брюхо велико, даже святая веревка, которой я опоясываюсь, такое для меня наказание, что из-за нее я неминуемо на тот свет отправлюсь.
– Я тебе кабак открою, чтобы ты мог день и ночь круглый год пить там вино в свое удовольствие.
– Нет такого кабака в нашем государстве, который не был бы открыт для меня. Чужого добра никогда не жаль. А будь у меня свой кабак, чего доброго, я стал бы скупцом и не пользовался бы им.
– Значит, нет ничего, что могло бы тебя прельстить?
– В святом писании говорится, что один покаявшийся грешник вызывает в небе больше радости, чем сто праведников.
– Так что же?
– Стоит ли быть благочестивым, если мошенник к концу жизни пользуется таким почетом в небесах?
– Я что-то не понимаю тебя, отец мой.
– Лучше быть вольной птицей, шататься по деревням, чем лезть в райские кущи. Позволь мне, ясновельможный пан, жить по-своему. У меня свои расчеты.
– Значит, ничего не хочешь?
– Так будет лучше.
– Во всяком случае обещаю, что тебе ни в чем отказа не будет. Скажи мне только, как ты думаешь обмануть мою родственницу и изгнать иезуитов, если ты пренебрегаешь нечистой силой?
Квестарь почесал бородавку.
– Есть такие способы.
– Так говори же, а то я начинаю терять терпение.
– Я обращусь к святым, а они уберут кого нужно.
– Как же ты призовешь святых, они ведь духи бесплотные?
– Я кое-кого из них знаю, они мне по дружбе сделают.
Вельможа вскочил с сундука, внимательно присмотрелся к квестарю, перекрестился на всякий случай и быстро начал вышагивать по комнате.
Брат Макарий продолжал:
– В небесах-то теснота непомерная. Моим святым скучно, стоят они в задних рядах, и чтобы полюбоваться божьим видом, им приходится на цыпочки вставать. Они с удовольствием сойдут ко мне немного поразвлечься, потому что нет ничего хуже, чем ждать да догонять. За кубок доброго вина они могут оказать помощь.
– Да неужели в небе нет вина? – недоверчиво спросил вельможа.
– Есть, да сивухой разит: у них там бочки старые. Тут, приоткрыв дверь, всунул голову пан Тшаска:
– Я здесь, ваша милость.
Вельможа подозвал его и жестом указал на сундук в углу. Пан Тшаска, шаркая ногами, поспешил к сундуку и достал оттуда красный пояс чудной работы, затканный золотом и искусно расшитый полевыми цветами. Шляхтич держал его, как драгоценную реликвию. Вельможа повернулся спиной; пан Тшаска, мастер своего дела, опоясал его один раз, а затем, держа конец пояса в руках, отбежал в другую сторону комнаты. Магнат начал кружиться, как балерина, накручивая на живот широкое полотнище. Тшаска заделал конец пояса, тщательно расправил складки и, любуясь своей работой, стоял, ожидая одобрения. Но ясновельможному и в голову не пришло похвалить его: он был всецело занят мыслью о Тенчине.
– А может быть, устроить наезд да взять замок штурмом? – пришло ему в голову. – Ведь краковский каштелян мой тесть и не стал бы торопиться на помощь замку.
Квестарь с любопытством присматривался к церемонии одевания.
– Вот тут некрасивая складка, – указал он пану Тшаске сборку на спине вельможи.
– Без тебя вижу, – проворчал шляхтич, рассердившись на замечание квестаря.
Брат Макарий кивнул головой, поднял мешок на плечо, почесал нос и сказал:
– Ну, мне пора идти.
– Подожди, отец, – остановил его вельможа. – Значит, мы договорились?
– Договорились. Не думаю, чтобы отцы-иезуиты смогли долго удержаться в Тенчине.
– Значит, я могу верить?
– Вера укрепляет наши силы.
– Ну, тогда ступай с богом.
– Во веки веков! Аминь!
Квестарь пошел было, но в дверях снова остановился.
– Да, вот что, – сказал он, как бы что-то припоминая. – Я хотел сказать про этот самый кубок.
– Про какой кубок? – удивился вельможа. – Тебе что, кубок нужен?
– Нет, господин мой, скорее – на кубок.
– Для твоих небесных друзей?
– Ты угадал. Я только выбрался в путь из монастыря и гол как сокол. А принять небожителей надо как следует: они – народ достойный.
Вельможа бросил ему увесистый кошелек. Квестарь схватил его на лету, с нежностью потряс над ухом и спрятал за пазуху.
– Можешь быть уверен, милостивый пан, что скоро увидишь иезуитов на рынке, где они будут рыскать в поисках новой жертвы.
– Я буду молиться за тебя! – воскликнул обрадованный вельможа. – И свечу поставлю перед алтарем в Марьяцком костеле.
– Не делай, ваша милость, лишних расходов. Все равно костельный служка свечу продаст, знаю я этих висельников по собственному опыту.
Квестарь опять направился к выходу и вновь остановился в дверях, хлопнув себя по лбу.
– Еще что-нибудь хочешь сказать? – спросил вельможа.
– Хочу.
– Говори, я выполню любое твое желание, так ты мне понравился.
– Мне нужен один шляхтич.
– Шляхтич? Это какой же?
– Вот этот, – указал квестарь на пана Тшаску, который стоял тихо в углу, готовый броситься по первому знаку хозяина.
– Что тебе от него надо? Мне не хотелось бы лишиться его в эту пору дня.
– Он мне нужен.
– Ну, хорошо. Пан Тшаска, ступай за отцом. Но раньше сними с меня пояс: я никуда не поеду, лягу в постель, подумаю.
Шляхтич с достойной удивления ловкостью выполнил приказ, аккуратно уложил пояс в сундук и закрыл крышку.
– Можешь идти. Только смотри, отец, не потеряй его, а то мне без него трудно. Он слуга хороший.
Квестарь почтительно поклонился.
– Не бойся, ваша милость! Он к тебе вернется, разве что немного легче станет, а от этого только лучше служить будет.
Пан Тшаска не спешил уходить, но вельможа нетерпеливым жестом приказал ему поскорее убираться из комнаты, и тот последовал за квестарем, который двигался большими тяжелыми шагами, то и дело поправляя мешок на спине.
– Что тебе от меня нужно, поп?
– Как это – что? Да разве я могу лишить тебя удовольствия сдержать слово шляхтича?
Пан Тшаска разинул рот шире амбразуры на Башне позументщиков.
– Не понимаю.
– Значит, глуп, ваша милость. Вот я тебе напомню: ты приглашал меня в кабачок пана Майера? Я слово шляхтича ценю высоко и не могу тебе отказать, хоть и спешу по своим делам.
– А почему ты сказал пану…
Тут шляхтич, получив от квестаря тумак в бок, зашатался и быстро поправился:
– А почему ты сказал ясновельможному пану, что я, вернувшись, буду легче?
– Голова у твоей милости пуста, как костел в понедельник, когда люди за целую неделю отдыхают от молитв. Кошелек-то твой будет легче, а стало быть, и ты будешь легче. Ты вернешься к своему кормильцу, как перышко, – жажда мучит меня неутолимая. Теперь понял?
– Понять-то понял, а пить я не буду, и кошелька ты не получишь.
– Значит, слово нарушишь. Verbum nobile.
– Ну и нарушу!
– А я на тебя проказу нашлю.
– Ну и насылай!
Квестарь повернулся и пошел назад, к дому вельможи.
– Ты куда?
К ясновельможному пану. Скажу ему, какого он шляхтича пригрел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
– Я тебе кабак открою, чтобы ты мог день и ночь круглый год пить там вино в свое удовольствие.
– Нет такого кабака в нашем государстве, который не был бы открыт для меня. Чужого добра никогда не жаль. А будь у меня свой кабак, чего доброго, я стал бы скупцом и не пользовался бы им.
– Значит, нет ничего, что могло бы тебя прельстить?
– В святом писании говорится, что один покаявшийся грешник вызывает в небе больше радости, чем сто праведников.
– Так что же?
– Стоит ли быть благочестивым, если мошенник к концу жизни пользуется таким почетом в небесах?
– Я что-то не понимаю тебя, отец мой.
– Лучше быть вольной птицей, шататься по деревням, чем лезть в райские кущи. Позволь мне, ясновельможный пан, жить по-своему. У меня свои расчеты.
– Значит, ничего не хочешь?
– Так будет лучше.
– Во всяком случае обещаю, что тебе ни в чем отказа не будет. Скажи мне только, как ты думаешь обмануть мою родственницу и изгнать иезуитов, если ты пренебрегаешь нечистой силой?
Квестарь почесал бородавку.
– Есть такие способы.
– Так говори же, а то я начинаю терять терпение.
– Я обращусь к святым, а они уберут кого нужно.
– Как же ты призовешь святых, они ведь духи бесплотные?
– Я кое-кого из них знаю, они мне по дружбе сделают.
Вельможа вскочил с сундука, внимательно присмотрелся к квестарю, перекрестился на всякий случай и быстро начал вышагивать по комнате.
Брат Макарий продолжал:
– В небесах-то теснота непомерная. Моим святым скучно, стоят они в задних рядах, и чтобы полюбоваться божьим видом, им приходится на цыпочки вставать. Они с удовольствием сойдут ко мне немного поразвлечься, потому что нет ничего хуже, чем ждать да догонять. За кубок доброго вина они могут оказать помощь.
– Да неужели в небе нет вина? – недоверчиво спросил вельможа.
– Есть, да сивухой разит: у них там бочки старые. Тут, приоткрыв дверь, всунул голову пан Тшаска:
– Я здесь, ваша милость.
Вельможа подозвал его и жестом указал на сундук в углу. Пан Тшаска, шаркая ногами, поспешил к сундуку и достал оттуда красный пояс чудной работы, затканный золотом и искусно расшитый полевыми цветами. Шляхтич держал его, как драгоценную реликвию. Вельможа повернулся спиной; пан Тшаска, мастер своего дела, опоясал его один раз, а затем, держа конец пояса в руках, отбежал в другую сторону комнаты. Магнат начал кружиться, как балерина, накручивая на живот широкое полотнище. Тшаска заделал конец пояса, тщательно расправил складки и, любуясь своей работой, стоял, ожидая одобрения. Но ясновельможному и в голову не пришло похвалить его: он был всецело занят мыслью о Тенчине.
– А может быть, устроить наезд да взять замок штурмом? – пришло ему в голову. – Ведь краковский каштелян мой тесть и не стал бы торопиться на помощь замку.
Квестарь с любопытством присматривался к церемонии одевания.
– Вот тут некрасивая складка, – указал он пану Тшаске сборку на спине вельможи.
– Без тебя вижу, – проворчал шляхтич, рассердившись на замечание квестаря.
Брат Макарий кивнул головой, поднял мешок на плечо, почесал нос и сказал:
– Ну, мне пора идти.
– Подожди, отец, – остановил его вельможа. – Значит, мы договорились?
– Договорились. Не думаю, чтобы отцы-иезуиты смогли долго удержаться в Тенчине.
– Значит, я могу верить?
– Вера укрепляет наши силы.
– Ну, тогда ступай с богом.
– Во веки веков! Аминь!
Квестарь пошел было, но в дверях снова остановился.
– Да, вот что, – сказал он, как бы что-то припоминая. – Я хотел сказать про этот самый кубок.
– Про какой кубок? – удивился вельможа. – Тебе что, кубок нужен?
– Нет, господин мой, скорее – на кубок.
– Для твоих небесных друзей?
– Ты угадал. Я только выбрался в путь из монастыря и гол как сокол. А принять небожителей надо как следует: они – народ достойный.
Вельможа бросил ему увесистый кошелек. Квестарь схватил его на лету, с нежностью потряс над ухом и спрятал за пазуху.
– Можешь быть уверен, милостивый пан, что скоро увидишь иезуитов на рынке, где они будут рыскать в поисках новой жертвы.
– Я буду молиться за тебя! – воскликнул обрадованный вельможа. – И свечу поставлю перед алтарем в Марьяцком костеле.
– Не делай, ваша милость, лишних расходов. Все равно костельный служка свечу продаст, знаю я этих висельников по собственному опыту.
Квестарь опять направился к выходу и вновь остановился в дверях, хлопнув себя по лбу.
– Еще что-нибудь хочешь сказать? – спросил вельможа.
– Хочу.
– Говори, я выполню любое твое желание, так ты мне понравился.
– Мне нужен один шляхтич.
– Шляхтич? Это какой же?
– Вот этот, – указал квестарь на пана Тшаску, который стоял тихо в углу, готовый броситься по первому знаку хозяина.
– Что тебе от него надо? Мне не хотелось бы лишиться его в эту пору дня.
– Он мне нужен.
– Ну, хорошо. Пан Тшаска, ступай за отцом. Но раньше сними с меня пояс: я никуда не поеду, лягу в постель, подумаю.
Шляхтич с достойной удивления ловкостью выполнил приказ, аккуратно уложил пояс в сундук и закрыл крышку.
– Можешь идти. Только смотри, отец, не потеряй его, а то мне без него трудно. Он слуга хороший.
Квестарь почтительно поклонился.
– Не бойся, ваша милость! Он к тебе вернется, разве что немного легче станет, а от этого только лучше служить будет.
Пан Тшаска не спешил уходить, но вельможа нетерпеливым жестом приказал ему поскорее убираться из комнаты, и тот последовал за квестарем, который двигался большими тяжелыми шагами, то и дело поправляя мешок на спине.
– Что тебе от меня нужно, поп?
– Как это – что? Да разве я могу лишить тебя удовольствия сдержать слово шляхтича?
Пан Тшаска разинул рот шире амбразуры на Башне позументщиков.
– Не понимаю.
– Значит, глуп, ваша милость. Вот я тебе напомню: ты приглашал меня в кабачок пана Майера? Я слово шляхтича ценю высоко и не могу тебе отказать, хоть и спешу по своим делам.
– А почему ты сказал пану…
Тут шляхтич, получив от квестаря тумак в бок, зашатался и быстро поправился:
– А почему ты сказал ясновельможному пану, что я, вернувшись, буду легче?
– Голова у твоей милости пуста, как костел в понедельник, когда люди за целую неделю отдыхают от молитв. Кошелек-то твой будет легче, а стало быть, и ты будешь легче. Ты вернешься к своему кормильцу, как перышко, – жажда мучит меня неутолимая. Теперь понял?
– Понять-то понял, а пить я не буду, и кошелька ты не получишь.
– Значит, слово нарушишь. Verbum nobile.
– Ну и нарушу!
– А я на тебя проказу нашлю.
– Ну и насылай!
Квестарь повернулся и пошел назад, к дому вельможи.
– Ты куда?
К ясновельможному пану. Скажу ему, какого он шляхтича пригрел.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71