Поцелуи становились все горячее. Уилс и Челси не могли оторваться друг от друга, разомкнуть объятия; кольцо рук сжималось все теснее, пока оба не забыли о всякой сдержанности, и Челси предложила подняться к ней.
Крепко держа Уилса за руку, она повела его по задней лестнице и коридору мимо спальни матери. Когда они наконец оказались в комнате Челси, девушка первым делом заперла дверь. Схватив ее в объятия, Уилс прошептал:
– Ты уверена, что хочешь этого, Челси?
– Да, Уилс, да, больше всего на свете, – ответила она, расстегивая его рубашку длинными гибкими пальцами.
Когда вся одежда лежала на полу у их ног, оба постояли несколько секунд, не прикасаясь друг к другу, словно завороженные открывшейся красотой.
Челси была потрясена. Она никогда еще не видела обнаженного мужчину и, уж конечно, в жизни не видела мужчину в столь возбужденном состоянии.
– Ты прекрасна, Челси, – вздохнул Уилс, – еще прекраснее, чем в моих снах.
Челси откинула покрывало; они легли на белоснежные простыни. Уилс осторожно провел кончиком пальцев от ложбинки на шее, до груди, обвел розовые, задорно торчащие соски; рука скользнула вниз, к золотистому треугольнику волос, и Челси еле слышно сказала:
– Уилс, я еще никогда… Ты должен мне помочь.
– О Господи, Челси, кажется, мой сон сбывается, – прошептал он.
Они любили друг друга, медленно, нежно, и хотя при первом резком толчке Уилса Челси охнула от боли, вскоре оба забылись в порыве страсти, унесшей их в сумасшедшем полете на вершину блаженства.
По-прежнему не размыкая объятий, Уилс тихо сказал:
– Я люблю тебя, Челси. Всегда любил. Пообещай, что мы никогда не расстанемся.
– Я тоже тебя люблю.
– Выйдешь за меня в следующем году, когда закончу университет?
– О да, Уилс, я хочу, чтобы мы всегда были вместе. У меня никогда никого не будет, кроме тебя, – почти всхлипнула от радости Челси.
– Тебе не жаль будет оставить семью и все, что у тебя здесь есть и жить со мной в Англии? Мне нельзя уезжать оттуда, я единственный сын в семье.
– О Господи, Уилс, нет на земле того места, где я хотела бы жить без тебя. Я всегда любила твою семью и буду счастлива разделить с тобой жизнь.
Только в шесть утра Уилс наконец возвратился к себе.
– Я знаю, сейчас эра сексуальной революции и все такое, но не хочу неприятностей с твоей семьей, дорогая, – сказал он на прощанье. – Наверное, нужно держать нашу связь в тайне до тех пор, пока я не сделаю официального предложения.
– Не хочу, чтобы кто-то знал… Даже Маргарет. Обещаешь Уилс?
– Это только наш секрет, – прошептал он.
Челси встала и проводила его до двери. Долгое сладкое мгновение они стояли на пороге спальни, тесно прижавшись друг к другу, словно боясь лишиться вновь обретенного счастья. Челси, никогда не знавшая ни любви, ни нежного прикосновения мужчины, была потрясена восторгом и наслаждением, испытанными в объятиях Уилса.
Исполненная новой, неизведанной доселе мудрости, она поняла, что все это время ее чувства спали и были разбужены только блаженством, которое можно найти лишь в любви другого человека.
Когда они наконец поцеловались в последний раз и Уилс нехотя отстранился от нее, Челси ощутила невыносимую муку от разлуки с любимым. Глядя вслед идущему по коридору Уилсу, Челси с какой-то особенной остротой поняла: жизнь необратимо изменилась и теперь уже никогда не будет такой, как прежде.
ГЛАВА 45
После злосчастного разговора с Сэнди Шапиро, Хилда так и не смогла уснуть. Все демоны, встреченные в жизни, теперь вернулись, чтобы изводить ее. Хилда в тревоге металась по кровати. Худшей ночи ей еще не приходилось переживать. Как могла она быть такой дурой?!
Она встала, как только первые лучи солнца едва пробились на горизонте. Во время схватки с Серджио самым главным для нее было спасти себя. Но именно теперь ее жизнь и цента не стоила! Если этот дневник попадет в прессу, множество людей пожалеют о том, что Серджио не сумел ее прикончить.
Быстро одевшись, Хилда выписалась из отеля и поехала домой в такси. Если муж настолько глуп, что вздумает вернуться, она встретит его на пороге. Однако, едва очутившись дома, Хилда помчалась наверх, вынула из ящика с бельем маленький револьвер и спрятала в сумочку. Если Серджио и в самом деле появится, придется пригрозить ему, коли не захочет слушать разумных доводов.
«Какая ирония». – Подумала Хилда.
Она купила револьвер на всякий случай, когда жила одна, но, выйдя замуж, естественно посчитала, что здоровый сильный мужчина всегда сможет защитить ее и оружие больше не понадобится.
И что теперь? Как избавиться от этого человека, угрожавшего не только Хилде, но и множеству людей, чьи имена упомянуты в дневнике?
Хилда подняла трубку и позвонила Сэнди, чтобы сообщить где находится:
– Сэнди, я решила вернуться домой. Если Серджио взбредет в голову показаться, я желаю встретить его… на пороге.
– Оставайся там, я сейчас буду. Я хорошенько все обдумал и хочу поговорить с тобой. Полиция уже предупреждена, но машины нигде нет. Думаю, он зарылся в нору, ждет, пока все уляжется.
– Должно быть, читает дневник.
– Не обязательно. Свари кофе, я еду. Домоправительница Хилды появилась как раз перед приездом Сэнди и уже возилась на кухне. Сэнди и Хилда уселись в солярии, захватив с собой кофейник и чашки.
– Прошлой ночью он запугал тебя до смерти. С чего это такая перемена? – спросил Сэнди.
Хотя адвокат почти не спал, он выглядел свежим и отдохнувшим. Хилда решила, что он, должно быть, из тех людей, которых нервотрепка только подстегивает.
– Лежа в постели, я вспоминала все, что записывала в чертовой книжке. Знаешь, некоторые записи относятся еще к тому времени, когда мой отец был главой «Джимини стьюдиос». После его смерти я просмотрела все бумаги в надежде, что они пригодятся историкам кино, но обнародовать их было невозможно – слишком многие упомянутые там люди до сих пор живы.
– Ты и это записала? – удивился Сэнди.
– Да, все было чертовски занимательно. Как только я начала писать, не могла удержаться, чтобы не включить несколько историй, которые он рассказал, когда я начала заниматься бизнесом. Он считал, я должна знать все, что известно ему. Отец не выносил Гордона Бейкера. Представляешь, даже заплатил, чтобы получить сведения о его сексуальных извращениях, и не предал гласности только потому, что не пожелал разрушать жизнь и карьеру многих детей-кинозвезд.
– Вроде Банни Томас?
– Да, той пришлось хуже всех, потому что у нее самая успешная карьера. Отец мог уничтожить ублюдка, но не решился. Это одна из причин, по которой я стала агентом Банни. Мне ее жаль.
Сэнди поднес к губам чашку и, сузив глаза, уставился на Хилду.
– Ты лгала мне, детка! Говорила, что взяла ее, потому что якобы в ней «бездна неиспользованных возможностей», это твои точные слова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111