Мне кажется, я сказал «для такой юной девушки»…
– Вы ничего не предполагали, а специально оскорбили меня, – с горечью вспомнила Ванесса. – Вы намекали на то, что поскольку я женщина, то не смогу выполнять эту работу и что я получила ее только потому, что каким-то образом дряхлый старик попал под мое влияние. Судья не был дряхлым, и вам это известно. Адвокат предельно ясно выразился относительно законности его завещания. Вы попытались заставить меня бросить эту работу! Что ж, я рада, что отказалась это сделать! – вспылила Ванесса.
Ни за что на свете она не скажет ему, что ее удержала тогда трусость, а вовсе не желание доказать его не правоту. Даже его обидные заявления не смогли выгнать ее из надежной норки, которую она для себя обжила. Она была необходима Уайтфилду, а Уайтфилд – ей. Здесь ее знали лишь по имени и должности, а ее прошлое никого не интересовало.
– К тому же я не была такой уж «юной девушкой», – сердито закончила она, решив не уступать ему ни в чем. – Мне было двадцать лет, а я всегда выглядела старше своего возраста.
Это было ее погибелью – спокойный, независимый вид в сочетании с фигурой, которая, подобно Эвересту, бросала вызов мужчинам просто потому, что выглядела величественно. Такая потрясающая и непокоренная вершина просто притягивала их…
– Вы показались мне девочкой – крупной, нескладной, медлительной, с угрюмым взглядом. Вы смотрели на меня сверху вниз, словно на низшее существо. Неудивительно, что я был не в восторге от такого довеска к наследству!
Она сразу увидела себя толстой и неуклюжей, с выпирающими локтями и коленями – такой она ощущала себя, когда была подростком-переростком. Давно уже никто не напоминал ей об этом, и услышать сейчас такое было очень неприятно. Сама того не подозревая, она посмотрела на Сэвиджа так же мрачно, как тогда.
– Когда человек таких габаритов, как я, он не может порхать, словно колибри, – сквозь зубы процедила Ванесса. – Если я хожу с осторожностью, то потому, что должна рассчитывать свои движения, а для других женщин это не проблема. Сомневаюсь, что вам понравится, если я стану спотыкаться об антиквариат. Я вовсе не медлительна и никогда таковой не была. Быстрота – это еще не показатель работоспособности, как вам известно. С точки зрения хронометража движений мой способ намного эффективнее, чем если бы я суетилась, изображая бешеную активность.
Если он и узнал свою излюбленную фразу, которую ему повторили, то виду не показал. Наоборот, страстность, с которой это было произнесено, рассмешила Бенедикта. Она попыталась обойти его стороной, но он встал у нее на пути и сделал шаг навстречу.
– Это я вскоре понял. А как вы думаете, почему я больше не пытался отделаться от вас? Вы вроде бы и не лезли из кожи вон, и тем не менее в доме все шло как по маслу… – Он не говорил бы так, доведись ему увидеть, как сегодня утром она летала по лестницам! – Если бы вы не были в высшей степени одаренной, я никогда не поручил бы вам наблюдение за реставрационными работами. И вы ни разу не подвели меня. Так что сейчас у меня уже сложилось о вас кое-какое впечатление.
– Спасибо, но я могла бы без этого обойтись, – едко ответила Ванесса и подумала, что он не стал бы ей так доверять, если бы узнал правду о ней. Не только о прошлой ночи, но всю ту отвратительную историю, из-за которой она с позором покинула Англию. Интересно, какова была бы его реакция, расскажи она ему сейчас об этом? Вероятно, шок, ужас, отвращение. Все это она уже получила сполна, причем от людей не столь разборчивых, как Бенедикт Сэвидж, и к тому же считавшихся ее друзьями.
– Я подумал, что пора поговорить начистоту, чтобы не казалось, будто я вмешиваюсь в чужие дела.
– В чужие дела? – Ванесса вышла из себя. – Это просто нелепо. Дом ваш, и то, что в нем происходит, не может быть для вас чужим:
Он мрачно улыбнулся, и у него дернулась щека.
– Разве? – Едва уловимая ирония в его голосе сменилась знакомой жесткостью. – Но на самом деле это не мой дом. Меня можно назвать настоящим бездомным, если считать домом то место, к которому человек привязан из-за сентиментальных соображений и постоянно там обитает. За последние пять лет я не помню, чтобы провел более месяца по одному и тому же адресу.
От едва заметной тоскливой нотки в его голосе Ванессе стало его даже жалко, но она вовремя спохватилась. Ради Бога! Этот человек – миллионер, у него есть все, что он пожелает, и еще хватает наглости жаловаться на то, что его жизнь не так хороша, как ему хотелось бы!
В мире полно людей, живущих в картонных коробках, а он жалуется на то, что у него слишком много домов!
– Это ужасно, – жестко ответила она, а он резко поднял голову и посмотрел на нее. – Безработный и бездомный. Неудивительно, что у вас депрессия. На вашем месте я бы покончила с собой.
– На моем месте у вас не было бы таких проблем, – после некоторого молчания заявил он многозначительно, и Ванесса занервничала. – Вы не из тех, кто с легкостью разрешает собственные проблемы, вы принадлежите к категории людей, которые тонут, потрясая оружием.
– Я не сторонник стрельбы, – натянуто произнесла она, смущенная тем, как точно определил он ее характер.
– У нас есть кое-что общее… помимо того, что оба живем в этом доме, не так ли? И законное владение здесь ни при чем. На самом деле дом из этого жилища сделали вы; вы возродили его к жизни и оставили на нем след своей личности.
Ванесса была ошеломлена тем, что ее собственническое чувство к этому дому замечено и даже стало предметом насмешек. Это было ее тайной, маленькой глупой причудой. И она стала все отрицать:
– Мне приятно видеть, как дом восстанавливается и приобретает прежнюю красоту, но я всего лишь смотритель, выполняющий ваши распоряжения.
– Учитывая, что я почти здесь не бываю, это ваше утверждение весьма спорно.
Ей хотелось бы сохранить между ними нейтралитет и подобающую дистанцию, и потому она уцепилась за возможность истолковать его слова как критику.
– Если вас не удовлетворяет моя работа…
– Я этого не говорил. Наоборот, я в восторге от того высокого уровня, с которым вы ведете непростые дела. Реставрация идет даже лучше, чем я себе представлял. Когда вы закончите перестилать постель, проведите меня по дому и все покажите.
Хотя ознакомить его с ходом работ, осуществленных в его отсутствие, было ее обязанностью и обычно она делала это охотно и с гордостью, Ванесса содрогнулась от перспективы провести с ним наедине еще хоть полчаса. Ведь она так взвинченна! К счастью, отговорка тут же нашлась:
– Я условилась с членами исторического общества, что они придут сегодня утром. Вы говорили, что не возражаете, если я им все покажу, а они в свою очередь предоставят нам возможность ознакомиться с их данными о доме.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42
– Вы ничего не предполагали, а специально оскорбили меня, – с горечью вспомнила Ванесса. – Вы намекали на то, что поскольку я женщина, то не смогу выполнять эту работу и что я получила ее только потому, что каким-то образом дряхлый старик попал под мое влияние. Судья не был дряхлым, и вам это известно. Адвокат предельно ясно выразился относительно законности его завещания. Вы попытались заставить меня бросить эту работу! Что ж, я рада, что отказалась это сделать! – вспылила Ванесса.
Ни за что на свете она не скажет ему, что ее удержала тогда трусость, а вовсе не желание доказать его не правоту. Даже его обидные заявления не смогли выгнать ее из надежной норки, которую она для себя обжила. Она была необходима Уайтфилду, а Уайтфилд – ей. Здесь ее знали лишь по имени и должности, а ее прошлое никого не интересовало.
– К тому же я не была такой уж «юной девушкой», – сердито закончила она, решив не уступать ему ни в чем. – Мне было двадцать лет, а я всегда выглядела старше своего возраста.
Это было ее погибелью – спокойный, независимый вид в сочетании с фигурой, которая, подобно Эвересту, бросала вызов мужчинам просто потому, что выглядела величественно. Такая потрясающая и непокоренная вершина просто притягивала их…
– Вы показались мне девочкой – крупной, нескладной, медлительной, с угрюмым взглядом. Вы смотрели на меня сверху вниз, словно на низшее существо. Неудивительно, что я был не в восторге от такого довеска к наследству!
Она сразу увидела себя толстой и неуклюжей, с выпирающими локтями и коленями – такой она ощущала себя, когда была подростком-переростком. Давно уже никто не напоминал ей об этом, и услышать сейчас такое было очень неприятно. Сама того не подозревая, она посмотрела на Сэвиджа так же мрачно, как тогда.
– Когда человек таких габаритов, как я, он не может порхать, словно колибри, – сквозь зубы процедила Ванесса. – Если я хожу с осторожностью, то потому, что должна рассчитывать свои движения, а для других женщин это не проблема. Сомневаюсь, что вам понравится, если я стану спотыкаться об антиквариат. Я вовсе не медлительна и никогда таковой не была. Быстрота – это еще не показатель работоспособности, как вам известно. С точки зрения хронометража движений мой способ намного эффективнее, чем если бы я суетилась, изображая бешеную активность.
Если он и узнал свою излюбленную фразу, которую ему повторили, то виду не показал. Наоборот, страстность, с которой это было произнесено, рассмешила Бенедикта. Она попыталась обойти его стороной, но он встал у нее на пути и сделал шаг навстречу.
– Это я вскоре понял. А как вы думаете, почему я больше не пытался отделаться от вас? Вы вроде бы и не лезли из кожи вон, и тем не менее в доме все шло как по маслу… – Он не говорил бы так, доведись ему увидеть, как сегодня утром она летала по лестницам! – Если бы вы не были в высшей степени одаренной, я никогда не поручил бы вам наблюдение за реставрационными работами. И вы ни разу не подвели меня. Так что сейчас у меня уже сложилось о вас кое-какое впечатление.
– Спасибо, но я могла бы без этого обойтись, – едко ответила Ванесса и подумала, что он не стал бы ей так доверять, если бы узнал правду о ней. Не только о прошлой ночи, но всю ту отвратительную историю, из-за которой она с позором покинула Англию. Интересно, какова была бы его реакция, расскажи она ему сейчас об этом? Вероятно, шок, ужас, отвращение. Все это она уже получила сполна, причем от людей не столь разборчивых, как Бенедикт Сэвидж, и к тому же считавшихся ее друзьями.
– Я подумал, что пора поговорить начистоту, чтобы не казалось, будто я вмешиваюсь в чужие дела.
– В чужие дела? – Ванесса вышла из себя. – Это просто нелепо. Дом ваш, и то, что в нем происходит, не может быть для вас чужим:
Он мрачно улыбнулся, и у него дернулась щека.
– Разве? – Едва уловимая ирония в его голосе сменилась знакомой жесткостью. – Но на самом деле это не мой дом. Меня можно назвать настоящим бездомным, если считать домом то место, к которому человек привязан из-за сентиментальных соображений и постоянно там обитает. За последние пять лет я не помню, чтобы провел более месяца по одному и тому же адресу.
От едва заметной тоскливой нотки в его голосе Ванессе стало его даже жалко, но она вовремя спохватилась. Ради Бога! Этот человек – миллионер, у него есть все, что он пожелает, и еще хватает наглости жаловаться на то, что его жизнь не так хороша, как ему хотелось бы!
В мире полно людей, живущих в картонных коробках, а он жалуется на то, что у него слишком много домов!
– Это ужасно, – жестко ответила она, а он резко поднял голову и посмотрел на нее. – Безработный и бездомный. Неудивительно, что у вас депрессия. На вашем месте я бы покончила с собой.
– На моем месте у вас не было бы таких проблем, – после некоторого молчания заявил он многозначительно, и Ванесса занервничала. – Вы не из тех, кто с легкостью разрешает собственные проблемы, вы принадлежите к категории людей, которые тонут, потрясая оружием.
– Я не сторонник стрельбы, – натянуто произнесла она, смущенная тем, как точно определил он ее характер.
– У нас есть кое-что общее… помимо того, что оба живем в этом доме, не так ли? И законное владение здесь ни при чем. На самом деле дом из этого жилища сделали вы; вы возродили его к жизни и оставили на нем след своей личности.
Ванесса была ошеломлена тем, что ее собственническое чувство к этому дому замечено и даже стало предметом насмешек. Это было ее тайной, маленькой глупой причудой. И она стала все отрицать:
– Мне приятно видеть, как дом восстанавливается и приобретает прежнюю красоту, но я всего лишь смотритель, выполняющий ваши распоряжения.
– Учитывая, что я почти здесь не бываю, это ваше утверждение весьма спорно.
Ей хотелось бы сохранить между ними нейтралитет и подобающую дистанцию, и потому она уцепилась за возможность истолковать его слова как критику.
– Если вас не удовлетворяет моя работа…
– Я этого не говорил. Наоборот, я в восторге от того высокого уровня, с которым вы ведете непростые дела. Реставрация идет даже лучше, чем я себе представлял. Когда вы закончите перестилать постель, проведите меня по дому и все покажите.
Хотя ознакомить его с ходом работ, осуществленных в его отсутствие, было ее обязанностью и обычно она делала это охотно и с гордостью, Ванесса содрогнулась от перспективы провести с ним наедине еще хоть полчаса. Ведь она так взвинченна! К счастью, отговорка тут же нашлась:
– Я условилась с членами исторического общества, что они придут сегодня утром. Вы говорили, что не возражаете, если я им все покажу, а они в свою очередь предоставят нам возможность ознакомиться с их данными о доме.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42