Прежде она дорожила их отношениями, но его безмерные жестокость и эгоизм перечеркнули старую привязанность. – Я больше не стану принимать тебя в Керлейне. Будь добр покинуть его немедленно.
Иган низко поклонился.
– Как тебе будет угодно, Диана. Я только хочу тебя предупредить: смотри, чтобы у тебя не было от него ребенка. Когда ты станешь моей женой, я не признаю последыша Лэда Уокера законным наследником. Только наши с тобой дети будут владеть Керлейном и Лайзинг-Парком. Но даже если ты станешь моей любовницей, мне ни к чему чужое отродье. Ты поняла, дорогая?
– Подонок! – Она резко наклонилась к столу и подняла чайник, готовая швырнуть в него. – Убирайся! Сию же минуту!
Иган засмеялся и отскочил к двери.
– Ты вышла из себя, Диана, – обернулся он напоследок. – Теперь мы квиты.
Лэд застал Диану в гостиной. Когда он опустился в ближайшее кресло, ему стало ясно, что его жена сейчас не в лучшем расположении духа. Не успел он раскрыть рот, чтобы произнести слова приветствия, как она вскочила со своего кресла и раздраженно воскликнула:
– Лэд, посмотри на себя! Ну почему ты все время в грязи? Ты не понимаешь, что Суитину и Моди трудно чистить твои вещи? Пусть эта одежда не из Лондона, а только из Уэбли, но мы заплатили за нее достаточно денег портному.
Лэд удивленно заморгал, но, увидев искреннюю обеспокоенность на ее прелестном личике, стал терпеливо объяснять:
– Распределение извести на полях – грязная работа. Я бы с радостью надевал что-нибудь попроще, но Суитин каждое утро поднимает такой шум из-за одежды, что приходится подчиниться.
– Он старается для твоего блага, чтобы ты был одет, как подобает графу.
Лэд вздохнул:
– Мы уже сто раз об этом говорили. – Он устало провел рукой по лицу. Нужно было сначала привести себя в порядок, а потом уж садиться в кресло, подумал он. В Керлейне осталось не много хорошей мебели, и Диана очень берегла ее. Вспомнив об этом, Лэд встал и отряхнул пыль с накидки, покрывавшей сиденье и спинку. – Если б я целыми днями заботился о чистоте своего шикарного одеяния, работа стояла бы на месте. – Он посмотрел на Диану, стоявшую у камина. Она то сцепляла пальцы, то хмурила брови… Лэд недоумевал. Что случилось? Чем вызвано такое раздражение?
Июнь подходил к концу. Рассада принялась и начинала: давать, побеги. Нужно было засевать поле, чтобы осенью собрать урожай. Лэд мысленно представил Фэйр-Мэйден. Там сейчас, должно быть, работа кипит. Арчи писал, что задержится в поместье, пока не закончат обрезку во фруктовых садах и не отправят семена и саженцы постоянным заказчикам. Арчи заверял, что в Фэйр-Мэйден все идет своим чередом и хозяйство, как обычно, принесет хорошую прибыль.
Почему бы Керлейну не стать одним из этих заказчиков прямо сейчас? Ввоз здоровых саженцев ему не помешал бы. Но как только Лэд поднимал этот вопрос, каждый раз встречал отпор со стороны Фарреллов и Колвани. Да и Дианы тоже. Мол, никакие иноземные методы Керлейну не подходят и ничего американского им не надо! О Боже, сколько можно слушать одно и то же! Но может, их отказ и к лучшему. Лэд был далеко не уверен, что осилит стоимость товара и пошлин. Еще больше он сомневался в том, что молодые деревья и растения благополучно перенесут длинное морское путешествие. Даже если каким-то чудом они прибудут сюда в целости и сохранности, одному ему не справиться с посадками. Жители Керлейна не станут ему помогать, это точно. Они вообще работали мало, хотя Диана уверяла его, да и ему так казалось, что эти люди способны проявить чудеса трудолюбия, если захотят. Так наверняка было при прежнем графе, но только не сейчас. Он вел ежедневную борьбу и пребывал в растерянности, не находя путей переломить ход битвы и избежать поражения.
С тех пор как он женился на Диане, прошло три месяца. Что бы он ни делал за это время, это не нравилось ни ей, ни людям. И говорил он не так, и одевался не по-графски, и все идеи его были неправильные. И не приведи Бог упомянуть о недавней войне, что было вполне естественно для любого мыслящего мужчины, тогда на него нападали со всех сторон. Иногда он начинал думать, что они ожидали увидеть человека без прошлого – забывшего, откуда он, кто были его мать, брат и он сам.
Они хотели видеть его графом, но Лэд знал, что на этом поприще будет в любом случае им неугоден. Если б он восседал в замке, разодетый в шелка, в лучших традициях «хозяина поместья», люди Керлейна прокляли бы его за праздность. Если б их новый граф выезжал в поле, чтобы надзирать за их работой и давать советы, его наградили бы гневными взглядами и возроптали бы, что им не доверяют. Сейчас, когда он сам занялся физическим трудом, привычным для него в Фэйр-Мэйден, его упрекают в неподобающем для графа Керлейна поведении. Создалась тупиковая ситуация. Что бы он ни предпринял – даже если бы сложил с себя полномочия и уехал отсюда, – людям Керлейна от этого лучше не станет. Диана, казалось, все еще полагала, что может произойти невозможное, и ради нее одной Лэд прилагал все силы, чтобы хоть как-то продвигаться вперед. После той ночной ссоры, когда он предложил оставить Керлейн и уехать в Фэйр-Мэйден, этой темы больше не касались. Лэд надеялся, что любовь, в коей Диана открыто ему призналась, в конце концов, поможет ей осознать, как он несчастен, и отнестись к его идее с большим пониманием.
Диана действительно любила его. Он знал это и верил ей каждой частицей своей души. Когда они оставались один на один, и за их спинами не маячил призрак Керлейна, Диана являла собою все, что мужчина может только пожелать видеть в своей жене. Она была нежная, заботливая, кроткая, открытая и так трепетно отзывалась на его ласки! В такие минуты хотелось поведать ей о своем прошлом, о родителях, Джошуа и всей остальной их взбалмошной родне. Диана всегда слушала так внимательно, будто это были какие-то чудные сказки. Может быть, его истории и казались ей такими. Она говорила, что никогда никуда не выезжала, с тех пор как ее ребенком привезли в Керлейн. Лэда это удивляло, но еще более его поразило то, что у нее вообще не было желания отправиться куда-либо, даже в Лондон.
Сейчас она неподвижно стояла у камина, явно чем-то расстроенная. Лэд с минуту рассеянно смотрел на свои грязные сапоги, размышляя, как ему к ней подступиться. Женщины такие загадочные создания, что с ними трудно что-либо предугадать. То, что в одном случае действует безотказно, в следующий раз может вызвать резкий отпор. Но может, кое-какие хорошие новости заставят ее слегка оттаять?
– Моди не говорила тебе, какого лосося я принес домой этим утром? Она сказала, что у вас там большая стирка, поэтому я оставил рыбину на кухне.
– Да, я знаю, – спокойно сказала Диана. – Сегодня вечером устроим себе замечательный ужин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
Иган низко поклонился.
– Как тебе будет угодно, Диана. Я только хочу тебя предупредить: смотри, чтобы у тебя не было от него ребенка. Когда ты станешь моей женой, я не признаю последыша Лэда Уокера законным наследником. Только наши с тобой дети будут владеть Керлейном и Лайзинг-Парком. Но даже если ты станешь моей любовницей, мне ни к чему чужое отродье. Ты поняла, дорогая?
– Подонок! – Она резко наклонилась к столу и подняла чайник, готовая швырнуть в него. – Убирайся! Сию же минуту!
Иган засмеялся и отскочил к двери.
– Ты вышла из себя, Диана, – обернулся он напоследок. – Теперь мы квиты.
Лэд застал Диану в гостиной. Когда он опустился в ближайшее кресло, ему стало ясно, что его жена сейчас не в лучшем расположении духа. Не успел он раскрыть рот, чтобы произнести слова приветствия, как она вскочила со своего кресла и раздраженно воскликнула:
– Лэд, посмотри на себя! Ну почему ты все время в грязи? Ты не понимаешь, что Суитину и Моди трудно чистить твои вещи? Пусть эта одежда не из Лондона, а только из Уэбли, но мы заплатили за нее достаточно денег портному.
Лэд удивленно заморгал, но, увидев искреннюю обеспокоенность на ее прелестном личике, стал терпеливо объяснять:
– Распределение извести на полях – грязная работа. Я бы с радостью надевал что-нибудь попроще, но Суитин каждое утро поднимает такой шум из-за одежды, что приходится подчиниться.
– Он старается для твоего блага, чтобы ты был одет, как подобает графу.
Лэд вздохнул:
– Мы уже сто раз об этом говорили. – Он устало провел рукой по лицу. Нужно было сначала привести себя в порядок, а потом уж садиться в кресло, подумал он. В Керлейне осталось не много хорошей мебели, и Диана очень берегла ее. Вспомнив об этом, Лэд встал и отряхнул пыль с накидки, покрывавшей сиденье и спинку. – Если б я целыми днями заботился о чистоте своего шикарного одеяния, работа стояла бы на месте. – Он посмотрел на Диану, стоявшую у камина. Она то сцепляла пальцы, то хмурила брови… Лэд недоумевал. Что случилось? Чем вызвано такое раздражение?
Июнь подходил к концу. Рассада принялась и начинала: давать, побеги. Нужно было засевать поле, чтобы осенью собрать урожай. Лэд мысленно представил Фэйр-Мэйден. Там сейчас, должно быть, работа кипит. Арчи писал, что задержится в поместье, пока не закончат обрезку во фруктовых садах и не отправят семена и саженцы постоянным заказчикам. Арчи заверял, что в Фэйр-Мэйден все идет своим чередом и хозяйство, как обычно, принесет хорошую прибыль.
Почему бы Керлейну не стать одним из этих заказчиков прямо сейчас? Ввоз здоровых саженцев ему не помешал бы. Но как только Лэд поднимал этот вопрос, каждый раз встречал отпор со стороны Фарреллов и Колвани. Да и Дианы тоже. Мол, никакие иноземные методы Керлейну не подходят и ничего американского им не надо! О Боже, сколько можно слушать одно и то же! Но может, их отказ и к лучшему. Лэд был далеко не уверен, что осилит стоимость товара и пошлин. Еще больше он сомневался в том, что молодые деревья и растения благополучно перенесут длинное морское путешествие. Даже если каким-то чудом они прибудут сюда в целости и сохранности, одному ему не справиться с посадками. Жители Керлейна не станут ему помогать, это точно. Они вообще работали мало, хотя Диана уверяла его, да и ему так казалось, что эти люди способны проявить чудеса трудолюбия, если захотят. Так наверняка было при прежнем графе, но только не сейчас. Он вел ежедневную борьбу и пребывал в растерянности, не находя путей переломить ход битвы и избежать поражения.
С тех пор как он женился на Диане, прошло три месяца. Что бы он ни делал за это время, это не нравилось ни ей, ни людям. И говорил он не так, и одевался не по-графски, и все идеи его были неправильные. И не приведи Бог упомянуть о недавней войне, что было вполне естественно для любого мыслящего мужчины, тогда на него нападали со всех сторон. Иногда он начинал думать, что они ожидали увидеть человека без прошлого – забывшего, откуда он, кто были его мать, брат и он сам.
Они хотели видеть его графом, но Лэд знал, что на этом поприще будет в любом случае им неугоден. Если б он восседал в замке, разодетый в шелка, в лучших традициях «хозяина поместья», люди Керлейна прокляли бы его за праздность. Если б их новый граф выезжал в поле, чтобы надзирать за их работой и давать советы, его наградили бы гневными взглядами и возроптали бы, что им не доверяют. Сейчас, когда он сам занялся физическим трудом, привычным для него в Фэйр-Мэйден, его упрекают в неподобающем для графа Керлейна поведении. Создалась тупиковая ситуация. Что бы он ни предпринял – даже если бы сложил с себя полномочия и уехал отсюда, – людям Керлейна от этого лучше не станет. Диана, казалось, все еще полагала, что может произойти невозможное, и ради нее одной Лэд прилагал все силы, чтобы хоть как-то продвигаться вперед. После той ночной ссоры, когда он предложил оставить Керлейн и уехать в Фэйр-Мэйден, этой темы больше не касались. Лэд надеялся, что любовь, в коей Диана открыто ему призналась, в конце концов, поможет ей осознать, как он несчастен, и отнестись к его идее с большим пониманием.
Диана действительно любила его. Он знал это и верил ей каждой частицей своей души. Когда они оставались один на один, и за их спинами не маячил призрак Керлейна, Диана являла собою все, что мужчина может только пожелать видеть в своей жене. Она была нежная, заботливая, кроткая, открытая и так трепетно отзывалась на его ласки! В такие минуты хотелось поведать ей о своем прошлом, о родителях, Джошуа и всей остальной их взбалмошной родне. Диана всегда слушала так внимательно, будто это были какие-то чудные сказки. Может быть, его истории и казались ей такими. Она говорила, что никогда никуда не выезжала, с тех пор как ее ребенком привезли в Керлейн. Лэда это удивляло, но еще более его поразило то, что у нее вообще не было желания отправиться куда-либо, даже в Лондон.
Сейчас она неподвижно стояла у камина, явно чем-то расстроенная. Лэд с минуту рассеянно смотрел на свои грязные сапоги, размышляя, как ему к ней подступиться. Женщины такие загадочные создания, что с ними трудно что-либо предугадать. То, что в одном случае действует безотказно, в следующий раз может вызвать резкий отпор. Но может, кое-какие хорошие новости заставят ее слегка оттаять?
– Моди не говорила тебе, какого лосося я принес домой этим утром? Она сказала, что у вас там большая стирка, поэтому я оставил рыбину на кухне.
– Да, я знаю, – спокойно сказала Диана. – Сегодня вечером устроим себе замечательный ужин.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79