Звёзды в ладонях - 1


Аннотация
XXXVI век… Человечество заселило Галактику, вошло в контакт с другими космическими цивилизациями и дало толчок к развитию этих миров. Но в начале сорокового тысячелетия девять гуманоидных цивилизаций заключили союз Иных против людей. Иные оккупировали планеты, населенные людьми, в том числе и Землю. Людей отправляли в резервации, на необитаемые планеты и приговаривали к медленному вымиранию. Но не все потерпели поражение. Маленькая, незаметная в своем регионе Галактики планета Терра-Галлия сумела отразить атаки противника, превратив окружающее гиперпространство в неприступную крепость…

ЗВЕЗДЫ В ЛАДОНЯХ
Олег АВРАМЕНКО
ПОСВЯЩАЕТСЯ НАТАЛОЧКЕ – ПРИНЦЕССЕ ИЗ САНКТ-ПЕТЕРБУРГА
Автор благодарит за помощь и консультации Владислава КОБЫЧЕВА, чьи глубокие познания в области астрономии и астрофизики оказались поистине бесценными; а также Владимира ПУЗИЯ, который разработал биологическую классификацию всех упоминаемых в этой книге внеземных рас.
Taken: , 1Пролог.
ПОТЕРЯННОЕ НЕБО
С раннего детства я любил смотреть в ночное небо, густо усеянное множеством ярких звезд. Их было свыше восьмидесяти тысяч, видимых невооруженным глазом, и около миллиона – заметных даже в слабенький телескоп. Они сплетались в затейливые узоры и превращали небосвод моей родной планеты в сверкающий ажурный купол, к которому так хотелось дотянуться рукой и зачерпнуть оттуда горсть мерцающих огоньков…
Звезды казались мне такими близкими, такими доступными. Они завораживали меня, гипнотизировали, влекли к себе с необычайной силой. Глядя на них, я забывал обо всем земном и мыслями устремлялся вверх, к бескрайним космическим просторам Я не понимал, как люди могут жить под таким потрясающим небом и не думать о звездах, сияющих в вышине.
Но приходилось.
Приходилось жить, не думая об этом, ибо думать было мучительно больно. Думать – значило страдать, терзать себя напрасными надеждами и тешиться несбыточными мечтами. Думать – это ворошить трагическое прошлое, переживать за унылое настоящее и с тоской смотреть в безрадостное будущее. Гораздо легче было жить бездумно. Просто жить – и не смотреть в небо. Не видеть звезд, которыми мы когда-то владели и которыми так бездарно распорядились. А в конечном итоге мы их потеряли. Потеряли навсегда, безвозвратно.
Звезды снова стали чужими, далекими, недосягаемыми. Они отвергли нас, и мы смирились с их приговором. Не сразу, не безропотно – но смирились. И вернулись к земным делам, стараясь не поднимать взгляд к небу.
Некогда могущественная человеческая цивилизация оказалась расколотой и рассеянной по Галактике. Среди ста миллиардов звезд, как песчинки в океане, затерялись несколько десятков миров, оставленных в распоряжение людей. Миров, превращенных в огромные космические резервации для умирающего человечества.
К числу таких резерваций принадлежала и планета Махаварша. С санскрита ее название переводилось как «Великая Страна», однако на самом деле она была просто большой тюрьмой. А я был одним из ее узников…
Taken: , 1ЧАСТЬ первая.
РАШЕЛЬ
: , 11
Земля неумолимо приближалась. Внизу проплыли продолговатые корпуса гидропонного комплекса, сверкнула на солнце извилистая лента реки и потянулись полосы свежей пашни. А впереди по курсу, у самой кромки горизонта, уже виднелись строения аэропорта.
Не дожидаясь предупреждения диспетчера, я выпустил шасси. С технической точки зрения это было совершенно бессмысленно, однако правила есть правила – их надо выполнять. Чиновникам из Управления по безопасности полетов не втолкуешь, что груженный под завязку суборбитальный лайнер весом в двадцать тысяч тонн способен лишь стоять на своих колесах. Ну и еще – медленно передвигаться по летному полю. Но уж никак не садиться со скоростью пятьсот километров в час. В том невероятном случае, если одновременно откажут антигравы лайнера и взлетно-посадочной полосы, ни одно шасси не спасет от катастрофы. Слишком уж велика вертикальная составляющая импульса – скорости, умноженной на массу.
– Центр Управления – восемьсот тридцать второму, – послышался из динамика насыщенный женский альт. – Последняя проверка перед касанием. Доложите о состоянии бортовых систем.
– Все бортовые системы функционируют нормально, – отрапортовал я. – Расчетное время до касания – пятьдесят секунд. Подтвердите окончательную готовность полосы.
– Готовность подтверждаю. Мягкой посадки, восемьсот тридцать второй.
– Спасибо, Центр. Приземляюсь.
Достигнув границы летного поля, лайнер с ощутимым толчком вошел в область отрицательной гравитации и стремительно заскользил над ровным бетонным покрытием посадочной полосы.
– Есть касание! – произнес я. – Начинаем торможение.
Заработали на полную мощность бортовые антигравы, отклонив суммарный вектор силы тяжести в противоположную от направления движения сторону. Теперь лайнер как бы взбирался в гору, быстро сбрасывая скорость, а его кинетическая энергия, преобразованная в потенциальную, поглощалась полем искусственного тяготения.
– Скорость четыреста километров в час, – сообщила диспетчер. – Триста… двести… сто пятьдесят… сто… семьдесят… пятьдесят… Последний километр пробега.
Я начал сбавлять мощность антигравов, замедляя торможение, а метров через пятьсот и вовсе отключил их. Инерции хватило ровно настолько, чтобы с черепашьей скоростью доползти до конца полосы и выехать на стоянку.
Дальше от меня уже ничего не зависело. Наземная служба аэропорта перехватила контроль над лайнером и направила его к свободному грузовому терминалу.
– Отличная посадка, восемьсот тридцать второй, – сказала напоследок диспетчер. – Работать с вами одно удовольствие.
– Взаимно, Центр, – ответил я и протянул руку к контрольной панели. – Восемьсот тридцать второй связь закончил.
– Центр Управления связь закончил. Счастливо отдохнуть, Стефан.
– До встречи, Мадри.
Выключив переговорное устройство, я откинулся на спинку пилотского кресла и стал разминать затекшие мышцы шеи. Мой напарник, Ахмад Раман, достал сигарету, торопливо раскурил ее и сделал глубокую затяжку. На его смуглом лице было написано наслаждение. Во время полета он воздерживался от курения, зато после посадки дымил как паровоз, с лихвой компенсируя полтора-два часа вынужденного «никотинового голодания».
– Знаешь, Стас, – задумчиво произнес он, – я тебе не завидую. А порой мне тебя даже искренне жаль. Я удивленно взглянул на него:
– С какой стати?
Ахмад заметно смутился. Видимо, эти слова вырвались у него непроизвольно.
– Ты замечательный пилот, дружище, – неохотно ответил он. – Лучший из всех, кого я знаю.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81