– Как вы можете так думать! – воскликнула Тасия. – Если она бросит музыку, это разобьет ей сердце! Одно дело, когда ты сам стремишься выполнить то, для чего рожден, и совсем другое – когда тебя заставляют силой.
– Ерунда! – отрезала собеседница. – Ей всего восемь лет. Откуда она может знать, чего ей хочется? И почему это она может иметь выбор, если мы все лишены такого удовольствия? Кроме тебя, Тасия, – добавила она. – Или ты тоже только исполняла свой долг?
У Арриго перехватило дыхание. Неужели Тасия должна терпеть подобные выходки с тех самых пор, как они расстались? Он повернулся, стараясь выглядеть спокойным. Сандара до'Нахерра так разволновалась, увидев его, что чуть не выронила свою тарелку, полную сладостей. Он старательно сосчитал про себя до трех, чтобы дать ей возможность оценить допущенный промах, затем приветливо сказал:
– А вот и та дама, которую я разыскиваю! Сандара, моя мать будет счастлива, если вы войдете в ее больничный комитет. Она планирует пристроить к госпиталю новое детское крыло, а ни у кого нет такого опыта в обращении с детьми, как у вас. Сколько маленьких братьев вы вырастили?
– Семерых, после того как умерла моя мать, ваша светлость, да еще своих собственных шестерых сыновей и троих дочерей.
– И по-моему, ожидаете еще одного? Он взглянул на ее талию, туго затянутую в корсет. Она покраснела и отставила тарелку.
– Эйха, я, похоже, ошибся. Слышал что-то, но слухи так часто бывают ложными, правда? Могу я передать матери, что вы окажете ей услугу?
Жесткая, как китовый ус в ее корсете, она ответила:
– Почту за честь, дон Арриго. Исполнение этих обязанностей доставит мне огромное удовольствие.
– Как приятно слышать, – промурлыкала Тасия, – что вам удается сочетать одно с другим.
Арриго ничем не проявил своего восторга, но Тасия достаточно долго была с ним, и когда она подмигнула ему, он с большим трудом сохранил серьезное выражение лица. Графиня до'Нахерра поняла, что ее партия проиграна, откланялась и оставила бывших любовников вдвоем.
– Ты поступил очень гадко, – заметила Тасия.
– Она заслужила это, глупая корова. И часто такие вещи случаются?
– Не так часто, как мне бы хотелось. Мне даже нравится отражать их выпады. Но обладай хоть кто-нибудь из них остроумием, было бы гораздо веселее.
Она улыбнулась ему и собралась уходить.
– Подожди. Мы так давно с тобой не разговаривали.
– А прилично ли будет выглядеть наша болтовня? Ох, ну не хмурься ты так. Я только хотела сказать, что слухи о нашем разговоре не преминут дойти до доньи Мечеллы, а она может не поверить, что между нами ничего нет.
– Между нами было много чего. Именно поэтому половина присутствующих здесь дам, будь у них такая возможность, побежали бы к Мечелле рассказывать о том, что здесь увидели.
– Я слышала, она опять плохо себя чувствует. Надеюсь, это скоро пройдет. Мне жаль, если она опять пропустит осенне-зимний сезон.
– Я передам ей твои любезные пожелания.
– Ну вот, ты опять хмуришься. Я лучше пойду, пока люди не подумали, что твое ужасное поведение означает что-нибудь такое, чего и в помине нет.
– Почему я не могу поболтать со старым другом? Она тихонько рассмеялась.
– Пусть будет “друг”, но я не хочу быть “старой”!
– Ты никогда и не будешь старой. Он пригубил вино.
– Ты говорила, что встала на защиту маленькой Клеменсии против матримониальных планов ее отца?
– Конечно. Ты же сам слышал, ребенок очень талантлив. Почему она должна спешить выйти замуж, если ей не хочется? Он пожал плечами.
– Ей всего восемь лет. Откуда она может знать, чего ей хочется?
– Ты согласен с Сандарой? – Тасия удивленно приподняла брови. – Эйха, наверное, до'Веррада с молоком матери впитывают правило, что долг превыше всего.
– А вы, Грихальва? – Он понизил голос. – Может, Сандара была права насчет тебя? Она опустила ресницы.
– Ты же сам понимаешь, что она не права. Ты знаешь это! Теперь пусти меня, пожалуйста, я пойду.
Тасия подошла к своему стулу и взяла шаль. Быть может, чуть торопливо – он понимал, что все сейчас на них смотрят. Но уже через минуту, стоя у окна с очередной группой гостей, она была само обаяние, расточала улыбки направо и налево. Таков был теперь ее долг – долг графини до'Альва.
А как насчет удовольствия?
Любит ли она Карло? Странно, но он никогда раньше не задавал себе этого вопроса. Почти год прошел с тех пор, как она вышла замуж, но его это просто не интересовало. Ему и в голову не приходило, как могут относиться люди к его оставленной любовнице. Конечно, с любовницей его отца ничего подобного не случалось. Но Мечелла не поддержала Тасию, как Гизелла – Лиссину. Тут она не права. И сам он тоже виноват: так увлекся своей новой ролью любящего мужа и отца, что даже не поинтересовался, счастлива ли женщина, которую он когда-то любил.
Он допил вино и протянул стакан за новой порцией, кляня себя за черствость и бессердечие. Он должен помочь ей, сделать все возможное, чтобы все относились к ней, как к Лиссине, с таким же уважением и восхищением.
А для этого потребуется помощь Мечеллы.
Вечером, когда Мечелла вяло ковыряла обед, поданный ей на подносе в постель, Арриго рассказал о затруднительном положении графини до'Альва, о своем желании помочь и о том, что должна сделать Мечелла. Затем он откинулся на спинку стула, уверенный, что жена немедленно согласится.
– Нет! – воскликнула Мечелла. – Я не буду! Как ты можешь просить меня об этом, Арриго?
– Все, что от тебя требуется, – объяснил он терпеливо, – это последовать примеру моей матери. Басии нелегко…
– Не смей произносить при мне ее имя! Она повыше приподнялась на огромной горе белоснежных подушек.
– И не проси меня ее жалеть!
Мысль, что кто-нибудь может жалеть Тасию, поразила его даже сильнее, чем гнев Мечеллы. Он не знал, что ответить.
– Эта женщина двенадцать лет была твоей любовницей! Как ты мог подумать, что я в состоянии находиться с ней в одной комнате, не говоря уж…
– Моя мать…
– Я не твоя мать! Я твоя жена! Что, если бы это у меня был любовник и я хотела, чтобы вы с ним стали друзьями? Он рассмеялся.
– Ты говоришь глупости. У женщин не бывает любовников.
– А у женщин Грихальва? Да в твоей собственной семье – Бенедетта, или как ее там, Кабрал рассказывал мне о ней, когда мы изучали ее портрет.
– Бенекитта, и она не имеет никакого отношения к делу! Мечелла вела себя неразумно, он скрипнул зубами и попробовал снова, возвращаясь к своему лучшему аргументу.
– Моей матери совсем не было трудно хорошо относиться к Лиссине.
– Знаешь, что сказала мне твоя мать в тот самый день, когда мы сюда приехали? Она сказала, что эта женщина – не Лиссина! Он поднялся и свирепо посмотрел на нее сверху вниз.
– У нее есть имя. Тасия до'Альва.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93