ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Потому что, во-первых, страдания унизительны, во-вторых, обязательно появится кто-то новый, как правило, много лучше.
Еще она быстро усвоила, что секс – это нечто вроде танца или партии в теннис.
Иногда удовольствие бывает умопомрачительным, иногда – так себе, иногда – ничего, кроме разочарования, а то и брезгливой гадливости.
Но такова жизнь.
И главное – это тоже было правило клана – недопустимо смешивать секс с теми чувствами, что иногда рождаются в душе – симпатией, ощущением душевного родства, привязанности, порой нежности или жалости.
Ни в коем случае!
Зерна – от плевел!
И никак не иначе.
Единственное, что она еще не решила для себя окончательно, – как следует относиться к будущему мужу?
В том, что замуж нужно будет идти в определенное время – не раньше и не позже, – она знала точно.
Тоже – правило.
Все, однако, решилось быстро и как бы само собой, не оставляя места для принятия собственных решений.
Управляющим совзагранбанком в той европейской державе, где представлял империю Лавров-папа, назначили никому не известного товарища Лемеха, в семье которого подрастал сын – Леонид. И тоже, между прочим, готовился вступить на перспективную стезю международного банковского дела.
Молодой человек неприметной, но скорее приятной наружности, неплохо образованный, в меру интеллигентный, обладавший даже некоторым чувством юмора. И главное, он был готов – возможно, даже искренне – следовать неписаным правилам клана.
«Чего ж вам боле?» – воскликнул однажды классик по схожему поводу.
Дело сделалось быстро.
Молодые провели медовый месяц в Югославии, в Москве их ждала вполне приличная двухкомнатная квартира на набережной Тараса Шевченко. Некоторое время теперь предстояло жить относительно тихо и пристойно, в ожидании назначения Лемеха-младшего в какую-нибудь подобающую – стараниями обоих отцов – заграницу.
И – жили.
Кстати, занимавший некогда Лизу вопрос о соотнесении в замужестве любви и секса, к счастью, решать не пришлось.
Эмоций, даже отдаленно напоминающих любовь, муж не вызывал, с сексом справлялся на троечку, порой – на тройку с плюсом.
Терпимо.
И снова, пожалуй, впору пришелся классик: «Чего ж вам боле?» ан нет!
Оказалось – требуется иногда и более.
И даже не то чтобы требуется – незвано, негаданно само вторгается в душу, пропитывает ее медленно и незаметно или сразу переполняет до краев.
Как у кого.
Не суть, главное, наступает момент – становится необходимым, жизненно важным. А если уж совсем всерьез – много важнее, чем сама жизнь.
Пришла беда – открывай ворота.
Случилось такое с Лизой.
Сложись по-другому – быть может, никакой беды, никаких ворот, – напротив, сплошное и бесконечное счастье.
Однако ж сложилось именно так, как сложилось.
Любовь, рухнувшая на нее с небес, обернулась бедой. Прилипшей надолго, как трудноизлечимая хворь, как и та – причиняя боль, опутывая паутиной тоски и безнадежности.
Москва, 3 ноября 2002 г., воскресенье, 18.10

Это было полное помешательство, отягощенное идиотизмом в квадрате.
Как минимум.
Идиотизм заключался в том, что добрых полтора часа он без всякой цели катался по Москве. Слово «катался», произнесенное в тот день применительно к автомобильной поездке по столичным магистралям, люди, пережившие это испытание, могли воспринять неадекватно и в лучшем случае нервно рассмеяться.
Однако ж он именно катался – то есть колесил по городу, никуда не спеша и уж тем более ни от кого не прячась.
Маршрута не было даже приблизительного – Игорь Всеволодович ехал, как говорится, куда глаза глядят, а глядели они, надо сказать, по сторонам, причем с интересом все возрастающим.
Город, оказывается, разительно изменился.
Возникли целые улицы, причем не на задворках, на пустырях, как когда-то, – в самых заповедных московских уголках.
Нарядные, чистые, сияющие умопомрачительными витринами дорогих магазинов и пестрым разнообразием лавчонок подешевле.
С бесконечными ресторанчиками и кафе, очень разными и соответственно рассчитанными на разную публику.
У тех, что подешевле, почти обязательно красовались у входа аккуратные дощатые стенды на ножках, извещали о сегодняшнем меню и… неизменно рождали в душе далекие школьные воспоминания. Потому, наверное, что меню дня писано было мелом. Как в школе.
Привычные московские местечки, шумные, бестолковые, застроенные черт-те как – сейчас и не вспомнишь, пожалуй, как именно, – были теперь облагорожены огромными сияющими гигантами. Плазами, отелями, торговыми и офисными центрами, банками.
Увиденное повергло Игоря Всеволодовича в сильное изумление – полноте, да Москва ли это? Хотя отдельные фрагменты прежнего города остались неизменными или преобразились в пределах узнаваемости.
В сущности, реакция была закономерной. И легко прогнозировалась.
Лет десять уже Игорь Всеволодович Непомнящий принадлежал к людям определенного круга. Которые: а) по городу передвигаются исключительно в автомобиле; б) изо дня в день следуют, как правило, одними и теми же маршрутами; в) не имеют обыкновения глазеть по сторонам, ибо – даже если сами управляют машиной – привыкли размышлять в пути о проблемах насущных или отвлеченных. Словом, не бросают на ветер время, проведенное в пути. Потому что к собственному времени относятся с огромным пиететом. И правильно делают.
Теперь, однако ж, вполне могло так статься, что из этого привилегированного круга ему предстояло выпасть – потому, возможно, проклюнулась неожиданная склонность к ротозейству. На всякий случай, на будущее.
Вероятнее, однако ж, подсознание продолжало свои тайные игры – заслонив до поры серьезную, если не сказать – опасную, проблему пустыми случайными мыслями.
Потому не готов был Игорь Всеволодович принять и уж тем более осмыслить происходящее.
Пока – не готов.
Вот и тянуло хитрое подсознание, но исподволь, негромко, вторым вроде бы планом, разматывало уже больную тему. Подбрасывало аккуратно разные, обрывочные пока мысли.
Сначала Игорь Всеволодович как бы невзначай, не придавая особого значения, пытался вспомнить, не затерялась ли в памяти фамилия Щербаков. Поразмышляв таким образом некоторое время, он не припомнил ничего конкретного, хотя что-то смутное мелькало вроде в глубоком омуте забытого. Что-то далекое и малознакомое.
Впрочем, подумал он, это могла быть фамилия артиста, Поэта или вообще литературного персонажа.
Вероятнее всего, так и было.
На всякий случай Игорь все же решил покопаться в бумагах, своих и отцовских.
Вдруг?..
В какой-то миг он отчетливо уловил некий политический дух. Но тут же одернул себя. Сыщики говорили про генерала и героя – вот и политика.
Потом пришла другая, куда более горькая и тревожная мысль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74