Разве не так?
— Вполне вероятно, — согласился лорд Дарси, — у меня нет причины думать иначе. Вы когда-нибудь заходили в эту комнату?
— Нет, никогда. Ни я, ни, насколько мне известно, кто-либо еще, кроме самого графа. Но почему?
— Потому что, — лорд Дарси был погружен в размышления, — это очень странная лаборатория. Вне всякого сомнения, она служила для каких-то научных исследований.
Отец Вилье дотронулся до креста на своей груди.
— Странная? Чем? — Он опустил руку и улыбнулся. — Нет. Только не черная магия, конечно. Ведь он вообще не верил в магию: ни в черную, ни в белую, ни в пурпурную, ни в красную, ни в зеленую, ни в радужную. Он был материалистом.
— Кем?
— Видите ли, это следствие духовной слепоты, — объяснил священник. — Граф хотел стать священником. Ему отказали. Он отказался принять причину, по которой ему отказали. Он отказался верить, что существует что-либо, чего он не может определить при помощи доступных ему чувств. Он намеревался доказать основной принцип материализма: «Все явления во Вселенной могут быть описаны как результат взаимодействия мертвых сил и мертвой материи».
— Да, — сказал лорд Дарси, — мне, живому существу, очень трудно понять такую теорию, не говоря уже о том, чтобы принять ее. Таким образом, назначение этой лаборатории — вывести научный метод теории материализма.
— Да, и он появился бы, милорд, — сказал отец Вилье. — Конечно, я не видел лаборатории его светлости, но...
— А кто видел? — спросил лорд Дарси. Священник покачал головой.
— Никто из тех, кого я знаю. Никто.
Лорд Дарси взглянул на часы.
— Святой отец, в часовне присутствует кто-нибудь, кроме членов семьи?
— Несколько человек. Местные жители могут входить в часовню прямо со двора. Кроме того, пришли четыре сестры из монастыря.
— Смогу ли я проникнуть туда незамеченным в час молитвы перед совершением святого таинства у алтаря Богородицы?
— Вне всякого сомнения, милорд. Люди постоянно входят и выходят. Однако я советую вам воспользоваться входом со двора. Если вы войдете отсюда, это наверняка привлечет чье-то внимание.
— Спасибо, святой отец. Когда вы проводите преждеосвященную литургию?
— Служба начнется в восемь часов.
— Как мне попасть во двор? Думаю, нужно выйти вон в ту дверь, а потом повернуть налево, так?
— Вы правы, милорд.
Через три минуты лорд Дарси стоял на коленях перед алтарем Богородицы, богато украшенным цветами. Его взгляд был направлен на закрытую пологом дароносицу.
Еще через час с четвертью из комнаты, отведенной ему сенешалем, доносился храп.
В начале одиннадцатого утра Страстной Пятницы, как только смолкли последние звуки преждеосвященной литургии, лорд Дарси и мастер Шон подошли к семейному входу в часовню. Доктора Пейтли с ними не было: почтенный хирург вызвался помочь подготовить тело графа к погребению, или, как сформулировал эту задачу он сам, «вернуть все на свои места».
Дарси и маленький полный ирландец держались в задних рядах и вышли из часовни раньше семьи, занимавшей места на скамье перед амвоном.
— Надеюсь, — пробормотал его светлость, — что всемогущий Господь уготовил особое наказание для тех, кто совершил убийство в Страстную неделю.
— Непременно, милорд, согласен с вами, — шепотом ответил мастер Шон. — Что касается меня, я бы с удовольствием послушал трехчасовую проповедь Страстной Пятницы, особенно в исполнении такого мастера своего дела, каким считается отец Вилье. Но — делу время, потехе час. — Он сделал паузу и продолжил: — Вы полагаете, преступление будет раскрыто скоро?
— Полагаю, до того, как наступит вечер.
Мастер Шон казался удивленным.
— Вы уже знаете, кто сделал это? — Он старался говорить как можно тише.
— Кто? Конечно. Это достаточно очевидно. Но для того, чтобы понять, как и зачем, мне не хватает данных.
Мастер Шон прищурился.
— Милорд, но вы даже не приступали к допросу.
— В этом не было нужды. Однако дело еще не закрыто.
Мастер Шон покачал головой и с довольным видом изрек:
— Милорд, это ваш Талант.
— Знаете, мой дорогой Шон, вы почти убедили меня в том, что и мне не чужд Талант. Как вы себе его представляете?
— Милорд, вы, как и все великие сыщики, способны сделать прыжок от ничем не подтвержденного предположения к конечному выводу, минуя промежуточные рассуждения. Затем вы возвращаетесь и заполняете пробелы. — Он снова сделал паузу. — Да, так кто же...
— Тише! Они идут!
Из часовни вышли трое: лорд Жизор, леди Беверли и дамозель Мадлен Маккензи. Мастер Шон спросил:
— Милорд, а где остальные члены клана Маккензи?
Его губы едва двигались, а голос был едва слышен:
— Мы спросим.
Они оба видели капитана сэра Родерика Маккензи и его сына сержанта Андре, сидящих в фамильном приделе вместе с другими.
Трое прошли по коридору и оказались в Зале святого Мартина. Лорд Дарси и мастер Шон поджидали их у камина.
Лорд Дарси шагнул вперед и поклонился.
— Милорд де ла Векси!
Молодой человек удивился.
— Нет. Не я, мой... — и он умолк.
В первый раз к нему обратились как к хозяину де ла Векси. Разумеется, пока это была лишь дань этикету: графом де ла Векси он станет только тогда, когда его титул будет подтвержден Королевским указом.
Видя смущение молодого человека, лорд Дарси продолжил:
— Милорд, я лорд Дарси, а это — мастер Шон. Мы сочли за честь принять приглашение на завтрак, переданное нам вашим сенешалем.
Новый граф де ла Векси пришел в себя.
— Да, милорд, я рад нашей встрече. Это моя сестра, леди Беверли, и дамозель Мадлен. Пойдемте, наш завтрак скоро будет готов.
И он пошел вперед, показывая им дорогу.
Завтрак был восхитителен, но не пышен: небольшие изысканные кнели из птицы, яйца под майонезом, горячие булочки с изюмом и кофе с молоком.
Капитан Родерик и сержант Андре подошли за несколько минут до начала трапезы, а вскоре после них появился и отец Вилье.
За столом велась обычная светская беседа, что позволило лорду Дарси изучить своих сотрапезников, не проявляя при этом излишней навязчивости.
Де ла Векси все еще находился в оцепенении, его мысли были где-то далеко, и он практически не принимал участия в разговоре. Дамозель Мадлен, белокурая красавица, держала себя согласно этикету, но ее глаза светились предвкушением, что не нравилось лорду Дарси. Леди Беверли, чьи темные волосы на висках уже серебрились, хотя она была старше своего брата всего на десять лет, выглядела так, как будто от рождения была вдовой или провела всю жизнь в монашеской келье. Она казалась тихой, спокойной и отрешенной от внешнего мира, однако, как определил лорд Дарси, под этой маской скрывался несгибаемый ум. Капитан Родерик Маккензи был примерно на дюйм выше лорда Дарси, подтянутый, с квадратными плечами, густыми русыми усами и бородой, немногословный, как и все франко-шотландцы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12
— Вполне вероятно, — согласился лорд Дарси, — у меня нет причины думать иначе. Вы когда-нибудь заходили в эту комнату?
— Нет, никогда. Ни я, ни, насколько мне известно, кто-либо еще, кроме самого графа. Но почему?
— Потому что, — лорд Дарси был погружен в размышления, — это очень странная лаборатория. Вне всякого сомнения, она служила для каких-то научных исследований.
Отец Вилье дотронулся до креста на своей груди.
— Странная? Чем? — Он опустил руку и улыбнулся. — Нет. Только не черная магия, конечно. Ведь он вообще не верил в магию: ни в черную, ни в белую, ни в пурпурную, ни в красную, ни в зеленую, ни в радужную. Он был материалистом.
— Кем?
— Видите ли, это следствие духовной слепоты, — объяснил священник. — Граф хотел стать священником. Ему отказали. Он отказался принять причину, по которой ему отказали. Он отказался верить, что существует что-либо, чего он не может определить при помощи доступных ему чувств. Он намеревался доказать основной принцип материализма: «Все явления во Вселенной могут быть описаны как результат взаимодействия мертвых сил и мертвой материи».
— Да, — сказал лорд Дарси, — мне, живому существу, очень трудно понять такую теорию, не говоря уже о том, чтобы принять ее. Таким образом, назначение этой лаборатории — вывести научный метод теории материализма.
— Да, и он появился бы, милорд, — сказал отец Вилье. — Конечно, я не видел лаборатории его светлости, но...
— А кто видел? — спросил лорд Дарси. Священник покачал головой.
— Никто из тех, кого я знаю. Никто.
Лорд Дарси взглянул на часы.
— Святой отец, в часовне присутствует кто-нибудь, кроме членов семьи?
— Несколько человек. Местные жители могут входить в часовню прямо со двора. Кроме того, пришли четыре сестры из монастыря.
— Смогу ли я проникнуть туда незамеченным в час молитвы перед совершением святого таинства у алтаря Богородицы?
— Вне всякого сомнения, милорд. Люди постоянно входят и выходят. Однако я советую вам воспользоваться входом со двора. Если вы войдете отсюда, это наверняка привлечет чье-то внимание.
— Спасибо, святой отец. Когда вы проводите преждеосвященную литургию?
— Служба начнется в восемь часов.
— Как мне попасть во двор? Думаю, нужно выйти вон в ту дверь, а потом повернуть налево, так?
— Вы правы, милорд.
Через три минуты лорд Дарси стоял на коленях перед алтарем Богородицы, богато украшенным цветами. Его взгляд был направлен на закрытую пологом дароносицу.
Еще через час с четвертью из комнаты, отведенной ему сенешалем, доносился храп.
В начале одиннадцатого утра Страстной Пятницы, как только смолкли последние звуки преждеосвященной литургии, лорд Дарси и мастер Шон подошли к семейному входу в часовню. Доктора Пейтли с ними не было: почтенный хирург вызвался помочь подготовить тело графа к погребению, или, как сформулировал эту задачу он сам, «вернуть все на свои места».
Дарси и маленький полный ирландец держались в задних рядах и вышли из часовни раньше семьи, занимавшей места на скамье перед амвоном.
— Надеюсь, — пробормотал его светлость, — что всемогущий Господь уготовил особое наказание для тех, кто совершил убийство в Страстную неделю.
— Непременно, милорд, согласен с вами, — шепотом ответил мастер Шон. — Что касается меня, я бы с удовольствием послушал трехчасовую проповедь Страстной Пятницы, особенно в исполнении такого мастера своего дела, каким считается отец Вилье. Но — делу время, потехе час. — Он сделал паузу и продолжил: — Вы полагаете, преступление будет раскрыто скоро?
— Полагаю, до того, как наступит вечер.
Мастер Шон казался удивленным.
— Вы уже знаете, кто сделал это? — Он старался говорить как можно тише.
— Кто? Конечно. Это достаточно очевидно. Но для того, чтобы понять, как и зачем, мне не хватает данных.
Мастер Шон прищурился.
— Милорд, но вы даже не приступали к допросу.
— В этом не было нужды. Однако дело еще не закрыто.
Мастер Шон покачал головой и с довольным видом изрек:
— Милорд, это ваш Талант.
— Знаете, мой дорогой Шон, вы почти убедили меня в том, что и мне не чужд Талант. Как вы себе его представляете?
— Милорд, вы, как и все великие сыщики, способны сделать прыжок от ничем не подтвержденного предположения к конечному выводу, минуя промежуточные рассуждения. Затем вы возвращаетесь и заполняете пробелы. — Он снова сделал паузу. — Да, так кто же...
— Тише! Они идут!
Из часовни вышли трое: лорд Жизор, леди Беверли и дамозель Мадлен Маккензи. Мастер Шон спросил:
— Милорд, а где остальные члены клана Маккензи?
Его губы едва двигались, а голос был едва слышен:
— Мы спросим.
Они оба видели капитана сэра Родерика Маккензи и его сына сержанта Андре, сидящих в фамильном приделе вместе с другими.
Трое прошли по коридору и оказались в Зале святого Мартина. Лорд Дарси и мастер Шон поджидали их у камина.
Лорд Дарси шагнул вперед и поклонился.
— Милорд де ла Векси!
Молодой человек удивился.
— Нет. Не я, мой... — и он умолк.
В первый раз к нему обратились как к хозяину де ла Векси. Разумеется, пока это была лишь дань этикету: графом де ла Векси он станет только тогда, когда его титул будет подтвержден Королевским указом.
Видя смущение молодого человека, лорд Дарси продолжил:
— Милорд, я лорд Дарси, а это — мастер Шон. Мы сочли за честь принять приглашение на завтрак, переданное нам вашим сенешалем.
Новый граф де ла Векси пришел в себя.
— Да, милорд, я рад нашей встрече. Это моя сестра, леди Беверли, и дамозель Мадлен. Пойдемте, наш завтрак скоро будет готов.
И он пошел вперед, показывая им дорогу.
Завтрак был восхитителен, но не пышен: небольшие изысканные кнели из птицы, яйца под майонезом, горячие булочки с изюмом и кофе с молоком.
Капитан Родерик и сержант Андре подошли за несколько минут до начала трапезы, а вскоре после них появился и отец Вилье.
За столом велась обычная светская беседа, что позволило лорду Дарси изучить своих сотрапезников, не проявляя при этом излишней навязчивости.
Де ла Векси все еще находился в оцепенении, его мысли были где-то далеко, и он практически не принимал участия в разговоре. Дамозель Мадлен, белокурая красавица, держала себя согласно этикету, но ее глаза светились предвкушением, что не нравилось лорду Дарси. Леди Беверли, чьи темные волосы на висках уже серебрились, хотя она была старше своего брата всего на десять лет, выглядела так, как будто от рождения была вдовой или провела всю жизнь в монашеской келье. Она казалась тихой, спокойной и отрешенной от внешнего мира, однако, как определил лорд Дарси, под этой маской скрывался несгибаемый ум. Капитан Родерик Маккензи был примерно на дюйм выше лорда Дарси, подтянутый, с квадратными плечами, густыми русыми усами и бородой, немногословный, как и все франко-шотландцы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12