Среди корней, подымавшихся из земли, находился небольшой тайник, наполовину наполненный листьями и землей. Она быстро работала взятым с собой садовым совком.
Ветка хрустнула сзади. Птицы закричали и, хлопая крыльями, рванулись с веток к небесам. Стало тихо. Она вскочила, но поздно.
Дурочка! Да что там, хуже. На краю поляны стоял, улыбаясь, Хью. Торжествуя победу, он медленно двинулся к ней. Лиат попятилась и подняла совок. Но что может сделать садовый инвентарь с опытным человеком, вооруженным мечом?
— Выкапывай, — сказал он, остановившись перед ней. Такой красавчик, как он, не станет рыться в земле, чтобы не испачкать руки и нарядный голубой кафтан. «Куда, интересно, делась ряса священника?»
Она бросила лопатку:
— Нет. Выкапывай сам.
Он ударил ее слева так сильно, что, оглушенная, она упала на землю, и, не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой, слышала только скрежет лопаты о песок и шум земли, отбрасываемой в сторону.
Хью издал удовлетворенное мычание.
— Ага, вот оно, — пробормотал он.
Она глубоко вздохнула, вместе с воздухом в горло попала и поднятая пыль. Задохнулась, закашлялась. Но она еще могла двигаться. Нельзя позволить ему завладеть книгой. Надо что-то предпринять. Она заставила себя подняться, дрожа от ненависти, и… увидела, как Хью вытряхивает пустой полотняный мешок.
Выпустив из рук ткань, он молча смотрел, как, испачканная в грязи, песке и листьях, она медленно полетела по ветру. Испуганная, Лиат упала на четвереньки и в отчаянии заглянула в тайник. Но тот был пуст.
— Ее нет! — Она тяжело опустилась перед дубом и прислонилась лбом к могучему стволу. Ее нет. Какой-то зверь вырыл ее и изорвал в клочки. Ребенок, в поисках птичьих гнезд, нашел ее и утащил домой на растопку. О Господи и Владычица! Такая драгоценная вещь, и так глупо потеряна! Если бы только она придумала место получше, когда просила Ханну перед тем, как староста Людольф арестовал ее. Этот старый дуб был любимым местом их встреч. А что, если Ханна вообще не спрятала книгу, а только сказала ей? Что, если она забрала ее себе…
Но таким мыслям она была обязана только присутствию Хью. Если не доверять Ханне, то нельзя доверять никому на свете.
— Проклятие! — ругался Хью. — Замечательная загадка. Но я заполучу книгу, Лиат. Я более терпелив, чем ты думаешь.
Она опустила голову, ожидая удара. Но его не последовало. Она услышала шаги и увидела, как Хью удаляется. Минутой позже раздалось ржание его лошади, а шум ломаемых веток и топот копыт растворились в лесу.
Нельзя поддаваться отчаянию. Она продержалась все лето. Если сдаться сейчас, она будет принадлежать Хью всецело.
— Никогда, — тихо сказала она. Она сдержала слезы и пошла обратно к часовне. Сначала надо поговорить с Ханной. Как всегда говорил отец: «Сделай скачала один шаг и тогда узнаешь, куда идти дальше».
В этот раз она прождала весь день перед тем, как идти в харчевню. Мастер Хансаль замазывал щели в бревенчатых стенах со стороны улицы. Увидев ее, он прекратил работу.
— Здравствуй, дитя, — сказал он медленно хриплым голосом. — Брат Хью приходил вчера сказать, что едет во Фрилас на двенадцать дней, чтобы посетить епископа. А ты будешь кушать у нас. Великодушно с его стороны, я так полагаю.
«Великодушно». Лиат потрогала рукой ноющий висок, куда Хью ударил ее.
— Здравствуйте и вы, мастер Хансаль. Ханна дома?
— Да. Дома, помогает миссис. Если подождешь, думаю, она скоро освободится.
— Спасибо. — Девушка поспешила в дом, радуясь, что старик отстал.
Миссис Бирта склонилась над огромным очагом, раскладывая очищенные репы на углях чуть в стороне от полыхающего огня. Закончив, она выпрямилась.
— Лиат! Сердце радуется, когда вижу тебя, доченька. Брат Хью заходил.
Лиат остановилась, не видя Ханны.
— Миссис Бирта! Я тоже рада видеть вас. Что нового?
Бирта отряхнула передник. От нее пахло едой.
— Все хорошо, слава Господу нашему и Владычице. А ты как, милая? Признаюсь, я так беспокоилась, когда твой отец умер. Но священник оказался великодушен, более чем великодушен, я бы сказала. Много свободных людей работает больше, чем ты, а живут много хуже, не едят мяса четыре раза в неделю. Не говорю, что ты этого не заслужила. Он неплохой человек, этот брат Хью. Должно быть, бастард и чванлив, но сразу видно — дворянская кровь. И еще никто не сказал, что он пренебрегает своими обязанностями. Не боится посещать больных и не заносится перед бедными. Когда старая Марта с Речного Берега умирала от сифилиса, она попросила возложить на нее руки для благословения, и он не испугался.
— Марта умерла…
— Да, милая. Возможно, тебе это все и не нравится, и не сомневаюсь даже, что Хью вполне может попросить о чем-то, чего тебе не хочется. — Здесь Бирта запнулась. — Но он дворянин, и мы не можем с ним спорить. Когда старый граф Харл был еще молод, его слуги принесли маленького Ивара и приказали мне его выкормить вместе с моей Ханной. Молока на двоих не хватало, но я сделала, как было сказано. Ты должна поступать так же. Все могло быть еще хуже.
Лиат смутилась, ее щеки горели.
— Он принес обет церкви. Как и все братья, он сбрил бороду, в приношение Владычице и как знак того, что служить будет только Ей.
Бирта фыркнула:
— Уверена, он никогда не женится, не желая навлечь на себя Ее гнев или, точнее, гнев госпожи-иерарха. Вот только что будет с тобой? Некоторые говорят, что мужчина без бороды — не настоящий мужчина и что люди церкви специально прикидываются женщинами. Но уверяю тебя, дело не в бороде. И среди мужчин, принесших себя церкви, очень мало таких, чьи стопы не касаются грешной земли. Мы же не ждем от них, чтобы они отказались от всех мужских потребностей? — Затем выражение ее лица изменилось, как будто ей пришла в голову новая мысль. — Или ты надеешься, он отвергнет свои обеты и женится на тебе?
— Нет! Я такого никогда не говорила!
— Послушай меня, девочка. Вы с отцом пришли сюда издалека. Цвет кожи и акцент, его лицо книжника… Всякий видит, что вы не такие, как мы. Пусть и свободнорожденные, но совсем чужаки, не знаю уж откуда. Я ни разу не слышала, чтобы кто-то из родных пытался разыскать тебя, да и сама ты сказала Людольфу, что одинока. Ты слишком беззащитна, девочка, чтобы быть свободной, и нет родни, которая тебя защитит. Брат Хью позаботится о тебе, если захочет, а он выходец из могущественной и благородной семьи. Ах, милая! Подумай, прежде чем роптать на судьбу. Никого лучше, чем он, ты не найдешь.
Не выдержав словесного потока, Лиат потеряла терпение:
— Он бьет меня!
— Ничего удивительного, с твоим-то характером. Он купил тебя. Кем бы ты раньше ни была, откуда бы ни пришла, кем бы ни были твои родные, — теперь ты рабыня. Рабыня Хью. Если будешь умна, он тебя оценит, вот увидишь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135
Ветка хрустнула сзади. Птицы закричали и, хлопая крыльями, рванулись с веток к небесам. Стало тихо. Она вскочила, но поздно.
Дурочка! Да что там, хуже. На краю поляны стоял, улыбаясь, Хью. Торжествуя победу, он медленно двинулся к ней. Лиат попятилась и подняла совок. Но что может сделать садовый инвентарь с опытным человеком, вооруженным мечом?
— Выкапывай, — сказал он, остановившись перед ней. Такой красавчик, как он, не станет рыться в земле, чтобы не испачкать руки и нарядный голубой кафтан. «Куда, интересно, делась ряса священника?»
Она бросила лопатку:
— Нет. Выкапывай сам.
Он ударил ее слева так сильно, что, оглушенная, она упала на землю, и, не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой, слышала только скрежет лопаты о песок и шум земли, отбрасываемой в сторону.
Хью издал удовлетворенное мычание.
— Ага, вот оно, — пробормотал он.
Она глубоко вздохнула, вместе с воздухом в горло попала и поднятая пыль. Задохнулась, закашлялась. Но она еще могла двигаться. Нельзя позволить ему завладеть книгой. Надо что-то предпринять. Она заставила себя подняться, дрожа от ненависти, и… увидела, как Хью вытряхивает пустой полотняный мешок.
Выпустив из рук ткань, он молча смотрел, как, испачканная в грязи, песке и листьях, она медленно полетела по ветру. Испуганная, Лиат упала на четвереньки и в отчаянии заглянула в тайник. Но тот был пуст.
— Ее нет! — Она тяжело опустилась перед дубом и прислонилась лбом к могучему стволу. Ее нет. Какой-то зверь вырыл ее и изорвал в клочки. Ребенок, в поисках птичьих гнезд, нашел ее и утащил домой на растопку. О Господи и Владычица! Такая драгоценная вещь, и так глупо потеряна! Если бы только она придумала место получше, когда просила Ханну перед тем, как староста Людольф арестовал ее. Этот старый дуб был любимым местом их встреч. А что, если Ханна вообще не спрятала книгу, а только сказала ей? Что, если она забрала ее себе…
Но таким мыслям она была обязана только присутствию Хью. Если не доверять Ханне, то нельзя доверять никому на свете.
— Проклятие! — ругался Хью. — Замечательная загадка. Но я заполучу книгу, Лиат. Я более терпелив, чем ты думаешь.
Она опустила голову, ожидая удара. Но его не последовало. Она услышала шаги и увидела, как Хью удаляется. Минутой позже раздалось ржание его лошади, а шум ломаемых веток и топот копыт растворились в лесу.
Нельзя поддаваться отчаянию. Она продержалась все лето. Если сдаться сейчас, она будет принадлежать Хью всецело.
— Никогда, — тихо сказала она. Она сдержала слезы и пошла обратно к часовне. Сначала надо поговорить с Ханной. Как всегда говорил отец: «Сделай скачала один шаг и тогда узнаешь, куда идти дальше».
В этот раз она прождала весь день перед тем, как идти в харчевню. Мастер Хансаль замазывал щели в бревенчатых стенах со стороны улицы. Увидев ее, он прекратил работу.
— Здравствуй, дитя, — сказал он медленно хриплым голосом. — Брат Хью приходил вчера сказать, что едет во Фрилас на двенадцать дней, чтобы посетить епископа. А ты будешь кушать у нас. Великодушно с его стороны, я так полагаю.
«Великодушно». Лиат потрогала рукой ноющий висок, куда Хью ударил ее.
— Здравствуйте и вы, мастер Хансаль. Ханна дома?
— Да. Дома, помогает миссис. Если подождешь, думаю, она скоро освободится.
— Спасибо. — Девушка поспешила в дом, радуясь, что старик отстал.
Миссис Бирта склонилась над огромным очагом, раскладывая очищенные репы на углях чуть в стороне от полыхающего огня. Закончив, она выпрямилась.
— Лиат! Сердце радуется, когда вижу тебя, доченька. Брат Хью заходил.
Лиат остановилась, не видя Ханны.
— Миссис Бирта! Я тоже рада видеть вас. Что нового?
Бирта отряхнула передник. От нее пахло едой.
— Все хорошо, слава Господу нашему и Владычице. А ты как, милая? Признаюсь, я так беспокоилась, когда твой отец умер. Но священник оказался великодушен, более чем великодушен, я бы сказала. Много свободных людей работает больше, чем ты, а живут много хуже, не едят мяса четыре раза в неделю. Не говорю, что ты этого не заслужила. Он неплохой человек, этот брат Хью. Должно быть, бастард и чванлив, но сразу видно — дворянская кровь. И еще никто не сказал, что он пренебрегает своими обязанностями. Не боится посещать больных и не заносится перед бедными. Когда старая Марта с Речного Берега умирала от сифилиса, она попросила возложить на нее руки для благословения, и он не испугался.
— Марта умерла…
— Да, милая. Возможно, тебе это все и не нравится, и не сомневаюсь даже, что Хью вполне может попросить о чем-то, чего тебе не хочется. — Здесь Бирта запнулась. — Но он дворянин, и мы не можем с ним спорить. Когда старый граф Харл был еще молод, его слуги принесли маленького Ивара и приказали мне его выкормить вместе с моей Ханной. Молока на двоих не хватало, но я сделала, как было сказано. Ты должна поступать так же. Все могло быть еще хуже.
Лиат смутилась, ее щеки горели.
— Он принес обет церкви. Как и все братья, он сбрил бороду, в приношение Владычице и как знак того, что служить будет только Ей.
Бирта фыркнула:
— Уверена, он никогда не женится, не желая навлечь на себя Ее гнев или, точнее, гнев госпожи-иерарха. Вот только что будет с тобой? Некоторые говорят, что мужчина без бороды — не настоящий мужчина и что люди церкви специально прикидываются женщинами. Но уверяю тебя, дело не в бороде. И среди мужчин, принесших себя церкви, очень мало таких, чьи стопы не касаются грешной земли. Мы же не ждем от них, чтобы они отказались от всех мужских потребностей? — Затем выражение ее лица изменилось, как будто ей пришла в голову новая мысль. — Или ты надеешься, он отвергнет свои обеты и женится на тебе?
— Нет! Я такого никогда не говорила!
— Послушай меня, девочка. Вы с отцом пришли сюда издалека. Цвет кожи и акцент, его лицо книжника… Всякий видит, что вы не такие, как мы. Пусть и свободнорожденные, но совсем чужаки, не знаю уж откуда. Я ни разу не слышала, чтобы кто-то из родных пытался разыскать тебя, да и сама ты сказала Людольфу, что одинока. Ты слишком беззащитна, девочка, чтобы быть свободной, и нет родни, которая тебя защитит. Брат Хью позаботится о тебе, если захочет, а он выходец из могущественной и благородной семьи. Ах, милая! Подумай, прежде чем роптать на судьбу. Никого лучше, чем он, ты не найдешь.
Не выдержав словесного потока, Лиат потеряла терпение:
— Он бьет меня!
— Ничего удивительного, с твоим-то характером. Он купил тебя. Кем бы ты раньше ни была, откуда бы ни пришла, кем бы ни были твои родные, — теперь ты рабыня. Рабыня Хью. Если будешь умна, он тебя оценит, вот увидишь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135