– Или на вора, приговоренного к Каменному поцелую, – добавил из своего угла Янош.
– На уголовника, – застонал я. – На нечестивца.
– Ну, господин мой, вы чересчур категоричны. Вы можете сойти и за человека, который дал обет безбрачия.
– Точно, – сказал Янош. – Может быть, даже на кастрата.
– Полагаю, – сказал я, – мне надо пройти в соседнюю комнату, к Кассини, и попросить его изготовить небольшое заклинание для моей лысины.
– А вот мне уже ничего не поможет, – сказал Инз похлопав себя по сияющей, лишенной растительности макушке. – Только берегитесь, как бы заклинание не оказалось слишком сильным и у вас там не появилась бы взамен волос целая меховая шапка.
– А я начинаю склоняться к мысли, – сказал я, – что лучше уж быть сброшенным со скалы, чем слушать вас двоих. Янош, ведь это твоя идея. Ты должен угостить меня бренди.
Я поднялся и прихватил свой новый меч или скорее все-таки саблю. Я все приспосабливался к ее весу, она была чуть тяжелее рапиры или коротких сабель, которые я носил в Ориссе. Инз аккуратно собрал тряпки, которые он разложил вокруг моего стула, прежде чем начать бритье. И вытряхнул их в кожаную сумку.
– Ты считаешь, что ни один локон не должен упасть на ковер? – серьезно спросил Янош.
– Да, капитан. С тех самых пор, как я был приставлен к нему гувернером, а он еще был орущим младенцем. Я всегда был осторожен, постригая его, обрезая ему ногти или пушок, который он называл бородой, осторожен даже с его блевотиной. Хотя бывали времена, когда мне хотелось передать какую-нибудь частичку моего хозяина колдунье, будучи уверенным, что в заклятии, которая она наложит на эту частичку, будет польза для господина Антеро.
– Правильно, – по-прежнему серьезно сказал Янош. – Только не выбрасывай волосы в туалет. Отнеси их в какую-нибудь большую сточную канаву, где вода течет постоянно.
Инз перестал улыбаться и стал столь же серьезен, как и Янош.
– Сделаю, как скажете, – сказал он. – Но даже без ваших советов я понимаю и чувствую, что в этом каменном городе нас за каждым углом поджидает опасность.
Мы все переглянулись. Инз тяжело вздохнул.
– Здесь так плохо, – сказал он, – что я жду не дождусь, когда мы окажемся в море, где мне, наверное, придется придерживать голову господина Амальрика над бортом, когда ему станет плохо, и предупреждать его, чтобы он не блевал против ветра – это дурной знак. Хорошо еще, что у меня луженый желудок. – Он поднял сумку и удалился.
– Насколько я знаю, – сказал я, – этот болтун Инз никогда в жизни не ступал на борт судна, разве что в пруду плавал на лодке.
Янош улыбнулся:
– Он мне напоминает мою няньку. Та тоже постоянно ворчала, хныкала, жаловалась, но всегда…
На улице раздался вопль. Янош и я выскочили в коридор. Янош уже сжимал в руке саблю, я вытащил свою. Мы с грохотом сбежали по лестнице во двор. Двое часовых у ворот, с оружием наготове, вглядывались в темноту. Остальные наши солдаты выскакивали из своих комнат, застегивая ремни.
– Инз! – воскликнул один из солдат, указывая на улицу. – Он только что прошел…
Остальное я не дослушал, и мы бросились вдогонку. Янош успел на бегу выхватить из держателя один из факелов. В конце улицы я разглядел трех дерущихся мужчин. Мы закричали и устремились к ним. Один из троих отскочил и метнулся в темноту. Другой задержался, и я успел увидеть, как он ударил третьего в грудь и тот стал оседать. На мостовой осталось только скрюченное тело.
Это был Инз. Мы перевернули его. Ему нанесли два удара – один в руку, разрезав ее до кости, а другой глубоко пронзил грудь. Но он еще был жив.
– Кассини сюда, – приказал я. Янош громко крикнул, чтобы сюда скорее шел воскреситель с его целебными травами. Кто-то побежал за ним.
Инз открыл глаза, узнал меня.
– Я… я не отдал им. Они не смогли… – выдохнул он. – Они хотели…
– Молчи, – рядом со мной на колени опустился Янош. Он поднял маленькую кожаную сумку с моими состриженными волосами. У меня внутри все сжалось. Вот в чем дело. Негодяи решили, что этот маленький, хорошо одетый человек несет в сумке деньги.
– Они сказали… они хотели что-нибудь принадлежащее вам… хозяин… и что они… заплатят за это. А если нет… – Инз глотнул воздуха, воздуха, который не мог уже удержаться в его продырявленных легких.
– Держись, – сказал я. – Кассини поможет. У него есть лекарства и заклинания. С тобой все будет хорошо.
Инз покачал головой.
– Нет, – прошептал он. – Одна просьба, хозяин. Одна последняя просьба. – Я понял, что он умирает. – Дайте мне волю, – смог он выговорить. – Дайте мне умереть свободным человеком.
Дело было не в этой просьбе. Дело было в том, что по моей вине он умирал здесь, на этой грязной мостовой в этом проклятом городе. И все, что я мог для него сделать, – это лишь выполнить его просьбу. Я пытался отыскать нужные слова, но до этого мне еще ни разу не приходилось освобождать раба. И тут заговорил Янош.
– Повторяй за мной, – приказал он. Я стал повторять.
– Я, господин Амальрик Антеро из Ориссы, сим объявляю раба Инза, Инза из… из…
– Из Мангифера, – донесся шепот.
– Из Мангифера свободным человеком. Не принадлежит он теперь к числу рабов и тем самым получает свои права и обязанности. Он имеет право на собственность, на жену, на детей, которые тоже отныне свободны. Имеет право жить своей жизнью и умереть своей смертью. Я, господин Амальрик Антеро, объявляю добровольно и открыто здесь, пред ликом всех богов, что отныне и навеки не предъявлю прав на этого человека, его детей, его семью, его душу.
Я повторил за ним слово в слово.
Губы Инза раздвинулись. То ли он хотел поблагодарить, то ли улыбнуться. И тут что-то изменилось в его взгляде, смотрящем теперь сквозь меня, за меня, в ничто. И тело его внезапно потяжелело.
За накатившими слезами я уже не мог разглядеть его лица. Кто-то поднял тело. Янош помог мне встать. И тут я вспомнил – набрав пригоршню пыли с мостовой, посыпал ею тело Инза. Вот теперь его призрак не будет бродить по земле. А я поклялся, что все сделаю, чтобы отыскать его убийцу, и тогда благословит Инза Темный искатель. Но сейчас я даже злости не чувствовал. А лишь великую печаль да великий стыд за то, что за столько лет я так и не удосужился спросить у верного слуги и преданного друга, откуда же он родом.
Янош обнял меня за плечи.
– Скорбеть будем позже, – решительно сказал он. – А сегодня мы отплываем.
Собирались мы торопливо. Я никак не мог привыкнуть к тому, что впервые за столько лет мне никто не подсказывает, где лежит щетка, какой плащ как надеть и так далее. И я еще раз выбранил себя за эгоизм. Ведь только что умер человек, а я думаю о том, как правильно упаковать мои кремы да в какую коробку их положить. Сержант Мэйн выделил мне солдата в помощь, но толку него было не много.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151