- И…как это? Его убили? - спросил Славик, сам не зная зачем. - Непохоже, чтобы убили. Водкой отравился, паленой, «Кавказский след» называется. - Нужны понятые? Или тело опознать? - Да нет, - махнул рукой Михаил Илларионович, - все уже сделали. Письмо у него нашли, прямо в руке. А в письме - твоя фамилия прописана: Вячеслав Сапожков. А тут и ты в городе. Разобраться бы надо. Ну-ка дыхни!
Славик покорно дыхнул. - Нет, - разочарованно констатировал милиционер. - Не водка. Портвейн. - Портвейн, - подтвердил Славик. - Одна бутылка. - Вот! - поднял палец милиционер. - А собутыльников его до сих пор ищем. Водкуто в одиночестве не пьют. - Еще как пьют, - пробормотал Славик. - Это у вас пьют, - отмахнулся участковый. - А у нас народ душевный, ему компания нужна.
Помолчали. - Ну, собирайся, сходим, посмотришь на письмо, - сказал милиционер. - Там важные сведения должны быть, коли перед смертью Митрич про тебя вспомнил.
Глава 2
Примерно в полутора тысячах верст отсюда, на Кольском полуострове, Вован, высокий человек с короткой стрижкой, вошел в дом. Шейные вериги его при этом легонько звякнули.
«Тяжесть - она только на пользу».
Ношение вериг для прихожан церкви Диалектики было не обязательным; таскать на себе восемь килограмм металла было аскетическим подвигом, и подобное послушание принимали на себя немногие. Канон также не оговаривал, из какого материала следует изготовлять вериги. Часто в дань моде, а также во избежание привлечения к себе лишнего внимания, их делали из презренного золота. Вблизи же алюминиевых заводов шейные цепи из драгметаллов смотрелись органично.
Он вошел в охотничий домик, чье скромное убранство сделало бы честь любому аскету. Единственным его украшением был небольшой аквариум в углу зала, в котором весело плескалась семейка бегемотов.
Пройдя в одну из комнат он подошел к шкафу, нашел спрятанный в деньгах спутниковый телефон, вытащил антенну и набрал номер. Его собеседник откликнулся незамедлительно. - Товарищ подполковник, я вернулся. - Докладывай! - Со всеми четырьмя покончено. С Вороном, Львом, Бегущим По Солнцу и самим Митрой. В трубке повисла пауза, как будто собеседник менял кассету в диктофоне. - Есть ли информация? - Все четверо сознались. - У тебя и Рамзес Второй сознается, - недовольно ответил подполковник. - Все четверо сказали одно и то же. - Отлично. Я думал, они окажутся несговорчивее. Докладывай подробно. - Они подтвердили наличие в Братстве еще одного, секретного градуса. - Именно так мы и прогнозировали. - Невидимый собеседник помолчал. - Документ у нас? - Он ближе, чем мы думали. Он в Москве, на Китай-городе. - Неслыханная наглость! В двух шагах от нас! - подполковник не сдержался. - Как они только посмели смеяться над нами? - Они занимаются этим уже тысячу лет, товарищ подполковник. - Ты должен добыть документ для меня. - Служу! - и бритоголовый вытянулся по стойке «смирно», хотя его никто в этот момент не мог видеть.
Вован повесил трубку, и его охватила неслыханная радость. Выйдя из дома, он сел в автомобиль и поехал в ювелирный магазин. - Голду, килограмма на четыре, - скомандовал он продавцу.
Придя домой он повесил цепь на шею поверх предыдущей, и почувствовал, как захрустели его позвонки от такой тяжести.
- Тяжесть - она только на пользу, - повторил он, улыбаясь сквозь боль.
Глава 3
Ветер, доносивший с поля запахи ближайшей свинофермы, бил в лицо Славика, пока они с Михаилом Илларионовичем на желтом милицейском мотоцикле следовали к месту происшествия.
«Митрич умер», - думал он. Конечно, мало что объединяло доморощенного исследователя европейской истории со сторожем провинциального музея, но Славик с удовольствием вспоминал монологи Митрича, его незатейливый юмор, грубоватые повадки, скрывающие изысканную и по-своему мудрую житейскую философию, к пониманию которой он, Славик, только-только начинал подходить.
«Что же он мог выпить?» - спрашивал себя Славик, памятуя о славе Митрича, городского светила в области употребления спиртных напитков. На фоне его тревожных мыслей обычная городская жизнь с ее малозначительными событиями казалась неуместной и нелепой: собаки лаяли на велосипедистов, козы задумчиво жевали гумус и силос, влюбленная парочка старалась не краснеть под залихватскую матерную дразнилку. - Лейтенант Сидорчук очень обрадовался, что ты еще здесь, - сказал участковый. - Он сказал, что это счастливое совпадение.
Всерьез увлекаясь мистикой, предметом загадочным и темным, Славик пришел к выводу, что случайностей не бывает: стало быть, неведомое ему действие привело в движение колеса кармы, раз он едет сейчас на место происшествия, вместо того чтобы видеть десятый сон. - Это вам хозяйка сказала, что я в городе? - спросил он. - Нет, в билетной кассе. Городок у нас небольшой, я с утра и спросил у кассирши, брали ли приезжие билеты. Оказалось, не брали. Значит, ты не уехал.
О способах получения информации в маленьких городках Славик совсем забыл.
Мотоцикл прибавил скорость, и они проехали мимо главного в городке компьютерного клуба. - Был здесь? - спросил его участковый. - Еще нет, - удрученно сказал Славик. - А хочется? - Не особо, - честно признался тот. - Зря. Это символ нашего прогресса. Здесь стоят самые большие и быстрые в городе компьютеры, - назидательно проговорил Михаил Илларионович.
«Небось Пентиум-2» - рассеянно подумал Славик, только что вгрохавший солидную премию во внеочередной апгрейд до двухъядерного процессора и соответствующих компонентов к нему. Славику представлялось весьма странным, что люди, от компьютеров далекие, представляют себе их мощность напрямую связанной с размером системного блока.
Запах свиной жизнедеятельности тем временем сделался еще нестерпимее, а потом будто включили невидимый кондиционер и воздух резко очистился - Илларионович свернул на главную улицу и погромыхал по цветной итальянской плитке перед мэрией, мимо памятника Баратынскому с вытянутой, как у Ильича, вперед рукой, и наконец, переехав через свежую канаву, остановился перед домом-музеем Менделеева.
В том факте, что музей великому химику построили в городе, где Менделеев ни разу не был, заключался неясный мистический смысл. Как объяснял ему год назад Митрич, раньше он стоял совершенно в другом месте, но при Хрущеве, после передачи Крыма Украине, руководители областей с бедным культурным прошлым, вдохновленные вседозволенностью, стали растаскивать по своим городам и селам памятники старины. Первый секретарь Васютинского горкома был человеком решительным, к тому же лично знакомым с Хрущевым по работе на Украине, и добился разрешения построить для начала музей Менделеева и установить памятник Баратынскому. Если бы не безвременная кончина, то энергии его хватило бы и на то, чтобы перевезти в Васютинск мавзолей Вождя.
1 2 3 4 5
Славик покорно дыхнул. - Нет, - разочарованно констатировал милиционер. - Не водка. Портвейн. - Портвейн, - подтвердил Славик. - Одна бутылка. - Вот! - поднял палец милиционер. - А собутыльников его до сих пор ищем. Водкуто в одиночестве не пьют. - Еще как пьют, - пробормотал Славик. - Это у вас пьют, - отмахнулся участковый. - А у нас народ душевный, ему компания нужна.
Помолчали. - Ну, собирайся, сходим, посмотришь на письмо, - сказал милиционер. - Там важные сведения должны быть, коли перед смертью Митрич про тебя вспомнил.
Глава 2
Примерно в полутора тысячах верст отсюда, на Кольском полуострове, Вован, высокий человек с короткой стрижкой, вошел в дом. Шейные вериги его при этом легонько звякнули.
«Тяжесть - она только на пользу».
Ношение вериг для прихожан церкви Диалектики было не обязательным; таскать на себе восемь килограмм металла было аскетическим подвигом, и подобное послушание принимали на себя немногие. Канон также не оговаривал, из какого материала следует изготовлять вериги. Часто в дань моде, а также во избежание привлечения к себе лишнего внимания, их делали из презренного золота. Вблизи же алюминиевых заводов шейные цепи из драгметаллов смотрелись органично.
Он вошел в охотничий домик, чье скромное убранство сделало бы честь любому аскету. Единственным его украшением был небольшой аквариум в углу зала, в котором весело плескалась семейка бегемотов.
Пройдя в одну из комнат он подошел к шкафу, нашел спрятанный в деньгах спутниковый телефон, вытащил антенну и набрал номер. Его собеседник откликнулся незамедлительно. - Товарищ подполковник, я вернулся. - Докладывай! - Со всеми четырьмя покончено. С Вороном, Львом, Бегущим По Солнцу и самим Митрой. В трубке повисла пауза, как будто собеседник менял кассету в диктофоне. - Есть ли информация? - Все четверо сознались. - У тебя и Рамзес Второй сознается, - недовольно ответил подполковник. - Все четверо сказали одно и то же. - Отлично. Я думал, они окажутся несговорчивее. Докладывай подробно. - Они подтвердили наличие в Братстве еще одного, секретного градуса. - Именно так мы и прогнозировали. - Невидимый собеседник помолчал. - Документ у нас? - Он ближе, чем мы думали. Он в Москве, на Китай-городе. - Неслыханная наглость! В двух шагах от нас! - подполковник не сдержался. - Как они только посмели смеяться над нами? - Они занимаются этим уже тысячу лет, товарищ подполковник. - Ты должен добыть документ для меня. - Служу! - и бритоголовый вытянулся по стойке «смирно», хотя его никто в этот момент не мог видеть.
Вован повесил трубку, и его охватила неслыханная радость. Выйдя из дома, он сел в автомобиль и поехал в ювелирный магазин. - Голду, килограмма на четыре, - скомандовал он продавцу.
Придя домой он повесил цепь на шею поверх предыдущей, и почувствовал, как захрустели его позвонки от такой тяжести.
- Тяжесть - она только на пользу, - повторил он, улыбаясь сквозь боль.
Глава 3
Ветер, доносивший с поля запахи ближайшей свинофермы, бил в лицо Славика, пока они с Михаилом Илларионовичем на желтом милицейском мотоцикле следовали к месту происшествия.
«Митрич умер», - думал он. Конечно, мало что объединяло доморощенного исследователя европейской истории со сторожем провинциального музея, но Славик с удовольствием вспоминал монологи Митрича, его незатейливый юмор, грубоватые повадки, скрывающие изысканную и по-своему мудрую житейскую философию, к пониманию которой он, Славик, только-только начинал подходить.
«Что же он мог выпить?» - спрашивал себя Славик, памятуя о славе Митрича, городского светила в области употребления спиртных напитков. На фоне его тревожных мыслей обычная городская жизнь с ее малозначительными событиями казалась неуместной и нелепой: собаки лаяли на велосипедистов, козы задумчиво жевали гумус и силос, влюбленная парочка старалась не краснеть под залихватскую матерную дразнилку. - Лейтенант Сидорчук очень обрадовался, что ты еще здесь, - сказал участковый. - Он сказал, что это счастливое совпадение.
Всерьез увлекаясь мистикой, предметом загадочным и темным, Славик пришел к выводу, что случайностей не бывает: стало быть, неведомое ему действие привело в движение колеса кармы, раз он едет сейчас на место происшествия, вместо того чтобы видеть десятый сон. - Это вам хозяйка сказала, что я в городе? - спросил он. - Нет, в билетной кассе. Городок у нас небольшой, я с утра и спросил у кассирши, брали ли приезжие билеты. Оказалось, не брали. Значит, ты не уехал.
О способах получения информации в маленьких городках Славик совсем забыл.
Мотоцикл прибавил скорость, и они проехали мимо главного в городке компьютерного клуба. - Был здесь? - спросил его участковый. - Еще нет, - удрученно сказал Славик. - А хочется? - Не особо, - честно признался тот. - Зря. Это символ нашего прогресса. Здесь стоят самые большие и быстрые в городе компьютеры, - назидательно проговорил Михаил Илларионович.
«Небось Пентиум-2» - рассеянно подумал Славик, только что вгрохавший солидную премию во внеочередной апгрейд до двухъядерного процессора и соответствующих компонентов к нему. Славику представлялось весьма странным, что люди, от компьютеров далекие, представляют себе их мощность напрямую связанной с размером системного блока.
Запах свиной жизнедеятельности тем временем сделался еще нестерпимее, а потом будто включили невидимый кондиционер и воздух резко очистился - Илларионович свернул на главную улицу и погромыхал по цветной итальянской плитке перед мэрией, мимо памятника Баратынскому с вытянутой, как у Ильича, вперед рукой, и наконец, переехав через свежую канаву, остановился перед домом-музеем Менделеева.
В том факте, что музей великому химику построили в городе, где Менделеев ни разу не был, заключался неясный мистический смысл. Как объяснял ему год назад Митрич, раньше он стоял совершенно в другом месте, но при Хрущеве, после передачи Крыма Украине, руководители областей с бедным культурным прошлым, вдохновленные вседозволенностью, стали растаскивать по своим городам и селам памятники старины. Первый секретарь Васютинского горкома был человеком решительным, к тому же лично знакомым с Хрущевым по работе на Украине, и добился разрешения построить для начала музей Менделеева и установить памятник Баратынскому. Если бы не безвременная кончина, то энергии его хватило бы и на то, чтобы перевезти в Васютинск мавзолей Вождя.
1 2 3 4 5