Это был дон Торрибио де Ньеблас.
Он обвел комнату испытующим взглядом.
— Прекрасно, — пробормотал он со странной улыбкой, — я тоже буду присутствовать на этом собрании! До скорого свидания, господа; вы тут держали совет не одни!
Он отступил назад, исчез в отверстии, и стена приняла свое обычное положение, так что самый опытный глаз не мог бы открыть этого секретного прохода.
ГЛАВА II. В которой искатели следов принимаются за дело
Мы уже рассказывали о том, что, расставшись с двумя охотниками, Матадиесом и Редбладом, дон Торрибио де Ньеблас сел у громадной лиственницы и, опустив голову на грудь, глубоко задумался над трудной задачей, которую он поставил перед собой, и о средствах ее выполнения.
Прошел целый час, как он был погружен в свои думы. Вдруг раздался крик черноголового орла, повторившийся два раза. Молодой человек сразу поднял голову.
Поднявшись на ноги, он осмотрелся кругом и испустил крик ястреба.
Тотчас же после этого в кустах послышался шум; ветки раздвинулись, на лужайку, точно испуганная лань, прыгнул молодой человек. Это был Пепе Ортис.
Дон Торрибио улыбнулся:
— Вот и ты, брат. Наконец-то! Я ожидал тебя раньше. Добро пожаловать!
— Я опоздал, твоя правда, брат, но не жалей об этом, время не пропало даром.
— Сомневаюсь! Однако, разве есть новости?
— Еще бы, но предупреждаю тебя, я тут ни при чем, все только чистая случайность.
— Объясняйся же скорей, ты знаешь, как нам дорого время!
— Поговорим дорогой. Тут нам бояться нечего, ведь эти места прокляты — даже животные убегают отсюда.
— Твоя правда, я никогда не встречал более пустынного места.
Обменявшись несколькими словами, молодые люди углубились в чащу в направлении, противоположном тому, которому следовал Матадиес и его друг, Редблад.
— Говори, теперь я тебя слушаю! — сказал дон Торрибио.
— Нет, сначала говори ты; скажи, что ты видел?
— Почти что ничего. Мы имеем дело с людьми очень ловкими; они пытались в течение нескольких часов водить нас за нос, но добились только того, что я понял, что с этой стороны невозможно добраться до асиенды.
— Что же ты думаешь?
— Думаю, что настоящие тропинки, ведущие к асиенде, не на этой стороне, а, по всей вероятности, с противоположного косогора.
— Нам бы только добраться туда.
— Доберемся, не беспокойся.
— У тебя есть слепки?
— Да они мне вовсе не нужны, а у тебя?
— Есть несколько; мы их потом сравним.
— Ну, теперь очередь за тобой.
— Ладно. После того, как мы с тобой расстались, я по обыкновению отправился на свидание. Лукас Мендес уже давно поджидал меня, надеясь, что ты явишься со мной, так как ему нужно видеть тебя.
— Ты объяснил ему, почему я не мог быть?
— Конечно… Но это просто удивительно, брат, — прервал он самого себя, — до какой степени Лукас Мендес изменился после того, как мы с ним расстались!
— Ба-а! Да ты никак сошел с ума; по-моему, он все тот же.
— Ты просто не обращал на него внимания, иначе и сам заметил бы — это просто бросается в глаза.
— Что бросается в глаза?
— Да перемена, произошедшая в нем! Уверяю тебя, это совсем другой человек. Он точно помолодел на десять лет. Лицо его похудело и приняло выражение непоколебимой решимости, которой я раньше не замечал в нем; когда он воодушевляется, глаза его начинают блестеть; вся его фигура как-то выпрямилась; даже голос сделался более уверенным. Одним словом, это совсем другой человек.
— Да ну, ты начинаешь завираться! — сказал дон Торрибио, пожав плечами.
— Вовсе нет, я тебе говорю истинную правду!
— Пусть будет по-твоему, переменился, так переменился, для нас это теперь не играет роли; говори о деле.
— Не теряй терпения, я начинаю. Дон Мануэль убежден более, чем когда-либо, в разорении дона Порфирио; он еще ничего не знает о пронунсиаменто и о назначении дона Порфирио губернатором Соноры и Аризоны; он в полной неизвестности относительно наших действий. Но в последние дни он пребывает в большом волнении; каждую минуту он ждет важных известий. Как только они будут получены, на асиенде дель-Энганьо состоится собрание главных предводителей платеадос.
— О-о! Это драгоценные сведения.
— Не правда ли?
— И это все?
— Нет, погоди: несколько дней тому назад на асиенде поселился некий дон Бенито де Касональ. Он очень дружен с доном Мануэлем и, говорят, ухаживает за доньей Сантой.
— Что? — воскликнул дон Торрибио, вздрогнув.
— Я говорю то, что слышал, брат!
— Продолжай, говори, я готов все выслушать!
— Этот Касональ в большом фаворе у дона Мануэля, который хотел бы выдать за него донью Санту. А она ненавидит его, запирается у себя и отказывается от свидания с ним.
— Милая Санта! — проговорил молодой человек с облегчением. — А каков из себя этот Касональ?
— Молод, лет двадцати семи—двадцати восьми, красивый малый, фат, беспечный, алькальд-майор Уреса и один из главных союзников платеадос.
— Нам таких нечего бояться! Продолжай.
— Мне осталось добавить всего несколько слов, смысл которых для меня абсолютно не понятен.
— Но все-таки скажи их.
— Изволь: «Дон Торрибио должен всегда держаться востока, остерегаться друидических памятников и помнить, что левая сторона самая благоприятная, так как находится со стороны сердца». Это для меня загадка.
— Да, и очень темная; но я надеюсь, что со временем она выяснится и мы все поймем.
— Что касается меня, я отказываюсь понимать!
— Как знаешь… Лукас Мендес больше ничего не сказал?
— Нет, ничего, если не считать того, что если ты последуешь его указаниям, то вы скоро увидитесь.
— Теперь я начинаю кое-что понимать.
— Ты думаешь отгадать смысл всего этого?
— Может быть; мне кажется, что я вижу свет.
— Очень рад за тебя. Я же нахожусь в тупике.
— Вероятно, наши исследования должны начаться с востока.
— Caray! Это удивительно!
— Что?
— Да твои слова.
— Почему?
— Потому что это касается моего второго приключения.
— Кстати, ты ведь мне еще не рассказал о том, что делал после того, как расстался с Лукасом Мендесом?
— Я только что хотел начать рассказ.
— Ну говори, я слушаю.
— Ночь уже наступила, мне предстоял длинный путь, но раньше нужно было найти брод в речке, чтобы перейти ее. Я долго шел пешком и очень устал. Так как я не рассчитывал встретить тебя раньше сегодняшнего утра, то мне нечего было торопиться. Найдя развесистое дерево, я решил расположиться на нем на ночь. Я не стал зажигать огонь, боясь обратить на себя внимание какого-нибудь бродяги, шатающегося по окрестностям. Ты знаешь, в пампасах мы зачастую спим на деревьях, это же дерево оказалось вполне удобным для меня. Я живо вскарабкался не него и расположился в густых ветвях, потом, порывшись в ягдташе, с удовольствием поужинал при лунном свете. Единственное, чего мне недоставало, это папироски, — точно предчувствие предостерегало меня от курения.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49