И это для Власова – как для любого советского командующего, – по существу, был смертный приговор.
Когда не оставалось никаких сомнений в безвыходности положения в Волховском окружении, в расположении главной квартиры 2-ой Ударной армии приземлилось несколько самолетов, чтобы вывезти генерала и его штаб. Власов отказался лететь: он хотел остаться со своими солдатами до конца, вместе с ними биться и погибнуть от руки врага. Мысль о самоубийстве была ему чужда.
Но судьба распорядилась иначе. Он остался в живых.
Когда почти все части его армии были уничтожены, Власов, с небольшой боевой группой, отошел в дебри заболоченных лесов. Но вскоре погибла и эта группа, за исключением нескольких человек. Еще несколько недель Власов, без знаков различия на форменной одежде, скрывался в приволховских лесах, заходя по ночам в деревни и получая от крестьян немного хлеба. Но сельское население было тогда пассивно, а по отношению к скрывавшимся красноармейцам даже враждебно настроено, особенно если вблизи стояли немецкие части.
Вечером 13 июля 1942 года Власов уснул в каком-то сарае, где и был взят двумя сотрудниками штаба одной германской дивизии: видимо, о нем донесли крестьяне. Так Власов попал в плен.
Не то чтобы Власов совсем не верил советской пропаганде, но всему, что говорилось о немцах, он верить не мог. Однако, как и каждый солдат Красной армии, он мог бояться (и не без основания) за свою жизнь.
Во второй половине июля Власов был доставлен в лагерь военнопленных в Виннице, подчиненный ОКХ. Комендантом лагеря был пожилой немец из США, великодушный и умный человек. И этот «американец», не понимавший ни слова по-русски и прямо-таки созданный для того, чтобы руководить английским лагерем, должен был управлять на Украине лагерем русских военнопленных! Характерный пример тупости бюрократов!
Власова вели по улицам Винницы – города, жители которого знали его как крупного советского военачальника. Власов был 1,96 метра ростом. Его поставили во главе колонны, и многие, должно быть, узнавали его. Это, вероятно, сделано было не случайно: мелкие душонки хотели его унизить.
По прибытии в лагерь военнопленных Власов почти сразу оказал сопротивление: он отказался выйти на поверку вместе с пленными солдатами, настаивая, чтобы поверка офицеров проводилась отдельно: «Если вы хотите таким манером завоевать и переделать мир, то вы заблуждаетесь», – сказал пленный генерал «американскому» коменданту лагеря. Тот улыбнулся и доложил об этом происшествии капитану Петерсону, который в ОКХ был ответствен за военнопленных старших офицеров. Петерсон поворчал, но согласился с Власовым. Порядок поверки был изменен.
По приказу полковника фон Рённе я вскоре встретился в первый раз с Власовым.
Власов произвел на меня положительное впечатление своей скромностью и в то же время сознанием собственного достоинства, своим умом, спокойствием и сдержанностью, а особенно той трудно определимой чертой характера, в которой чувствовалась скрытая сила его личности. Это впечатление еще усиливалось всей его внешностью: бросающимся в глаза ростом худого широкоплечего мужчины, внимательным взглядом через толстые стекла очков, звучным басом, которым он, не спеша, четко излагал свои мысли. Иногда в его словах проскальзывали нотки легкого юмора.
Он рассказал мне о своей жизни. Сын бедного крестьянина Нижегородской губернии, Андрей был тринадцатым ребенком у своих родителей. Родился он в 1900 году. По желанию верующей матери, которую он очень любил, Андрей должен был стать священником. Может быть, также и потому, что обучение в духовной семинарии отцу обошлось бы дешевле, чем в другом учебном заведении. Один немец-сыровар, живший неподалеку, дал отцу Власова взаймы довольно крупную сумму денег, чтобы мальчик мог учиться. От этого осталось чувство, что не все немцы – изверги, как это утверждает советская пропаганда.
Уже к первую мировую войну Власов подлежал приливу в армию, но не был взят, так как сельским писарь сделал описку в призывных документах в дате его рождения, перенося её из свидетельства о крещении.
Хотя и Февральская революция 1917 года не прошла бесследно для молодого Власова, Октябрьской революцией он был захвачен полностью: «Хлеб, мир, земля крестьянам» – под этим лозунгом Советы начали свое победное шествие. Они распустили по домам уставшую от войны армию и обещали раздать крестьянам поместья крупных землевладельцев.
Андрей оставил духовную семинарию. Сначала он вошел к кружок революционных студентов, я потом вступил добровольцем в Красную гвардию, чтобы «защищать землю и свободу».
Власов стал командиром роты. «Белогвардейцы», а с ними и «иностранные империалисты», были изгнаны. Власов обладал качествами организатора и руководителя, а потому быстро стал продвигаться. В короткое время он стал командиром полка, а затем командиром дивизии.
Позднее, будучи военным советником при штабе Чан Кай-ши (1938–1939), молодой полковник познакомился с древней китайской культурой, занялся изучением китайской философии и накопил богатый политический опыт, внимательно наблюдая развитие китайско-японского конфликта. Его политический горизонт заметно расширили также встречи с представителями западных держав.
Власов с уважением говорил о Чан Кай-ши, но сомневался в его успехе так же, как он считал безнадежной и тогдашнюю японскую политику, потому что Китай, возможно, и будет завоеван, но никогда не будет покорен сам народ. («Интересное заключение, – подумал я, – нам следует тоже принять это во внимание».) Крупный орден, пожалованный ему Чан Кай-ши, он не имел права носить по возвращении в Советский Союз: «Такие знаки отличия не допущены ко внутрисоветскому употреблению», – заметил он, улыбаясь.
Назначенный по возвращении в СССР командиром известной своей распущенностью дивизии, он сделал из нее образцовое воинское соединение, за что был награжден лично Сталиным.
Власов, разумеется, прекрасно знал внутри – и внешнеполитическое положение, так как он многие годы соприкасался с руководящими партийными и государственными деятелями. Но, как крестьянский сын, он знал и условия жизни народа. Ранее восторженный приверженец советской власти, которой он был обязан своей карьерой, он видел теперь оборотную сторону ее. Когда он, будучи уже офицером высокого ранга, приезжал в село к своему отцу-колхознику, люди при нем молчали, не доверяя ему. Даже водка мало помогала. Он сильно страдал от этого. И молчание это говорило об обманутых надеждах, о страхе и нужде.
Власов знал и крупных партийцев, их жестокость, неразборчивость в средствах при достижении своих целей. Он знал ведущих людей в Кремле и наблюдал их поведение в своей среде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78