ТВОРЧЕСТВО

ПОЗНАНИЕ

А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  AZ

 

Я была смущена и растеряна. Как я могла испытывать подобное именно сегодня? Моя мертвая мать лежит в морге, и, может быть, в это самое время эксперт производит вскрытие.
Я содрогнулась в глубине души. Себастьян был ее любовником более шести лет. А теперь я хочу, чтобы он был моим. Я опять содрогнулась, ненавидя себя за эту чудовищную мысль, ненавидя свое тело, которое предало меня в такой момент.
К счастью, Себастьян, наконец, разжал руки и освободил меня. ПОдняв мое лицо, он легко коснулся губами моего лба. Он попытался улыбнуться, кажется, хотел что-то сказать, но промолчал.
Наконец, он промолвил тихо и заботливо:
– Я понимаю, дорогая Вивьен, тебе очень одиноко, но у тебя есть я. И ни о чем не беспокойся. Я буду заботиться о тебе. Знаю, что не могу заменить тебе мать, но я твой друг, и буду с тобой всегда, когда понадоблюсь.
Я кивнула головой:
– С того самого дня, как ты нашел меня в беседке, с той первой встречи, я всегда чувствую твою заботу, Себастьян. – Эти слова были истинной правдой.
Он опять попытался улыбнуться, но без особого успеха:
– Ты можешь всегда обратиться ко мне, если у тебя возникнут трудности, и я помогу тебе – это я обещаю. – Он слегка вздохнул и сказал как бы про себя: – Ты была таким милым ребенком. Ты тронула мое сердце…
* * *
И вот он умер, и больше не сможет заботиться обо мне, и моя жизнь без него станет гораздо беднее. Я уткнулась лицом в подушку, и прошло немало времени прежде, чем слезы мои высохли.
Наверное, я так и уснула: потому что когда я проснулась, солнечный свет уже лился во все окна. Ложась спать, я забыла задернуть шторы: начинался новый день. Я слышала за окнами птичий щебет, издали доносился гогот канадских гусей, плывущих по озеру.
Взглянув на часы на тумбочке, я обнаружила, что еще только около семи, и опять спряталась под одеяло, решив немного понежится в тепле и уюте. И вдруг реальность ворвалась в мое сознание, и с мучительным содроганием я вспомнила все, что случилось вчера.
Себастьян умер. Я никогда больше не увижу его.
Я лежала без движения, глубоко дыша, думала о нем, вспоминала разные разности, всякие пустяки. Восемь лет, как мы развелись, и за последние три года я не очень часть виделась с ним. Но до этого в течение двадцати одного года он был очень важной и неотъемлемой частью моей жизни. Двадцать один год! Для меня это число счастливое. Мне был двадцать один год, когда Себастьян стал моим любовником.
И вот я вижу его так ясно. Я вижу его в точности таким, каким он был тогда. В 1979 году. Мне – двадцать один год. Ему – сорок один. На двадцать лет старше меня: но он никогда не выглядел на свой возраст.
Закрыв глаза, я представила себе, как он входит в библиотеку. Это было ночью, после дня моего рождения. По этому поводу Себастьян устроил фантастический вечер у себя на ферме Лорел Крик, соорудив в саду два шатра, убранных цветами. Угощение было самое изысканное, вино превосходное, великолепный оркестр, ради такого случая выписанный из Манхэттена. Это был прекрасный праздник, пока Люциана все не испортила. К концу вечера она повела себя по отношению ко мне так отвратительно, что я была поражена, выбита из колеи и испугана мерзкими, злыми словами, которые она мне наговорила. Ошеломленная, оскорбленная, я убежала. Я вернулась в Риджхилл.
* * *
Подъехала машина, шурша шинами по гравию. Громко хлопнула дверца.
Через мгновение Себастьян ворвался в библиотеку, напряженный и бледный.
Чувствуя себя совершенно одинокой, я стояла у французской двери, ведущей в сад. У меня в руке скомканный носовой платок: слезы вот-вот снова хлынут из глаз.
Я никогда прежде не видела его таким: присмотревшись внимательней, я поняла, что он в полной ярости.
Он тоже всматривался в меня: его глаза казались кусочками синего льда на искаженном лице.
– Почему ты убежала, Вив, как испуганный жеребенок? – спросил он сурово. Потом пересек комнату несколькими большими шагами и остановился передо мной, глядя на меня сверху вниз.
Я молчала.
– Так почему же? – снова спросил он.
– Я не могу тебе сказать.
– Ты можешь сказать мне все, и ты это знаешь! Ты с самого детства всегда и все рассказывала мне. – Он был по-прежнему в ярости, но сдерживался.
– Не могу, и все тут. Об этом – не могу.
– Но почему?
Я все так же тупо смотрела на него. Потом затрясла головой.
– Не могу!
– Послушай. – голос его стал мягче. – Мы всегда были добрыми друзьями, ты и я. Настоящими друзьями-приятелями. Вивьен, прошу тебя, скажи мне что случилось, что заставило тебя убежать?
Я не ответила, и он быстро продолжил:
– Это Люциана, да? Она обидела тебя.
Я кивнула, но продолжала молчать.
– Она оскорбила тебя… она сказала что-то… что-то презрительно, да?
– Как ты догадался?
– Просто я хорошо знаю свою дочь, – воскликнул он. – Что именно она сказала?
– Себастьян, я не могу. Я не доносчица.
Он какое-то время испытующе смотрел на меня, потом кивнул сам себе.
– Честность – качество врожденное, особенно у тебя. Видишь ли, Вивьен, ты самый благородный человек из тех, кого я знаю, и хотя я понимаю твое нежелание ябедничать, я все же уверен, что ты должна рассказать мне все. В конце концов, это совершенно особенный вечер для нас обоих. Для меня было очень важно устроить тебе праздник, и я очень удивился, когда ты убежала, да еще в таком расстройстве. Ради Бога, скажи мне, что произошло.
Он был прав, конечно прав. Набрав побольше воздуху, я ринулась вперед.
– Она сказала, что усложняю тебе жизнь. Мешаю тебе. Что ты хотел бы избавиться от меня. Она сказала, что ты недоволен тем, что тебе приходится опекать меня, и тем, что тебе приходится платить за мое обучение в Веннесли. Она сказала, я живу за счет благотворительности, что я – никто, всего-навсего отродье одной из твоих… – я запнулась и замолчала, не смогла продолжить и с трудом сглотнула.
– Давай дальше, – приказал он довольно грубо.
– Люциана… Она сказала, что я – всего-навсего отродье… одной из твоих шлюх, – прошептала я.
Он гневно сжал губы, и я ждала, что он вот-вот взорвется.
Но он не взорвался. Он только обескураженно покачал головой и проговорил напряженным голосом:
– Она лгунья, моя дочь. Иногда я думаю, Вивьен, что она самая умная лгунья из всех лжецов, которых я встречал. Она лжет искусней, чем Сирес, а это о чем-то да говорит. Но нередко она врет безрассудно и не слишком умно. ВОт как сегодня. Да, Люциана не слишком умна.
– Но ведь я не мешаю тебе, ведь нет? – прошептала я.
– Конечно нет! Теперь-то ты должна понять это. Разве я не доказал тебе, что я забочусь о тебе, о том, чтобы тебе жилось хорошо! А этот вечер? Я же устраивал его ради тебя, и делал это с великим удовольствием.
Я кивнула. Я не могла произнести ни слова. Не то чтобы язык меня не слушался, просто я была подавлена и злилась на себя.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74