднималось настроение, появлялось приятное возбуждение, обострялось восприятие, но никогда, никогда она не скучала.
— Так что они взаимоисключающие для тебя? — рискнула она.
— Что? — мягко переспросил он.
— Эти чувства и Чувство.
Гримм принялся беспокойно ерошить себе волосы.
— Полагаю, я не встречал женщины, которая заставила бы меня ощущать те чувства вместе с этим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86
«Гримм!».
Джиллиан медленно повернулась. Да, это он: Гримм стоял за ее спиной, на крыше, в густой тени примыкающих стен, и смотрел на нее непроницаемым взглядом. Как он подошел? Она не слышала ни звука: ни шороха одежды, ни шарканья сапог о камни. Словно он был соткан из ночного воздуха и перенесен в этот укромный уголок ветром.
— Ты выйдешь замуж? — без всякого вступления задал он вопрос.
Джиллиан судорожно вздохнула. Кроме полоски лунного света, освещающей его проницательные глаза, остальные черты его лица скрывала тень. Как долго он стоит здесь? Было ли в конце вопроса недосказанное «за меня»?
— О чем ты спрашиваешь? — задыхаясь, произнесла она. Его ровный голос был ласков.
— Куин был бы тебе прекрасным мужем.
— Куин? — машинально переспросила Джиллиан.
— Да. Он такой же золотой, как ты, девочка. Добрый, мягкий и богатый. Его семья будет тебя лелеять.
— А как насчет твоей?
Невероятно — она осмелилась спросить его об этом!
— Насчет чего?
«Лелеяла бы меня твоя семья?»
— Какая она, твоя семья?
Его взгляд был ледяным.
— У меня нет семьи.
— Совсем? — нахмурилась Джиллиан. Конечно же, где-то у него есть какие-нибудь родственники.
— Ты ничего обо мне не знаешь, девочка, — тихо напомнил Гримм.
— Ну, поскольку ты все время суешь нос в мою жизнь, думаю, у меня есть право задать несколько вопросов.
Джиллиан пристально взглянула на него, но было слишком темно, чтобы можно было что-то рассмотреть. Как ему удается так сливаться с ночью?
— Я перестану совать свой нос. И нос я сую лишь тогда, когда ты, похоже, намереваешься попасть в беду.
— Я не все время попадаю в беду, Гримм.
— Ну, — отмахнулся он нетерпеливо, — и когда ты выйдешь за него замуж?
— За кого? — вскипела Джиллиан, нервно теребя складки платья. Луна спряталась за тучами, и Гримм сразу же пропал из виду.
Его жуткий бестелесный голос прозвучал с мягкой укоризной:
— Попытайся следить за разговором, девочка. За Куина.
— Древком Одина…
— Копьем, — поправил он с тенью удивления в голосе.
— Я не выйду замуж за Куина! — гневно заявила она в темный угол.
— А за Рэмси?
Тембр его голоса опасно понизился.
— Или он так хорошо целовался, что уже уговорил тебя?
Джиллиан сделала глубокий вдох, затем выдохнула и закрыла глаза, моля небо, чтобы оно ниспослало ей выдержку.
— Девочка, тебе придется обвенчаться с одним из них. Этого требует твой отец, — спокойно сказал Гримм.
Джиллиан открыла глаза. Хвала всем святым, облака снесло ветром, и можно было снова различить контуры его фигуры. В тени стен стоял человек из плоти и крови, а не какой-то мифический зверь.
— Ты один из тех, кого вызвал сюда мой отец, так что, полагаю, я могла бы выбрать и тебя, не так ли?
Гримм покачал головой, это движение смазал мрак.
— Не вздумай сделать этого, Джиллиан. Мне нечего предложить тебе, кроме адской жизни.
— Может, это ты так думаешь, но, может быть, ты не прав. Может, если бы ты прекратил себя жалеть, то увидел бы все в другом свете.
— Я себя не жалею…
— Ха! Да ты погряз в этом, Родерик. Улыбке лишь изредка удается украдкой проскользнуть на твое красивое лицо, и, как только ты ее там заметишь, то сразу же гонишь ее прочь. Знаешь, в чем твоя беда?
— Нет. Но у меня такое чувство, что ты мне сейчас скажешь это, птичка.
— Умный ход, Родерик. Ты хочешь, чтобы я почувствовала себя глупой настолько, чтобы закрыть рот? Ну так не выйдет, потому что я и так чувствую себя глупой в твоем присутствии, так почему бы мне не сделать еще какую-нибудь глупость? Я подозреваю, что твоя беда в том, что ты боишься.
Гримм прислонился к каменной стене — с видом человека, который никогда не обдумывал слово «страх» достаточно долго, чтобы оно вошло в его словарный запас.
— И знаешь, чего ты боишься? — храбро наседала на него Джиллиан.
— Учитывая то, что я не знаю, чего я все это время боюсь, боюсь, ты ставишь меня в несколько невыгодное положение, — насмешливо произнес он.
— Ты боишься, что в твоей душе может возникнуть чувство, — торжествующе объявила Джиллиан.
— О, нет, я не боюсь чувств, девушка, — возразил он голосом, источающим темное, плотское знание. — Просто все зависит от того, какое это чувство…..
Джиллиан вздрогнула.
— Не пытайся сменить тему…
— …и если это чувство бушует ниже пояса…
— …перескакивая на обсуждение своих развратных…
— …тогда оно меня абсолютно устраивает.
— …и порочных мужских потребностей.
— Порочных мужских потребностей? — повторил он, пытаясь сдержать смех, прорывавшийся сквозь сжатые зубы.
Джиллиан прикусила губу. Она всегда из-за его дурной привычки заговаривать ее болтала лишнее в его присутствии и постоянно теряла голову.
— Мы говорим о чувствах — тех, что в голове, — холодно напомнила она.
— И ты думаешь, что они исключают друг друга? — провоцировал ее Гримм.
«Неужели я так сказала?». Ради всех святых, этот человек превращал ее мозги в кисель!
— О чем ты говоришь?
— О чувствах и Чувстве, Джиллиан. Ты думаешь, что они исключают друг друга?
Джиллиан на мгновение задумалась над этим вопросом.
— У меня было немного опыта в этом, но я бы сказала, что их чаще испытывает мужчина, чем женщина, — в конце концов ответила она.
— Не каждый мужчина, Джиллиан.
Сделав паузу, он добавил ровным тоном:
— И именно такой опыт у тебя был?
— Что я хотела сказать? — раздраженно спросила она, словно не замечая его вопроса.
Гримм рассмеялся. О небо, он рассмеялся! И это был настоящий, раскрепощенный смех — низкий и звучный, густой и теплый. Джиллиан вздрогнула, потому что блеск белых зубов на затененном лице сделал его таким красивым, что ей захотелось расплакаться от несправедливости того, что он так скупо дарит ей такую красоту.
— А я-то надеялся, что ты вот-вот мне об этом скажешь, Джиллиан.
— Родерик, разговоры с тобой никогда не приводят туда, куда я хочу.
— По меньшей мере, ты никогда не скучаешь. А это что-то да значит.
Джиллиан с досадой вздохнула — он сказал правду. У нее поднималось настроение, появлялось приятное возбуждение, обострялось восприятие, но никогда, никогда она не скучала.
— Так что они взаимоисключающие для тебя? — рискнула она.
— Что? — мягко переспросил он.
— Эти чувства и Чувство.
Гримм принялся беспокойно ерошить себе волосы.
— Полагаю, я не встречал женщины, которая заставила бы меня ощущать те чувства вместе с этим.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86