Оно лишь год назад сошло со стапелей и являло собой прекрасный образец искусства даранских механиков и корабелов. У судна длиной более двухсот футов и шириной около сорока было три палубы с пассажирскими каютами, поднятые над главной палубой, где располагались грузовые отсеки и стойла для животных. Навигационная рубка находилась в небольшом куполе на носу. Все палубные надстройки были отделаны тиковым деревом с бесчисленными резными изображениями богов, людей и демонов, раскрашенными в самые разнообразные цвета.
Но самым поразительным был метод его передвижения. На корме находились два маховика, похожие на те, которые используются для вращения мельничного колеса, но гораздо больше и тяжелее, хотя поблизости не было никаких тягловых животных – здесь работало могучее волшебство. Группа сильнейших никейских магов потратила годы на изобретение заклятья, позволявшее маховикам не только сохранять в себе огромную энергию, высвобождая ее порциями для движения корабля, но и поддерживать эту энергию в течение нескольких недель. Я восхищался и снова думал о косности армейских чиновников, считающих магию второстепенным орудием.
Остальная часть механизма была более прозаична, но не менее удивительна для меня. Маховики вращали два колеса, соединенные ременным приводом с другим, более крупным колесом, выпиравшим из кормы судна на уровне ватерлинии и снабженным гребными лопастями. Оно толкало корабль вперед и поворачивалось на длинных тросах, соединенных с рулями управления. Команды рулевым подавались голосом из навигационной рубки, а в случае шторма – шифрованной азбукой по сигнальному шнуру.
Корабельный казначей стоял на пристани, и я договорился о погрузке своих лошадей, отдав полдюжины из немногих оставшихся у меня серебряных монет, чтобы конюхи как следует позаботились о Лукане и Кролике. Потом мне вручили латунный жетон с номером моей каюты. Я распрощался с сопровождающим из лицея и поднялся на борт.
Каюта была опрятной, но маленькой, и располагалась на самой нижней палубе. Тем не менее, она обошлась недешево, в гораздо бо льшую сумму, чем мое будущее месячное жалованье. Поскольку все мои пожитки умещались в одной седельной скатке и четырех кожаных сумках, места было более чем достаточно.
Я вернулся на палубу и стал ждать отплытия. Неподалеку от причалов была устроена открытая купальня – длинные мостки спускались прямо в мутно-коричневую воду, и люди толпились на них. Некоторые вели себя очень целомудренно – я видел целую семью, члены которой с головы до ног были облачены в белые балахоны. Они пытались вымыться и одновременно сохранить благопристойный вид. Другие щеголяли в небрежно повязанных на чреслах набедренных повязках, но в основном люди купались в том виде, в каком они пришли в мир.
В толпе были бедные и богатые, купцы и воры. Я вспомнил старую пословицу о том, что в голом виде все равны. Глядя на некоторых купальщиков, трудно было не признать, что первые люди, сделавшие одежды из листьев и травы, оказали своим потомкам добрую услугу.
Впрочем, были и исключения. Я заметил юную девушку, совершенно обнаженную, если не считать тонкой серебряной цепочки вокруг талии, с улыбкой смотревшую на меня. Я подмигнул ей, она поманила меня к себе. Я со вздохом развел руками, как раз в тот момент, когда раздался гудок. Причальные трапы втянулись на борт, и мы медленно отошли от берега.
«Таулер» оказался достоин своей горделивой внешности: мы помчались к Югу с такой скоростью, словно демоны гнались за нами. Первые несколько дней тянулись дольше всего. Судно осторожно лавировало, проходя по огромной дельте, впадавшей в море сотнями крупных и мелких устьев. На реке попадались острова, едва умещавшие на себе несколько чахлых кустиков; другие казались мне размером с провинцию Симабу. Все крупные острова были густо заселены, и я с содроганием подумал о том, где могут укрыться их обитатели в случае наводнения. Ответ на этот вопрос был настолько очевидным, что я решил размышлять о чем-нибудь более веселом.
Выйдя из дельты, мы смогли двигаться быстрее. Коричневые воды великой реки, впадающей в море, простирались от горизонта до горизонта. Вокруг было много других судов, от маленьких яликов и рыбачьих баркасов до ветхих барж, служивших домом для целых семейных кланов. Попадались также торговые корабли и пакетботы вроде «Таулера», обменивавшиеся с нами приветственными гудками.
Я спускался в свою каюту только для сна. Все остальное время я находился на палубе, восхищаясь огромной и прекрасной страной Нумантией, которой я поклялся служить.
Пассажиры, путешествовавшие вместе со мной, принадлежали в основном к обеспеченному классу, поэтому я держался особняком. Несколько раз мужчины предлагали угостить меня выпивкой, на что я соглашался с радостью, так как заключил тайную договоренность с барменом: что бы я ни заказывал, мне будут подавать бокал кипяченой воды с кубиками льда и дольками лимона. С виду этот напиток весьма напоминал какой-нибудь смертоносный коктейль из очищенного алкоголя.
Я не пытался заводить друзей – меня значительно больше интересовали окрестности, чем праздные разговоры, – поэтому обычно завтракал рано и в одиночестве. Кроме того, я много читал. Незадолго до отъезда я купил книги по истории Юрея, Спорных Земель, и даже одну тонкую брошюру о 17-м Уланском полке. Не то, чтобы мне нравилось чтение, но все же оно было менее тягостным, чем перспектива предстать полным невеждой по прибытии в Ренан.
Помню, как прохаживаясь по прогулочной палубе, я заметил чародея, забавлявшего молодую семью. Он был одним из артистов, нанятых владельцами корабля вместе с менестрелями, музыкантами и мимами для развлечения пассажиров.
Несмотря на опрятную одежду, вид этих людей не свидетельствовал о большом достатке. Я предположил, что они либо берегут деньги для праздника, либо едут за деньги какого-то богатого родственника. Их было четверо: двое мальчиков в возрасте трех – пяти лет, отец примерно моего возраста и мать, чья очередная беременность была уже заметна для окружающих.
Чародей оказался довольно одаренным – полный дружелюбный мужчина, болтавший без умолку, пока его ловкие руки творили чудеса. Он взял у одного из ребят маленького игрушечного тигра и последовательно превратил его в мяукающую кошку, лающую собаку, брыкающуюся зебру и, наконец, в настоящего тигра, разинувшего клыкастую пасть. Прежде чем дети успели испугаться, тигр жалобно замяукал и уменьшился в размерах. Ребята залились смехом, и волшебник протянул игрушку обратно. Отец повернулся, увидел меня и почтительно наклонил голову, здороваясь с молодым офицером.
Я смущенно ответил на его приветствие и пошел дальше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160
Но самым поразительным был метод его передвижения. На корме находились два маховика, похожие на те, которые используются для вращения мельничного колеса, но гораздо больше и тяжелее, хотя поблизости не было никаких тягловых животных – здесь работало могучее волшебство. Группа сильнейших никейских магов потратила годы на изобретение заклятья, позволявшее маховикам не только сохранять в себе огромную энергию, высвобождая ее порциями для движения корабля, но и поддерживать эту энергию в течение нескольких недель. Я восхищался и снова думал о косности армейских чиновников, считающих магию второстепенным орудием.
Остальная часть механизма была более прозаична, но не менее удивительна для меня. Маховики вращали два колеса, соединенные ременным приводом с другим, более крупным колесом, выпиравшим из кормы судна на уровне ватерлинии и снабженным гребными лопастями. Оно толкало корабль вперед и поворачивалось на длинных тросах, соединенных с рулями управления. Команды рулевым подавались голосом из навигационной рубки, а в случае шторма – шифрованной азбукой по сигнальному шнуру.
Корабельный казначей стоял на пристани, и я договорился о погрузке своих лошадей, отдав полдюжины из немногих оставшихся у меня серебряных монет, чтобы конюхи как следует позаботились о Лукане и Кролике. Потом мне вручили латунный жетон с номером моей каюты. Я распрощался с сопровождающим из лицея и поднялся на борт.
Каюта была опрятной, но маленькой, и располагалась на самой нижней палубе. Тем не менее, она обошлась недешево, в гораздо бо льшую сумму, чем мое будущее месячное жалованье. Поскольку все мои пожитки умещались в одной седельной скатке и четырех кожаных сумках, места было более чем достаточно.
Я вернулся на палубу и стал ждать отплытия. Неподалеку от причалов была устроена открытая купальня – длинные мостки спускались прямо в мутно-коричневую воду, и люди толпились на них. Некоторые вели себя очень целомудренно – я видел целую семью, члены которой с головы до ног были облачены в белые балахоны. Они пытались вымыться и одновременно сохранить благопристойный вид. Другие щеголяли в небрежно повязанных на чреслах набедренных повязках, но в основном люди купались в том виде, в каком они пришли в мир.
В толпе были бедные и богатые, купцы и воры. Я вспомнил старую пословицу о том, что в голом виде все равны. Глядя на некоторых купальщиков, трудно было не признать, что первые люди, сделавшие одежды из листьев и травы, оказали своим потомкам добрую услугу.
Впрочем, были и исключения. Я заметил юную девушку, совершенно обнаженную, если не считать тонкой серебряной цепочки вокруг талии, с улыбкой смотревшую на меня. Я подмигнул ей, она поманила меня к себе. Я со вздохом развел руками, как раз в тот момент, когда раздался гудок. Причальные трапы втянулись на борт, и мы медленно отошли от берега.
«Таулер» оказался достоин своей горделивой внешности: мы помчались к Югу с такой скоростью, словно демоны гнались за нами. Первые несколько дней тянулись дольше всего. Судно осторожно лавировало, проходя по огромной дельте, впадавшей в море сотнями крупных и мелких устьев. На реке попадались острова, едва умещавшие на себе несколько чахлых кустиков; другие казались мне размером с провинцию Симабу. Все крупные острова были густо заселены, и я с содроганием подумал о том, где могут укрыться их обитатели в случае наводнения. Ответ на этот вопрос был настолько очевидным, что я решил размышлять о чем-нибудь более веселом.
Выйдя из дельты, мы смогли двигаться быстрее. Коричневые воды великой реки, впадающей в море, простирались от горизонта до горизонта. Вокруг было много других судов, от маленьких яликов и рыбачьих баркасов до ветхих барж, служивших домом для целых семейных кланов. Попадались также торговые корабли и пакетботы вроде «Таулера», обменивавшиеся с нами приветственными гудками.
Я спускался в свою каюту только для сна. Все остальное время я находился на палубе, восхищаясь огромной и прекрасной страной Нумантией, которой я поклялся служить.
Пассажиры, путешествовавшие вместе со мной, принадлежали в основном к обеспеченному классу, поэтому я держался особняком. Несколько раз мужчины предлагали угостить меня выпивкой, на что я соглашался с радостью, так как заключил тайную договоренность с барменом: что бы я ни заказывал, мне будут подавать бокал кипяченой воды с кубиками льда и дольками лимона. С виду этот напиток весьма напоминал какой-нибудь смертоносный коктейль из очищенного алкоголя.
Я не пытался заводить друзей – меня значительно больше интересовали окрестности, чем праздные разговоры, – поэтому обычно завтракал рано и в одиночестве. Кроме того, я много читал. Незадолго до отъезда я купил книги по истории Юрея, Спорных Земель, и даже одну тонкую брошюру о 17-м Уланском полке. Не то, чтобы мне нравилось чтение, но все же оно было менее тягостным, чем перспектива предстать полным невеждой по прибытии в Ренан.
Помню, как прохаживаясь по прогулочной палубе, я заметил чародея, забавлявшего молодую семью. Он был одним из артистов, нанятых владельцами корабля вместе с менестрелями, музыкантами и мимами для развлечения пассажиров.
Несмотря на опрятную одежду, вид этих людей не свидетельствовал о большом достатке. Я предположил, что они либо берегут деньги для праздника, либо едут за деньги какого-то богатого родственника. Их было четверо: двое мальчиков в возрасте трех – пяти лет, отец примерно моего возраста и мать, чья очередная беременность была уже заметна для окружающих.
Чародей оказался довольно одаренным – полный дружелюбный мужчина, болтавший без умолку, пока его ловкие руки творили чудеса. Он взял у одного из ребят маленького игрушечного тигра и последовательно превратил его в мяукающую кошку, лающую собаку, брыкающуюся зебру и, наконец, в настоящего тигра, разинувшего клыкастую пасть. Прежде чем дети успели испугаться, тигр жалобно замяукал и уменьшился в размерах. Ребята залились смехом, и волшебник протянул игрушку обратно. Отец повернулся, увидел меня и почтительно наклонил голову, здороваясь с молодым офицером.
Я смущенно ответил на его приветствие и пошел дальше.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160